Екатерина Островская - Остров невезения Страница 2

– Кто убил? – тихо спросила Лена, чувствуя, как холодеет спина.

– А я знаю?!

Лаленкова снова начало трясти.

– Это было так ужасно. Я Светкиному брату позвонил. Хотел к нему бежать: он – здоровый, в случае чего отобьемся… А он тоже не отвечает, и тогда я к тебе помчался.

Лена стояла пораженная. Она не могла представить, что Лешки Смирнова, которого она знала с первого класса, больше нет. Она больше не увидит его никогда, а самое страшное – что его убили…

– Короче, – начал объяснять Лаленков, – это Смирнов подбил меня поехать на этот остров дураков. Только лодки у нас нет… Я вспомнил про тебя и твой катер и пообещал уговорить тебя нас отвезти… Дело в том, что у Смирнова была бабушка…

– При чем тут его бабушка? – удивилась Самохина. – Я ее сто раз видела, нормальная…

– Она умерла…

И он рассказал, что бабушка Смирнова незадолго до смерти рассказала внуку, что она потомок древнего рода князей Щербатовых. Старший брат ее отца во время Гражданской войны по всей России собирал пожертвования на Белую армию. А в Петрограде тем же самым начал заниматься прадедушка Смирнова. Насобирал, вероятно, немало, а передать не успел. Когда в восемнадцатом году начался красный террор, прадедушка попытался выехать в Финляндию, но граница уже была на замке, уходить на юг и пытаться перейти фронт тоже было проблематично и, пожалуй, еще опаснее – поезда грабили бандиты, а во всех мужчинах красные патрули подозревали бывших офицеров, с которыми не церемонились… Уйти, вероятно, получилось бы, но пронести какие-то ценности не было никакой возможности. И тогда младший из братьев Щербатовых решил стать монахом… Монахам было тоже несладко, но их все-таки не расстреливали на каждом шагу. Золото он спрятал в Петрограде, а сам после какого-то времени оказался на Валааме… потом решил принять схиму, уединиться где-то подальше от людей. Выбрал себе островок на Ладоге, построил скит, начал выращивать картошку, собирать грибы, ловить рыбку… Туда же потом перевез вверенные ему сокровища. Когда же узнал о начале войны, записался в ополчение… Войну закончил капитаном артиллерии и женатым человеком. Тогда же у него родилась и дочка, ставшая бабушкой Смирнова. Потом, уже умирая, он и рассказал дочке про остров и про саквояж, в котором лежали несметные богатства… Бабушка Смирнова, разумеется, ему не поверила… Кто же поверит, что доктор наук, заведующий кафедрой, был когда-то монахом-отшельником… А он даже на карте показал, где этот островок находится. Не верила, не верила, но Лешке все-таки открыла тайну. Умерла она весной, а Смирнов совсем недавно рассказал это как шутку – типа того, что бабушка на него даже квартиру не переоформила, зато наврала с три короба про золото и бриллианты.

– Только все это оказалось чистой правдой, – произнес Лаленков, и его снова стало трясти, – а ведь это я настоял поехать и проверить. Знал бы тогда, чем это все закончится… Короче, привезли мы с собой металлоискатель, еще щупы сделали, чтобы землю проверять. Остатки скита нашли сразу, но там только черные бревна и крыша, провалившаяся внутрь. В доме он ценности не прятал, и мы все вокруг начали проверять. Всю субботу там шарили, а потом Светкин сводный брат предложил камень-валун сдвинуть… Он здоровый, ты сама видела, да мы еще с Лешкой полчаса мучились, но сдвинули. Вроде пусто, но когда стали щупом землю проверять, сразу нашли то, за чем приехали. Удивительно, конечно, как он один камнем свой тайник придавил. Саквояж был завернут в холщовый мешок, от которого почти ничего не осталось, и сам саквояж тоже начал гнить. Открыли мы… А внутри…

Лаленков закрыл глаза, словно хотел вспомнить, что было внутри саквояжа.

– Самохина, ты даже не представляешь, что там было! Ожерелья, колье большие и маленькие, перстни, просто камни в оправе и без… И все не просто колечки или брошки, а произведения искусства, крупные бриллианты, изумруды, рубины, даже яйцо Фаберже с парусником внутри… Володька – Светкин брат, – он вроде разбирается немного в этих делах, сказал, что там миллионов на пятнадцать евро, если не больше… Он даже вроде знает, куда можно все это пристроить – по частям, разумеется. Потому что нет таких людей, которые могут взять все сразу. То есть они есть, но он с ними незнаком…

– Погоди, – остановила его Лена, – что дальше было?

