Наталья Андреева - Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона Страница 2

– В чем дело? – спросил Даниил, изо всех сил стараясь сдержаться. И сел рядом с женой на диван.

– Какие у тебя планы на выходные?

– Ты же знаешь. Останусь дома, послушаю музыку, почитаю хорошую книгу, посмотрю старый фильм, разложу несколько пасьянсов, а в субботу вечером созову гостей.

– Гостей? – Она слегка напряглась.

– Соседей. И Артем обещал приехать.

– Один?

– Анюта вместе с детьми улетела на Кипр. Ты же в курсе. Кстати, и нам неплохо было бы…

– Оставь.

Ого! Да она раздражена до предела!

– Дорогая, что случилось?

– Это я у тебя должна спросить.

– У меня?

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Холодный пот струится по его спине. Неужели она узнала?! Нет, черт возьми! Нет! Не была б она уже его женой, если бы знала! Это догадки, и только-то. Догадки, которые должны таковыми и остаться.

– У меня нет от тебя никаких тайн.

– Разве?

– Оля, если ты меня в чем-то подозреваешь, скажи прямо.

– Нет, ничего. Я просто не понимаю, почему ты не хочешь ехать со мной.

– Ты понимаешь. Нам друг по другу надо немножечко соскучиться. Самую капельку. Ты приедешь вечером в воскресенье, и все будет хорошо. Ну?

Он потянулся, чтобы ее поцеловать. Жена отстранилась.

– Оля, в чем дело?

– Не знаю. Последнее время мне на мобильный телефон идут какие-то странные смс-сообщения. Непонятные намеки, загадочные фразы.

– Сообщения? – Он сделал удивленное лицо. А сердце забилось с бешеной скоростью. Кто посмел? И что сие означает?

– Даня, я очень тебя люблю. Так люблю, что… Словом, мне тревожно. А ты?

– Что я? – Нельзя себя выдавать. – Я спокоен.

– Ты меня любишь?

– Ну разумеется! Разве я когда-нибудь давал повод для ревности? Ты же знаешь моих любовниц, – усмехнулся он. – Всех поименно. Их фотографии висят в моей спальне.

– По-моему, папа хотел с тобой поговорить. Дела на твоей фирме идут не очень. В то время, как Артем…

– Ему везет немножко больше, чем мне. – Даниил постарался улыбнуться.

– Тут дело не в везении. По-моему, ты безразличен ко всему. К нам с Максимом, к делам фирмы, к поездкам на курорт. Ко всему, кроме пасьянсов и своих черно-белых красавиц. Мертвых. Тебе не кажется это странным?

– Хочешь сказать, что я помешался?

– Нет. Ты ушел в себя. От кого ты бежишь? От кого прячешься? Если от меня, то я тебя никогда не держала.

Еще бы! Ты не держала! А твои деньги? А папаша? Я всю жизнь только и занимался тем, что старался вам угодить!

– Ты прекрасно знаешь, Оля, что я женился на тебе по любви. Вспомни, как это было. Вы с подругой приехали к нам в институтское общежитие, на дискотеку, я увидел тебя и подошел. Не зная, кто твои родители и что ты москвичка. Я женился не из-за денег и не из-за прописки. Мы семнадцать лет прожили в любви и согласии…

– Как ты это говоришь! Каким тоном! Будто смеешься надо мной!

– Перестань. Это ты не в себе. Раздражена. Я тебя понимаю, дорогая, – сказал он как можно мягче. – На дворе осень, грязь, слякоть. Неприятное время года. Поезжай к родителям. Развеешься. Жаль, что сестра улетела на Кипр, вам было бы веселее. Кстати, почему ты с ней не поехала? Максим уже взрослый, сам о себе может позаботиться.

Молчит. А взгляд странный. Что-то не то.

– Оля?

– Почему ты не в офисе? Сегодня пятница, будний день.

– Я немного приболел.

– Разве? А, по-моему, ты здоров.

– Сердце колет.

– Сердце? В сорок с небольшим лет? При твоих железных нервах? При том что ты бегаешь по утрам, чуть ли не каждый день занимаешься на тренажерах и регулярно посещаешь бассейн? Твой кроль до сих пор выше всяких похвал! Максиму за тобой не угнаться!

– Максим ленится.

– А ты… Ты слишком увлечен самоусовершенствованием.

– Что ты об этом знаешь! То есть не о бассейне, а о моих нервах, – начинает раздражаться и он.

– Ну так расскажи! Я жду.

– Мне не о чем рассказывать. Моя жизнь как на ладони. Я прозрачен, как… Как горный хрусталь.

– Ну как знаешь, – еле слышно вздохнула жена и поднялась с дивана. Спина прямая, осанка просто королевская! Манеры у нее безупречные, воспитание родители дали превосходное. Учителя английского и французского на дом ходили. Но вот лицо…

Да, она некрасива. Не помогают ни дорогая косметика, ни модный стилист, все равно пластическому хирургу работы хоть отбавляй! Впрочем, жена не собирается ложиться под нож из-за такой мелочи, как нос уточкой и оттопыренное правое ухо. Ухо можно закрыть волосами. А рот, такой тонкий, что его почти незаметно? А поросячьи глазки?

