Патриция Хайсмит - Крик совы Страница 2

Фамилия девушки была Тиролф — Роберт прочел ее на почтовом ящике у дороги — больше он не знал о ней ничего. Разве только, что она ездит на голубом «фольксвагене». Машина стояла на подъездной дорожке — гаража в доме не было. Роберт ни разу не попытался поехать за девушкой утром и разузнать где она работает. Он убедился, что самое приятное для него — наблюдать как она возится в доме Ему нравилась ее хозяйственность нравилось смотреть с каким наслаждением она развешивает занавески и украшает стены картинами, а больше всего ему нравилось следить как она снует по кухне. Наблюдать за ней было легко: в кухне было три окна и возле каждого росли деревья, за которыми он прятался Еще возле дома был небольшой сарайчик футов шесть в высоту да сломанная стойка с баскетбольной корзиной в конце подъездной дорожки; за этой стойкой он тоже однажды укрывался, когда, освещая дом ярко горящими фарами, к крыльцу подъехал ее друг.

Раз Роберт услышал, как девушка окликнула своего приятеля:

— Грег! Грег! — тот только что вышел из дома — Мне еще нужно немного масла Что за память у меня! — и Грег уехал на машине покупать то, что она забыла.

Роберт оперся головой на руку и посмотрел на девушку в последний раз Она закончила свои дела и, скрестив ноги, прислонилась к столу возле плиты, на лице ее появилось отрешенное выражение, как будто она всматривалась во что-то далекое. В руках она держала белое с синим посудное полотенце, руки были расслабленно, почти безвольно опущены. Вдруг она улыбнулась оттолкнулась от стола, сложила полотенце и повесила его на один из трех красных крючков, которые виднелись на стене возле раковины. В тот вечер, когда она прикрепляла эту вешалку к стене, Роберт тоже наблюдал за нею. Внезапно девушка подошла к окну, у которого стоял Роберт, он едва успел отступить за невысокое дерево. Ему было противно, что он ведет себя, словно преступник, а тут еще под ногой хрустнул какой-то проклятый сучок! Он услышал, как что-то звякнуло о стекло, и понял: девушка коснулась стекла сережкой, на мгновение он даже зажмурился от стыда. А когда открыл глаза увидел, что она стоит у окна и смотрит в другую сторону — на подъездную дорожку. Роберт метнул взгляд на баскетбольную стойку, прикидывая, успеет ли добежать до нее, если девушка выйдет из дома. И тут услышал, что радио заговорило громче, тогда он улыбнулся. Она испугалась, подумал он, и включила громче радио, чтобы ей было не так одиноко. Какой нелогичный и в то же время какой логичный и трогательный поступок! Роберту было неприятно, что он причинил ей это минутное беспокойства. И он знал, что пугает ее не в первый раз. Уж очень неуклюже он за ней наблюдает. Однажды задел ногой старую канистру, валявшуюся возле дома и девушка которая была одна и делала себе в гостиной маникюр, вскочила осторожно приоткрыла входную дверь и крикнула:

— Кто там? Там кто-нибудь есть?

Потом дверь захлопнулась, и девушка заперла ее на засов. А в прошлый раз поднялся сильный ветер, и ветка все время царапала по обшивке дома девушка услышала подошла к окну, потом решила не обращать на шум внимания и вернулась к телевизору. А ветка продолжала скрести по стене, и в конце концов. Роберт схватил ее и отогнул, в последний раз царапнув сучьями по дому. Роберт ушел, оставив ветку согнутой, ломать ее он не стал. Что, если потом девушка заметила согнутую ветку и показала своему другу?

Вот будет позор, если его схватят как маньяка! Сама мысль об этом невыносима и Роберт старался гнать ее от себя. Маньяки обычно подглядывают, как женщины раздеваются. Он слышал и об их других отвратительных наклонностях. А то, что ощущал он, то, что им двигало, напоминало страшную жажду, которая требует утоления. Его необоримо тянуло к этой девушке, тянуло наблюдать за ней. Сознавая это, он осознавал, что готов пойти на риск быть обнаруженным. Ну что же, он потеряет работу. Его добропорядочная квартирная хозяйка миссис Роадс, владелица Камелотских меблированных квартир, придет в ужас и потребует, чтобы он немедленно съехал. А уж что станут говорить его сотрудники, пожалуй, все, кроме Джека Нилсона! «Я же говорил, что он какой-то странный… Ни разу не сыграл с нами в покер». Но Роберт готов рисковать. Хотя вряд ли найдется человек, способный его понять, а ведь наблюдая, как девушка спокойно расхаживает по своему дому, как занимается обыденными делами, он утешался мыслью, что для кого-то жизнь имеет цель и исполнена радости, воображал, что, быть может, и у него в жизни появится цель и радость. Девушка помогала ему.