– Мы договорились, чтобы все оставалось пока у Лешки, а Володька собирался найти надежного покупателя. Мне пообещали десять процентов за участие, правда, Смирнов хотел дать еще меньше – якобы я не смог тебя уговорить, а у него получилось… Но он – нежадный, ты и сама это знаешь… Только нет его теперь, и Светки его нет. Не верится, что так случилось. И что это все со мной наяву…

Сергей закрыл лицо ладонями, как будто собирался заплакать.

– Ты в полицию не обращался? – поинтересовалась Самохина.

– А зачем? Надо будет все им рассказать. А потом, как объяснить, что это не я их… Кто поверит?

– А кто тогда это сделал?

Лаленков пожал плечами:

– Я этого не делал. Володька – Светкин брат – тоже. Не будет же он убивать свою сестру, пусть даже и сводную. Моя жена тоже отпадает… Ты, я надеюсь, тоже не убивала. Остается только тот мужик с собакой. Мне вообще теперь кажется, что не случайно он туда приперся – не просто так, может, он тоже тайну знал, только не мог найти – камень-то сдвинуть одному не под силу. А внутри этого домика явно рыли, искали… Я видел, как ты с тем парнем общалась, случайно не оставила ему номер телефона?..

– Нет, – покачала головой Лена, – а зачем?

– Ну, мало ли… А вдруг он решит, что и мы с тобой связаны?

– Так если он забрал драгоценности, зачем нас убивать?

– А откуда я знаю, нашел он или нет… Там в квартире все разбросано было. Но Лешка ведь тоже не идиот, чтобы хранить все под подушкой…

Зазвонил телефон. Это опять звонил Федор. Лена вышла на кухню и старалась говорить негромко.

– Ждал звонка, но вы обо мне забыли, – сказал он.

– У меня, то есть у моих друзей, которые со мной были на острове, большие неприятности… То есть кое-кому уже совсем плохо и помочь нельзя. По телефону все не рассказать…

– Называйте адрес. Я подъеду…

Лена положила трубку и подумала, что зря она позвала незнакомого человека к себе: ведь это не ее тайна. А вдруг Лаленков прав и Федор в самом деле причастен к этому преступлению? Поверить в это трудно, он такой улыбчивый и спокойный. Она уже хотела перезвонить новому знакомому, но на кухню заглянул Сережа.

– Ты меня бросила, а я хочу посоветоваться…

– Я просто хотела тебя чем-нибудь накормить.

Лаленков покачал головой:

– Ничего в горло не полезет.

Он задумался:

– А что у тебя есть?

– Я приготовила ломи-ломи.

– Что? – не понял Лаленков.

– Рыбный салат по-гавайски, – объяснила Лена, – я там была на соревнованиях, попробовала, и мне понравилось. Только его традиционно делают из лосося, но из сига получилось еще вкуснее. Рыба, лук мауи, но можно и зеленый, помидоры, специи, все переминается руками и на одну ночь в холодильник…

Но бывший одноклассник уже не слушал.

– Володька еще вчера обещал связаться с покупателем. У него есть какой-то банкир, который к ним в зал ходит подкачаться. Володька даже на телефон сфотографировал Фаберже и еще несколько вещей. Хотел этому банкиру показать. Тот крутой по жизни, работает вице-президентом в банке «Евротраст». Слышала про такой?

Самохина не ответила. В «Евротрасте» работал и Саша Труханов. Не вице-президентом, разумеется. Совпадение, конечно, и Лаленков, вполне вероятно, не мог знать, что у Лены с сотрудником солидного банка был роман. Хотя Лешка Смирнов видел их как-то вместе… Труханов, заправив бак топливом, отправился оплачивать бензин, Самохина сидела на пассажирском кресле, и тут в окно просунул голову бывший одноклассник:

– Хорошая тачка. Замуж, что ли, вышла?

Начал разглядывать салон дорогого внедорожника и увидел кайтборды.

– А ты все своим серфингом занимаешься?

Долго разговаривать с ним не хотелось, и Лена сказала тогда, что это просто знакомый, который берет у нее уроки кайтинга. Что такое кайтинг, тоже решила не объяснять. Тут как раз появился Саша, и Лешка поспешил к своему «Опелю», из которого Лену разглядывала жена Смирнова.

Это случилось год назад, тогда невозможно было представить, что жизнь одноклассника и его жены оборвется таким трагическим образом.

…Сергей застыл на диване, смотрел на Лену неузнавающим взглядом, судя по всему, заряд смелости в нем закончился, и выглядел он совсем обреченным. Лаленков закрыл ладонями лицо и выдавил:

– Все! И бежать-то некуда: везде найдут.

Как его успокоить, Лена не знала, вспомнила вдруг о бутылке виски, которая стояла у нее на кухонной полочке почти год. Виски принес как-то Труханов, но пить тогда они не стали…

Лаленков взял протянутый ему наполовину полный стакан, понюхал, поморщился и осушил одним глотком. Выдохнул и задумался.