Наталья Солнцева - Венера и Демон Страница 2

– Не может быть, – выдохнул Гром, интуитивно чувствуя, что Матвеев дьявольски прав.

Как он смог додуматься до этого, вопрос другой. Но он прав! Прав, как бы чудовищно ни выглядела открытая им истина! Правда оказалась ужасной, неожиданной и разрушительной. Но и Гром был не из робких. Он посопел, приходя в себя, осмысливая сказанное, и пришел к какому-то глубокому внутреннему равновесию, лишний раз убедившись, что знать в любом случае лучше, чем оставаться в неведении.

– Как я могу вернуть ребенка? – спросил Гром, уже не сомневаясь, что получит ответ и на этот вопрос. И что непременно последует всем рекомендациям нового знакомого, которого ему «бог послал»… Игорь Анатольевич запнулся на этой последней мысли. Она показалась ему, мягко говоря, не совсем подходящей.

Матвеев разложил по полочкам все, что нужно будет сделать Грому и в какой именно последовательности. Он не упустил ни одной подробности, не пренебрег ни одной, самой мелкой и на первый взгляд незначительной деталью.

– Если вы не измените ни одного шага и выполните все, что я сказал, ребенок, целый и невредимый, окажется через пару дней дома.

Игорю Анатольевичу даже не пришло в голову сомневаться. Он только попросил еще раз изложить порядок действий.

Прощаясь с хозяином, Гром положил на столик пухлый конверт с долларами. Деньги вперед, независимо от результата – таково было условие Матвеева, и Гром с ним согласился.

– Неудача возможна только в случае, если вы не выполните мои рекомендации. Таким образом, вся вина ложится на вас. Поэтому мне нет никакого смысла отказываться от гонорара, – любезно улыбаясь, произнес хозяин.

Он проводил гостя до ворот, за которыми Громова ожидали автомобиль и двое вооруженных охранников. Бультерьеры, резвясь и подпрыгивая, побежали за Матвеевым. У одного из них к носу приклеился белый лепесток, которыми было усыпано все вокруг, и пес смешно чихал и мотал головой.

Игорь Анатольевич уселся на заднее сиденье и махнул водителю, чтобы тот ехал. Ему хотелось поразмышлять в тишине и покое. Дорога из дачного поселка пролегала между соснами и елями, кустами шиповника и сирени, покрытыми нежной листвой и цветами. Сирень еще не расцвела, а только выпустила вверху темные гроздья, готовые вот-вот раскрыть пышные душистые лиловые цветочки. Деревья стояли розовые от заката, солнце в багровом зареве садилось за кромку леса…

Гром думал о своем зяте, втором муже Маринки, которой отчего-то не везло в жизни. Первый супруг, напившись в ночном баре до чертиков, уселся на мотоцикл и принялся колесить по Москве, пока не свернул себе шею, столкнувшись с грузовым автомобилем. Новенькая скоростная «Хонда» превратилась в жалкие ошметки. А у Маринки остался сын Артем и обида на весь белый свет. Она любила своего непутевого Валерку, и Громов всерьез опасался, что дочь заболеет от горя.

Маринка плакала, время шло, Артем рос, жизнь и молодость сделали свое дело: в прошлом году дочь во второй раз вышла замуж – за генеральского сына. Генерал действительно был заслуженным офицером, получившим свои звание и положение не в результате закулисных интриг и родственных связей, а благодаря своему уму и личным достоинствам. Ореол боевых и прочих заслуг генерала распространился на его сына, который тоже был военным, согласно семейной традиции. Бравый капитан служил в столице, при штабе, имея неограниченные перспективы для роста. Громов сразу увидел, что парень ленив, заносчив, жаден до денег и откровенно недалек. Но Игорю Анатольевичу так хотелось снова увидеть радостный свет в потухших глазах Маринки, так хотелось, чтобы дочь была счастлива, что он скрепя сердце согласился на этот брак. Он думал, что Маринка обеспечена всем, кроме мужской любви, семейного уюта, и, восполнив то, чего ей не хватает, она снова будет счастлива. Увы! Но Андрюша-то, Андрюша какой негодяй! Пойти на шантаж, на похищение ребенка… А что? Артемка ему не родной сын – не жалко!

Громову хотелось задушить своего зятя Андрея собственными руками, наблюдая, как будут наливаться ужасом и кровью, вылезать из орбит его нагловатые красивые глаза, как… Ладно, вначале надо вернуть домой Артемку, а уж затем вынашивать сладкие планы мести! Потом он найдет, как расправиться с дорогим зятьком. Господи! Как он мог? Скотина! Трусливый, скользкий мерзавец! Сам бы он до такого не додумался, Матвеев прав – это Штырь его подговорил на страшное дело.

Штырь – Штырев Александр Дмитриевич – товарищ Грома еще с уголовных времен, деловой партнер, лучший друг и правая рука! Оказался сукой! Предал их дружбу, все, что их связывало долгие годы!