Роберт поежился, вспомнив, что творилось у него на душе, когда в сентябре он приехал в Пенсильванию. Он не только был глубоко, больше, чем когда-либо раньше, угнетен, но почти физически ощущал, как мало-помалу, словно песчинки из песочных часов, его покидают последние крупицы оптимизма воли, даже рассудка. Он заставлял себя делать все по расписанию, как будто служил в армии, состоящей из него одного: ел, искал работу, спал, принимал душ, брился, а потом все сначала, по тому же распорядку, иначе он бы просто сошел с ума. Наверно, доктор Криммлер, его психотерапевт в Нью-Йорке, одобрил бы его, подумал Роберт. В свое время они много обсуждали этот вопрос. Роберт говорил: «У меня твердое ощущение, что, если никто на свете не будет присматривать друг за другом, то все мы взбесимся. Если предоставить людей самим себе, они не будут знать, как жить». Доктор Криммлер отвечал торжественно и веско: «Строгая регламентация, о которой вы говорите, вовсе не регламентация. Это привычки, усвоенные человечеством за века Мы спим по ночам и работаем днем. Есть три раза в день лучше, чем один раз или семь Эти привычки способствуют душевному здоровью, тут вы правы». Но все это звучало не очень убедительна

«Что лежит в основе всех метаний? — хотелось знать Роберту. — Хаос? Зло? Ощущение, что нет ничего? Пессимизм и депрессия, которые как раз и можно считать закономерными? Или просто смерть, прекращение жизни, пустота столь ужасающе непостижимая, что о ней даже и говорить никто не решается?» Если разобраться, Роберт не был слишком откровенен с Криммлером, хотя вроде бы они только одним и занимались — говорили да спорили и очень редко молчали Правда Криммлер был психотерапевт, а не специалист по психоанализу. Но все же от доводов Криммлера ему становилось легче. Роберт действовал по его советам, жил по его книгам и был уверен, что это ему помогает. Помогает даже, когда звонит Никки, ей каким-то образом удалось разыскать его, то ли через телефонную компанию, то ли через кого-то из нью-йоркских друзей которым он оставил свой телефон.

Не поглядев по сторонам, Роберт вышел из-за невысокого дерева служившего ему укрытием, и, обходя прямоугольник света падавшего из окна двинулся к подъездной дорожке. И тут на шоссе, медленно приближаясь справа, показались фары. Двумя прыжками Роберт отскочил к баскетбольной стойке и спрятался за ней, как раз когда машина свернула на дорожку. Ее огни проплыли мимо Роберта, осветив с двух сторон его утлое укрытие, и, вспомнив про щели в старых досках, он почувствовал, что весь на виду, и ощутил, как вырисовывается темным силуэтом на фоне стойки

Фары погасли, открылась дверца автомобиля, потом входная дверь

— Привет, Грег! — крикнула девушка

— Привет, дорогая. Прости, что опоздал. Зато привез тебе вон какой цветок.

— Ой, спасибо! Какая прелесть, Грег.

Голоса смолкли, заглушённые захлопнувшейся дверью.

Роберт вздохнул, ему не хотелось сразу уезжать, хотя сейчас, пока они там восхищаются цветком, самый удобный момент. Ему хотелось курить. Кроме того, он сильно продрог. И тут он услышал, что приоткрылось окна

— Где? Здесь? — услышал Грег.

— По-моему, здесь Но видеть я ничего не видела

— Ну что ж, сегодня ночь как раз подходящая, — весело сказал Грег. — Тихая и темная. Может, чего и дождемся.

— Ничего не дождемся, если ты спугнул того, кто тут околачивается, — засмеялась девушка, она говорила так же громко, как и Грег.

«Им и не хотелось никого здесь обнаружить, — подумал Роберт, — да и кто бы захотел?» От бокового крыльца послышались мужские шаги. Грег решил обойти дом. Роберт с облегчением заметил, что у Грега нет фонарика. Но заглянуть за баскетбольную стойку он все равно мог. Девушка смотрела из окна, немного приподняв раму. Грег вернулся, закончив обход, и вошел в дом через кухонную дверь. Окно опустили, потом Грег его снова приоткрыл, только чуть меньше, и отвернулся Роберт вышел из-за стойки и пошел к дому, направляясь к открытому окну. Он шел, не таясь, словно желая доказать себе, что ничуть не испугался, хотя ему и пришлось спрятаться на несколько минут. Он остановился на том же месте, где стоял до этого, по другую сторону дерева и на расстоянии трех футов от окна «Бравируешь! — сказал он сам себе. — Чистая бравада и безрассудство».

— Полицию, — говорил Грег озабоченна — Но сначала дай я все осмотрю. Я лягу в гостиной, а не наверху, отсюда быстрее выскочить. Буду спать в брюках и ботинках, и уж если я кого-нибудь поймаю… — он скорчил гримасу и потряс огромными кулаками.