Наталья Солнцева - Все совпадения неслучайны Страница 2

Под ногами редких прохожих хрустели каштаны. Три дня праздника Самхейна в этом году выдались ненастными. Дул северный ветер, из низких туч сыпалась снежная крупа. Маленькие улочки рано пустели – жители спешили к горящим очагам, в тепло и уют своих домов. В каждой кухне пахло корицей, тестом и ванилью – повсюду пекли печенье, пирожные и торты. По легенде, в дни Самхейна бродят заблудшие неприкаянные души, которые могут постучать в любую дверь. Именно для них хозяева оставляли за порогом сладости и угощения. Призрак отведает вкусных пирожных и оставит обитателей дома в покое, уйдет, не причинив зла.

Нина Корнилина, вдова, которой исполнилось тридцать, поселилась у владельцев галереи, двух симпатичных пожилых французов, пригласивших ее в этот провинциальный городок. Нина смотрела в ночь. Ветер швырял в окна ледяную крупу. На холмах горели костры – их разожгли те, кто собирался в кельтский[2] Праздник Мертвых вызывать духов. Вдова зябко повела плечами, ей было не по себе. Первый раз с тех пор, как она приехала во Францию.

Артур Корнилин, муж Нины, умер при странных обстоятельствах сразу после своей персональной выставки, принесшей ему заслуженную славу и громкий успех. Множество картин были проданы. Страницы художественных журналов пестрели фотографиями и восторженными отзывами. Известные галереи выразили желание устроить у себя экспозиции работ Артура. Но художник ничего этого уже не увидел… Он был найден мертвым в своей мастерской.

Нина тогда очень испугалась. Вряд ли она понимала, что делала. Имущество и творческое наследие мужа распродала поспешно, в панике. Хорошо, что рядом оказался Сергей Горский, старый друг, еще по питерской художественной академии. Он помог продать картины Корнилина за более или менее приличные деньги. Нина готова была спустить все за бесценок – такой ее обуял страх. Единственное стремление – скрыться, исчезнуть, спрятаться – руководило ею безраздельно. Артур перед смертью предупреждал ее об опасности, он предвидел, как будут развиваться события. Зря Нина ему не верила, считала, что у него не все в порядке с психикой, списывала его видения на алкоголь и расстроенный ум.

Она отнеслась серьезно к словам Артура только после того, как его не стало. Это оказалось его последним и решающим доводом – смерть. Почему люди так беспечны? Откуда в них это безрассудное бравирующее упрямство? Это нежелание видеть что-то, выходящее за привычные рамки? Эта душевная и умственная лень, граничащая с глупостью?

Нина всегда считала себя мудрой и дальновидной женщиной. Она редко поддавалась эмоциям, рассуждая трезво в непредвиденных и запутанных ситуациях, которых в ее жизни с Артуром Корнилиным было хоть отбавляй. Кроткий и отходчивый нрав помогал ей уживаться со взрывным темпераментом супруга. Но последний год оказался невыносимым даже для нее. Ситуация накалялась и выходила из-под контроля. Нина силилась вспомнить, что послужило толчком, спровоцировало резкие изменения в характере Артура. Откуда появился тот патологический страх, который буквально сводил его с ума?

Постепенно она сама начала бояться. Страх проник в нее незаметно, исподволь и подчинил ее волю, как до этого подчинил волю Корнилина. Не надо было ему ездить на лесное озеро к деду Илье и его странному семейству. Сколько с тех пор прошло времени! Кажется, что целая вечность… А на самом деле каких-то несколько месяцев. Неужели только прошлым летом Артур ездил в харьковские леса искать натуру для своих знаменитых картин «Изгнание из рая» и «Царица Змей»?..

Может быть, именно с этого все и началось? Может, и правда озеро заколдованное и Царица Змей, настоящая, а не выдуманная, посмотрела художнику в глаза своими пылающими зелеными очами и погубила навеки?

Нину сотрясал ледяной озноб. За окном, у которого она стояла, расстилалась земля Франции – на холмах вдалеке горели ритуальные костры, в холодной ночи свершалось таинство общения с мертвыми. Дикая игра под беззвездным небом…

Нина отошла от окна и задвинула шторы. С тех пор как умер Артур, она нигде не чувствовала себя в безопасности.