– Как я мог проглядеть врага в своем ближайшем окружении? Доверять во всем предателю, лживому, коварному, как ядовитая змея? – спрашивал себя Громов, все больше и больше распаляясь и закипая от бешенства. – Он всегда, смолоду мне завидовал, только я этого не замечал. А если и замечал, то сдуру даже радовался: вот, мол, я какой – везучий, сильный и удачливый, сам Штырь мне завидует! Сам Штырь у меня на вторых ролях! Вот дурак! Идиот! Штырь – фигура в криминальном мире не рядовая. Он, конечно, не мог удовлетвориться тем положением, которое занимал. И только ждал своего часа. Вот и дождался! Договорились они с Андрюшкой, зятьком моим ненаглядным, как Грома завалить. Но это, ребята, у вас не выйдет! Недаром Штырь у Грома на вторых ролях перебивался… видать, не всем дано играть первую скрипку! Ничего, мальчики, я вам покажу! Я вам сделаю расклад, кто есть кто в нашей непростой жизни! Вы ж против Грома щенки! Птенцы желторотые!

Игорь Анатольевич приехал в Москву, когда на город опустились влажные душистые сумерки, и сразу схватился за телефон. В разные концы притихшей столицы полетели звонки и указания, четкие требования, жесткие распоряжения. Гром чувствовал себя на коне. Депрессия и подавленность испарились, уступив место жажде деятельности. Он не отступил ни от одной рекомендации Матвеева, и результат превзошел ожидания. На следующий день Артемка оказался дома, немного испуганный, но живой и здоровый. Штырь исчез. А Андрей ползал на коленях по дорогому ковру, размазывая по лицу слезы и задыхаясь от рыданий, визгливо вымаливая прощение.

Гром брезгливо кивнул головой. Пусть мерзавец думает, что выпросил себе жизнь, пусть умрет неожиданно, не мучаясь от страха, – во имя Маринки, ее любви к этому ничтожному, недостойному… созданию. Даже как-то язык не поворачивается называть мужчиной это визжащее от ужаса существо! Гром не пощадил Штыря, и Андрею не будет пощады. Ядовитую змею, заползшую в дом, надо уничтожить, чтобы она не укусила во второй раз.

– Приятные воспоминания?

Гром вздрогнул, так неожиданно прозвучал вопрос Дениса Аркадьевича, вырвав его из раздумий о недавнем прошлом.

– Ваш ход, – как ни в чем не бывало напомнил Матвеев, указывая Громову на шахматную доску.

Ветер приносил из сада запах травы и дыма, облетевшие бело-розовые лепестки цветов, по лужайке радостно носились бультерьеры – все, как прошлым летом. Наверное, поэтому и накатили воспоминания.

Громов сделал ход, и снова неудачно.

– Как поживает дочь? – спросил хозяин дачи, стараясь сгладить недовольство гостя.

– Ничего, спасибо, – рассеянно отвечал Игорь Анатольевич, глядя на доску и в очередной раз поражаясь своей глупости.

– Передавайте привет Марине Игоревне от старого друга! – усмехнулся Матвеев, понимая настроение Громова. – О женщины! Они как цветы! Чем красивее, тем больше требуют ухода и внимания! Та зарубка на старой сосне, о которой я говорил вам…

– Зарубка?.. – не понял Громов. Он уже забыл о предыдущем разговоре и теперь с трудом пытался вникнуть в суть происходящего.

– Ну да… Когда-то, в ранней юности, я сделал ее в память о женщине, о прекрасном погибшем цветке! Ее звали Марго… Маргарита! Великий Дюма писал о королеве Наваррской, его сын – о знаменитой парижской куртизанке Готье. И ту, и другую звали Маргаритой! Булгаковский Мастер был влюблен в Маргариту, и великий чернокнижник, продавший душу дьяволу, доктор Фауст… он тоже… любил женщину, носившую это имя. Как вы думаете, есть ли какая-то связь?..

Громов пожал плечами. Он был расстроен безнадежно проигранной партией и не понимал, при чем тут женщины, цветы, Маргариты… Игорь Анатольевич не был поэтом. Он был бойцом, берущим у жизни не дары, а трофеи. Ему было не до сложных лирических рассуждений. Однако не хотелось обижать хозяина. С тех пор, как Матвеев помог вернуть Артема, Громов невольно чувствовал себя в долгу.

Поэтому он без колебаний расстался с весьма дорогой и прелестной вещицей, которая приглянулась этому господину.

Будучи на отдыхе, Игорь Анатольевич из любопытства решил принять участие в аукционе, где приобрел бронзовую статуэтку Венеры. На торгах она была заявлена – предположительно – как работа знаменитого итальянского скульптора, живописца и ювелира Бенвенуто Челлини.