Она удивительно похожа на отца, за что так им и любима. «Главное не красота, – философствует тестюшка, – а толщина бумажника». И набивает Ольгин кошелек купюрами без счета.

Можно сказать, что она хороший человек. Хорошая жена и хорошая мать. Но это не компенсирует недостатки ее внешности. Просто потому, что вся Ольгина внешность – сплошной недостаток!

– Мы с Максимом вернемся в воскресенье вечером. Его заберет из лицея шофер и отвезет в особняк деда.

– Шестнадцать лет парню, мог бы и сам доехать, – буркнул он.

– На автобусе? О чем ты?

Понятия «общественный транспорт» и «луноход» для нее равнозначны. Это с какой-то другой планеты. К ее же миру никакого отношения все эти странные понятия не имеют.

– Да, конечно, дорогая. Ты абсолютно права, – отвечает он машинально. – Тебя проводить?

– Будь так любезен.

Потом он стоит на крыльце и смотрит, как машина жены выезжает за ворота. Французский язык в совершенстве, французская косметика, французская машина. Бог мой, откуда же утиный нос и поросячьи глазки? И руки? Большие, как и ноги. Крестьянские. Наращенные ногти смотрятся на ее толстых коротких пальцах нелепо. Хотя гель подобран со вкусом, в тон губной помаде, которой она пользуется. Она старается. Очень старается. Но… Не лучше ли обратиться к пластическому хирургу?

Вот он, уроженец маленького провинциального городка, мать которого работала гардеробщицей в Доме культуры и мыла по утрам заплеванные лестничные клетки, чтобы свести концы с концами, высок, строен, как тополь, и удивительно хорош собой. Знает это и очень себя любит. Ведь иначе Ольга никогда бы не вышла за него замуж. Хорошая форма черепа, можно сказать, аристократическая, нос прямой, брови вразлет, глаза, как два омута, а рот – точь-в-точь лук с натянутой тетивой. Мужественный и волнующий воображение. Женское, разумеется. Ах, как он себя любит!

Все. Уехала. Свободен! Огромный дом целиком и полностью в его распоряжении. Домработница придет завтра утром, получит соответствующие указания и к вечеру уберется восвояси. И тогда он устроит маленькое шоу для своих дорогих гостей. Вечер неприятных сюрпризов. Вот уже год, как он коллекционирует маленькие человеческие тайны. Пора предъявить колоде карт, всем этим дамам и валетам, свою коллекцию. Пора…

Бубны

пятница, вечер

В соседнем коттедже в это время разгорался скандал. Впрочем, к этому давно привыкли и сами домочадцы, и те, кто жил поблизости. Обитатели поселка уже не обращали внимания на отчаянные крики, доносящиеся из окон двухэтажного коттеджа, и на звон разбитой посуды. Послушать, так это пункт приема стеклотары громят, а выносят на помойку от силы две-три разбитые тарелки да пару чашек! И как им это удается?

Скандал был непременным блюдом в еженедельном меню. Если его не подавали на горячее в понедельник, следовало дождаться вторника. Если и во вторник обошлось, и в среду тихо, а в четверг подозрительно спокойно, то уж к пятнице обязательно разразится буря. Надобно проглотить и не морщиться. И все понимают: хозяйка – человек творческий. И ей необходима разрядка. Кто-то напивается до полусмерти, кто-то пускается во все тяжкие, коллекционируя чужие постели, а она просто кричит. Должно быть, очищая легкие, сбрасывает накопившееся напряжение. Творчество – это состояние стресса. Время от времени надо из него выходить и вымещать злость на окружающих.

Главную в поселке скандалистку величают Прасковьей Федоровной Потаповой. По паспорту. Но любовные романы выходили в свет под романтическим псевдонимом «Злата Ветер». Творческая дама обитала в коттедже из белого кирпича (весьма скромном по местным меркам), где жила вместе с мужем и лучшей подругой Кирой. Поводов для скандалов у писательницы было предостаточно. Мужу Прасковьи Федоровны, которой нынешним летом с помпой справляли сорокапятилетний юбилей, было всего лишь двадцать восемь. То есть он годился модной писательнице в сыновья, но поскольку детей у нее нет, то…

То поводов для ревности хватает. История их любви кому-то может показаться романтической, но в желтой прессе подавалась как скандал года. Однажды писательница в компании двух закадычных подружек, особ, близких к литературным кругам, заглянула в ночной клуб, где демонстрировали мужской стриптиз, чтобы со знанием дела отобразить в очередном любовном романе, так сказать, быт и нравы. Дамы выпили по коктейлю, потом еще по одному и как следует разогрелись. К тому моменту, когда на сцене появились полуголые молодые мужчины, бронзовые тела которых блестели, как медовые леденцы, писательница уже была в ударе. Она схватила один из леденцов, лизнула, и тот пришелся ей по вкусу. Домой Злата Ветер и молодой человек, выступавший под псевдонимом «Фараон», поехали вместе. А утром проснулись в одной постели. В вечерних газетах появились пикантные фотографии. Разразившийся скандал привел к тому, что любовные романы Златы Ветер стали расходиться на «ура». И писательница, отродясь ни в чем подобном не замеченная, быстренько сообразила, что скандал – лучшая реклама.