«Беги!.. – вспомнила она его дрожащий шепот, горячечный блеск глаз. – Прячься… Если меня не станет, ты окажешься один на один с ними… Никому не говори, где ты, куда едешь… Исчезни, не оставляя следов. Иначе…»

Тогда Нина уже ощущала страх, но думала, что заражается безумием от Корнилина. Он оказался прав, предсказывая свою смерть. Пожалуй, даже лесное озеро тут ни при чем. Все началось гораздо раньше, когда у Артура вдруг появились видения, которые он переносил на свои полотна с такой гениальностью, что хотелось плакать и таять от восхищения и восторга…

Нина вспомнила, как художник лежал мертвый в своей мастерской, усыпанной осколками гипсовых масок и глиняных кувшинов, среди разбросанных холстов, красок и кистей, – одинокий, уже отрешенный от мира, где никто до конца его не понимал, даже она, женщина, которую он любил. Слезы потекли по ее бледному лицу…

– О Господи, Господи! – взмолилась Нина. – Почему все это происходит со мной? Как я очутилась совсем одна, в чужой стране, где все чужое и все чужие? Где никому нет дела ни до меня, ни до моего горя, ни до Артура? Его картины представляют коммерческий интерес, только и всего. Деньги! Вот идол, которому поклоняются люди. Напрасно я приехала сюда…

Она присела на высокую деревянную кровать, украшенную старинной бретонской резьбой, и устало вздохнула.

Убегая из Харькова, она, объятая страхом, сначала уехала в Кострому, где гостила у тетки. Долго там не задержалась. Гонимая неведомой опасностью, Нина переезжала с места на место, меняла города и поселки русской глубинки, пока наконец не остановилась в крохотном рыбацком селении близ озера Хандога, затерянном на необъятных просторах Архангельской области.

Нина ходила в лес по грибы и ягоды вместе с Евдокией, у которой она снимала комнату в деревянном рубленом доме, сухом и теплом, полном запаха лампадного масла и домашнего хлеба. В большой горнице висели иконы, под потолком сохли пучки трав.

Муж Евдокии уходил на охоту и пропадал неделями, женщины тем временем говорили обо всем, что приходило в голову.

Евдокия жаловалась, как ей надоело одно и то же: лес, озеро, несколько домов на берегу, жареная рыба, соленые грибы, клюква, стук дождя по крыше, зимой снег по пояс, мороженое мясо, нескончаемые метели. А Нине все нравилось. Грибы собирать было одно удовольствие – присядешь на корточки и не вставая наберешь целое ведро волнушек или оранжевых подосиновиков.

Нина успокаивалась, приходила в себя. Где-то далеко остались городская суета, шум и тревоги. И даже неведомая опасность словно отступила…

Казалось, на тысячи километров вокруг нет ни души. Невозможно было представить, что кто-то доберется сюда, на край земли, чтобы расправиться с ней так же, как расправились с Артуром. Неизвестные враги стали казаться сном, порождением ночных кошмаров. Таинственный «черный человек» – проклятие гения, – который приходил к Артуру накануне его смерти, тоже превратился в плод больного воображения сначала художника, а потом и ее, Нины. А может, и в самом деле она все это выдумала?..

Она вспомнила, как прощалась с опустевшим харьковским домом, бродя по комнатам, еще хранящим запахи масляных красок и индийских благовоний, которые любил муж. Массивная деревянная кровать, сделанная на заказ по эскизам Корнилина, так и не продалась. Никто не пожелал ее приобрести. В изголовье кровати был потайной ящичек – причуда хозяина. Артур никогда ни при ком не открывал его, даже Нина не знала, что там хранится. И не интересовалась. Ей хватало других забот и хлопот, к тому же Корнилин терпеть не мог расспросов и говорил что-то только тогда, когда сам считал нужным. Нина привыкла к этому и не приставала по пустякам. А когда он умер, мысль о ящичке просто не пришла ей в голову. Сразу столько навалилось – горе, страх, похороны, распродажа имущества…

В спальне пахло валериановыми каплями. Здесь она расчесывалась, готовясь ко сну, в ту самую ночь, когда Артура не стало…

Кровать стояла без матраца и подушек, разоренная, ставшая ненужной. У Нины вдруг сильно забилось сердце. Она подошла к изголовью и нащупала внизу планку с пружиной. Механизм оказался исправным, и потайной ящичек выдвинулся быстро и бесшумно. У нее перехватило дыхание, когда она увидела несколько толстых тетрадей в кожаных обложках…

Тетради – это единственное, что Нина взяла с собой кроме документов и денег, пускаясь в свое непредсказуемое путешествие. Только в Костроме у двоюродной тетки, закрывшись вечером в комнате, она открыла тетрадь. Руки ее дрожали, по лицу текли слезы. Это были дневники Артура…

Нина вздохнула и закрыла тетрадь – она поняла, что пока не в силах прочитать ни строчки. Ей захотелось немедленно уехать еще дальше на север, исчезнуть, затеряться в глуши. Следующим утром она отправилась на вокзал и села в поезд. Нина ехала все дальше и дальше в сторону Белого моря – за окнами вагона тянулись редкие поселки, бесконечная полоса вековых елей. На затерянной в лесах станции она вышла. Пересела на автобус… Так добралась до Хандоги.