Микки Спиллейн - Долгое ожидание Страница 2

Я захлопнул дверцу и выглянул в окно. Полицейский все еще стоял на том же самом месте, но его физиономия сложилась в гармошку: он никак не мог сообразить, как это он так ошибся, приняв меня за сосунка, да к тому же еще за нищего сосунка.

Такси выехало на центральную улицу. Я поудобнее откинулся на сиденье и велел парнишке отвезти меня к "Хатауэй-Хаус". Вглядываясь в летящие навстречу огни, я думал о том, что прием мне был оказан не самый радушный. Впрочем, иного я и не ожидал.

Глава 2

"Хатауэй-Хаус" был лучшим отелем в городе, и в нем не обслуживали тех, чей бумажник не был набит до отказа. Но по-видимому, у водителя такси, коридорного и дежурного за столиком существовала своя система оповещения, потому что меня встретили приветливо и не потребовали платы вперед. Коридорный честно исполнил все, что от него требовалось, и я дал ему пять долларов.

Он положил ключ на стол и осведомился:

- Не закажете ли чего-нибудь в номер?

- Что вы можете предложить?

- Все самого лучшего качества: виски, если пожелаете, девочку.

- Какую девочку?

- Вы не будете разочарованы.

- Об этом стоит подумать. Может быть, после.

- Конечно, как пожелаете. Если что, спросите Джека. Это я. - Он криво ухмыльнулся:

- Я могу достать вам что угодно в этом городе.

У Джека были маленькие хитрые глазки и вид человека, который знает все наперед.

- Может быть, я и обращусь к вам, - пообещал я. Он кивнул и вышел, притворив за собой дверь. Я повернул ключ в замке, накинул цепочку и только после этого сбросил с себя одежду. Достав из чемодана чистое белье и носки, я кинул все это на кровать вместе с бритвенным прибором, а то, что снял, запихнул в чемодан. Завтра утром я выкину все это в первый попавшийся мусорный ящик. Но сегодня вечером я собирался лишь помыться, да так, чтобы кожа скрипела под пальцами, а потом скользнуть в чистую постель и спать до тех пор, пока не почувствую себя бодрым и готовым приняться за дело.

Меня разбудило солнце. Сперва оно пощекотало мне пальцы ног и пятки, а потом потихоньку добралось до самого носа, так что я вынужден был проснуться. День выдался чудесный: солнечный и теплый, он обещал отличное начало. Я потянулся, встал и подошел к окну.

День и вправду был великолепный, и даже сам город показался приятным в сиянии утра. Глядя вниз из окна моего номера, никто никогда не подумал бы, что это место обычно именовалось "Маленький Рино": бесчисленные салуны и казино были еще закрыты, а улицы тихи и пустынны, если не считать тех немногих женщин, которые уже отправились за покупками.

Я принял душ, окончательно сбросив с себя сон, побрился и позвонил, чтобы мне принесли завтрак, а когда заказ принесли, попросил телефонистку соединить меня с магазином модной мужской одежды и продиктовал список необходимых мне вещей. Только я успел покончить с завтраком, как в номер постучали и вошел сияющий клерк из мужского магазина в сопровождении портного. К счастью, я принадлежу к той категории людей, которым подходит любой готовый костюм, так что им пришлось недолго возиться со мной, хотя, конечно, хиляком меня не назовешь.

Клерк с портным удалились весьма довольные, унося с собой двести долларов и крупные чаевые. Теперь мне оставалось только подстричься. Салон находился внизу. Парикмахерские - это странные заведения. По какой-то непонятной причине любой парикмахер в душе мнит себя газетным репортером, великим оратором и политическим деятелем - причем одновременно. Усаживая вас в кресло, он считает своим долгом дать вам подробнейший отчет обо всех последних событиях, разумеется, с собственными комментариями. Я попросил молодого парня в рабочем халате и с ножницами постричь меня покороче и более уже не мог вставить ни слова. От городских новостей он перешел к изложению того, какие меры принял бы, будь он мэром, потом порассуждал о государственной политике, Первой и Второй мировых войнах. Я почти не прислушивался к его болтовне - мне интересней было наблюдать за чернокожим чистильщиком, наводившим тем временем глянец на мои туфли.

Покончив со стрижкой, парикмахер убрал полотенце, одарил меня белозубой улыбкой и ловко спрятал в карман банкнот.

Вернувшись в номер, я вынул из шкафа пальто и стал его надевать, когда в дверь просунулась голова коридорного, который был готов добыть для меня в этом городе все, что моей душе угодно.

- Я так и думал, что вы снова подниметесь к себе в номер. Вам кто-то звонил. Я попросил подождать, пока я сбегаю за вами. Что-то важное...

- Благодарю, - кивнул я, и парень на лету поймал четвертак.

Мы вместе спустились вниз, и он указал мне на ряд телефонных кабин в углу холла:

- Четвертая кабина.

- Хэлло! - произнес я, плотно прикрыв за собой дверцу, и тут же подумал, что, пожалуй, чересчур популярен для человека, никогда раньше не бывавшего в Линкасле.

Чей-то голос, запнувшись, ответил:

- Хэлло! Это ты, Джонни?

- Да, - буркнул я и замолк в ожидании разговора.

- О Господи, до чего же ты напугал меня вчера своим появлением и внезапным исчезновением. Я чертовски намаялся, пока нашел того таксиста, который вез тебя в город.

Мой собеседник не сомневался, что я его узнал. И я быстро сообразил, кто это. Это был старик из билетной кассы, и говорил он нечленораздельно, захлебываясь и надсаживаясь от крика.

- Извини, папаша, но я ехал издалека, и мне надо было выспаться.

Его словно прорвало.

- Джонни, мальчик! - завопил он. - Ты что, рехнулся? С чего это тебе в голову взбрело возвращаться сюда? Немедленно бросай этот отель и приезжай сюда! Ночью я глаз не сомкнул, только о тебе и думал. Тебя ведь поймают, и ты сам понимаешь, что будет. Ты ведь прекрасно знаешь, что это за город. Догадываешься, что с тобой случится, как только ты выйдешь за порог отеля? Немедленно вызывай такси и вали сюда, слышишь? Через полчаса отходит автобус на запад, билет я тебе приготовил!

Я мельком глянул в дверь кабины и увидел, как они вошли в холл. Их было двое: один - вчерашний коп, который нес дежурство вечером на станции, а другой пониже ростом и не такой здоровый. На бедре у него болталась кобура, и даже не одна, а две, по одной с каждой стороны.

- Слишком поздно, папаша, - сообщил я, - они уже пришли.

- О Господи, Джонни!

- Увидимся попозже, - бросил я и повесил трубку. Я вышел из кабины. Детина со станции наблюдал за лифтом и не заметил меня, а второй полицейский как раз потребовал у клерка регистрационные карточки постояльцев, когда я подошел и остановился рядом с ним.

Взглянув на карточку с именем "Джон Макбрайд" на верхней строчке, он тихо чертыхнулся, словно ожидал увидеть что-то иное.

- Эй, дружок, зачем такие сложности, - произнес я у него за спиной.

Он вздрогнул, уронил карточку и весь побледнел от бешенства, протянув ко мне руки и всем своим видом показывая, что с удовольствием разорвал бы меня на клочки прямо тут, не сходя с места.

Я взглянул на него сверху вниз и небрежно сказал:

- Только дотронься до меня - и тут же схлопочешь по уху!

Его руки остановились на полдороге от моей глотки, а глаза стали медленно, но верно вылезать из орбит. Громила со станции, заметив меня, поспешил на помощь напарнику, держа наготове дубинку.

- Это тот самый? - спросил второй и, получив кивок, снова повернулся в мою сторону. - Ну-ка, ну-ка, - злобно прошипел он.

Я усмехнулся.

- Эй, ребята, вам лучше не обольщаться мыслью о том, что ваше положение охраняет вас, - предупредил я. - Только дотроньтесь до меня, и, клянусь, выносить отсюда будут троих!

И я снова улыбнулся, не спуская глаз с дубинки. Верзила выдавил ответную улыбку.

- Судя по твоим речам, ты смелый малый, - сказал он, - в самом деле смелый!

В его голосе прозвучало деланное удивление, но дубинку он опустил. Второй коп уставился на меня бешеным взглядом. Он опустил руки, но в его глазах, застывших и как будто безжизненных, я увидел смертельную ненависть и ярость.

- - Шевелись-ка, Джонни, - произнес он ровным голосом. - Иди к выходу, а я пойду следом. И черт меня побери, если я не всажу пулю прямо тебе в позвоночник, если ты вздумаешь бежать. Я просто мечтаю об этом.

Меня не так-то просто испугать. По правде говоря, я не боюсь ничего на свете. Все, что могло бы меня напугать, уже произошло со мной, и теперь мне сам черт не страшен. Я посмотрел на обоих копов так, чтобы им стало это ясно, и увидел, что они поняли меня правильно. Потом я медленно повернулся и направился к выходу. Они запихали меня в полицейскую машину и уселись с двух сторон так, чтобы я не мог шевельнуться. Всю дорогу верзила что-то удовлетворенно бормотал себе под нос, и вид у него был весьма довольный. Второй коп тупо уставился в пространство перед собой и время от времени бросал на меня косые взгляды.

Этого второго звали капитан Линдсей, так, по крайней мере, значилось на табличке, прикрепленной к его столу. Верзила носил имя или фамилию Такер, судя по тому, как обращался к нему капитан. Мое появление в управлении вызвало целую сенсацию: дежурный у входа широко раскрыл рот, полицейский сержант на полуслове прервал беседу с каким-то типом, а газетный репортер, издав полузадушенный вопль: "Господи Боже!" - сломя голову кинулся в комнату прессы за фотоаппаратом.