Марина Серова - Рекламная пауза Страница 2

Выключив телевизор, я взялась за газеты.

Скандальный «Столичный комсомолец» не пожалел приличного куска первой полосы для фотографии убитой девушки на кресте с аршинным заголовком:

«Ритуальное убийство в Тарасове».

Надо отдать должное газете, фотография была очень качественная. Помимо распятого тела несчастной девушки и идиотской надписи над ней, можно было даже свободно прочитать рекламу фирмы «Сирена» на стене пакгауза.

Чего никак не скажешь о прокоммунистической «Советской Руси», поместившей плохонькую неразборчивую фотографию. Из сопровождающего ее текста выпирало плохо скрываемое раздражение от того, что на табличке не было надписи: «Смерть коммунистам!»

Очевидно, в этом случае фотография была бы надлежащего размера и качества, а призывы свержения антинародного прогнившего режима, несомненно, совершившего эту злостную провокацию, дабы развязать разнузданную травлю народно-патриотических сил, еще более надоедливы и бестолковы, хотя это и представляется мне почти невозможным.

Явно упивающаяся своей солидностью и аналитичностью «Литературка» опубликовала обширнейшую и нуднейшую статью, подписанную неким Капелевичем, в которой на полном серьезе обсуждался вопрос о возможности еврейских погромов на юге России. К величайшему облегчению запуганного читателя, автор в конце концов делал вывод, что подобное развитие событий маловероятно. Надо проследить, не появится ли в одном из следующих номеров в порядке развития столь актуальной темы статья о возможности масонских погромов на Крайнем Севере России, как о событии, гораздо более злободневном, чем первое. И что уж казалось даже менее вероятным, чем еврейские погромы, «Литературка» тоже поместила фотографию убитой.

Воистину, со времени убийства Листьева ни одно преступление не получило такого общественного резонанса.

Отбросив газеты, я опять включила телевизор. В конце концов, я в отпуске или нет? Имею я право отдохнуть от всей этой криминально-полицейской чехарды и всецело отдаться решению проблемы организации предстоящего курортного турне?

К счастью, на одном из местных телеканалов показывали какую-то американскую не очень смешную, но все же комедию. Устроившись поудобнее в кресле, я приготовилась добросовестно отдохнуть.

Но не тут-то было. Минут через десять демонстрация фильма была прервана очередной информационной программой. Опять показали губернатора в белом халате. На этот раз он посетил городской морг. Наше местное телевидение никак не назовешь «фабрикой грез»: садишься смотреть комедию, а оказываешься, пусть даже в компании самого губернатора, на фильме ужасов. Я пошла на кухню варить кофе. Когда я вернулась с чашечкой в руках, выпуск новостей подходил к концу. Озабоченный диктор сообщил, что в убийстве Роговой подозревается ее жених и однокурсник Николай Горобец, скрывающийся в настоящее время от следствия. Областная прокуратура просит граждан, которым известно нынешнее место пребывания Горобца, незамедлительно сообщить об этом по изображенным бегущей строкой номерам телефонов. Вознаграждение гарантируется.

В раздражении я схватила с полки первую попавшуюся видеокассету и впихнула ее в щель видеомагнитофона. Пусть я и смотрела эту пленку сто раз, зато я буду уверена, что ее бесцеремонно не прервут на самом интересном месте, чтобы показать коровник, морг или чью-нибудь уголовную рожу.

Уголовная рожа появилась на экране до того, как я успела переключить телевизор на видеомагнитофон. Следует признать, что была она весьма и весьма симпатичной. Даже, можно сказать, красивой. Качественная цветная фотография демонстрировала немного грустное лицо молодого человека лет двадцати четырех – двадцати шести с темными, почти черными слегка вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Чертами лица он был немного похож одновременно на Алена Делона и Бориса Немцова.

Если человек с таким лицом может быть маньяком и убийцей, то теория Ломброзо о связи внешности и преступных наклонностей явно ошибочна. О чем лично я очень и очень сожалею. Хотя, если вдуматься, какое мне до всего этого дело?

Я решительно переключила телевизор на просмотр магнитофона. Пока шла перемотка ленты к началу, я бросила магические кости:

16 + 6 + 36.

«Вы столкнетесь со злом, пытаясь защитить других от бесчестья».

Интересно. Я никого не собираюсь защищать от бесчестья! Наоборот, я собираюсь отдохнуть пару недель на берегу теплого моря и мечтаю, чтобы меня оставили в покое хотя бы на это короткое время. И начну я свой отдых прямо сейчас, чего бы мне это ни стоило!

Я яростно ткнула пульт управления в сторону видеомагнитофона, нажимая на кнопку пуска.

Но от судьбы, как видно, действительно, не уйдешь. На экране телевизора появился злополучный пустырь с распятой на столбе девушкой. Второпях я поставила кассету с записью одного из первых репортажей об этом преступлении.

Дальнейшие свои высказывания по этому поводу я опускаю, как не выдерживающие никакой, даже самой снисходительной цензуры.

Мой нецензурный монолог был внезапно прерван звонком у входной двери. Открыв ее, я обнаружила у своего порога того, кого ожидала увидеть менее всего на свете. Застенчиво моргая длинными ресницами, передо мной стоял Николай Горобец собственной персоной.

Глава 3

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался мой посетитель, – вы Татьяна Иванова?

– Я, – мой ответ последовал совершенно машинально.

– Мне посоветовал к вам обратиться один знакомый. Дело в том, что я оказался в очень неприятной ситуации…

– О ваших неприятностях в настоящий момент осведомлены как минимум миллион человек, а через… – я посмотрела на часы, – через одиннадцать минут узнает еще миллионов сто. Так что, господин Горобец, избавьте меня, пожалуйста, от излишних подробностей, а заодно и от своей персоны. Не в моих правилах получать вознаграждение за поимку преступников таким простым способом, как элементарный донос.

– Но я не преступник! – в отчаянии воскликнул мой собеседник. – Я никого не убивал! Меня решили ложно обвинить в этом, потому что не хотят искать того, кто сделал это на самом деле!

Что ж, весьма похоже на нашу милицию. В голосе этого высокого крепкого парня было столько отчаяния, что я не выдержала. Женское сердце – не камень. Шагнув в сторону, я сделала рукой приглашающий жест:

– Ладно, заходи, пока соседи не сбежались. Не хочу, чтобы кто-то перехватил причитающуюся мне награду.

Вошедший в прихожую Горобец при этих словах бросил на меня такой испуганный взгляд, что мне пришлось его успокоить:

– Шутка, – сухо пояснила я. Горобец изобразил на лице жалкое подобие улыбки.

«Дура! – мысленно выругала я себя. – Нашла над кем шутить! Как бы он у меня тут в обморок не упал».

Горобец настолько не был похож на хладнокровного, жестокого и циничного убийцу, что у меня сразу появились сильные сомнения по поводу его виновности.

Он прошел в гостиную и, повинуясь моему приглашающему жесту, осторожно присел на краешек дивана.

– И давно вы ударились в бега? – поинтересовалась я, усаживаясь в кресло напротив.

– Вчера вечером.

– Почему?

– Испугался.

– Чего?

Горобец замялся, опустил глаза и прошептал:

– Боялся, что в милиции меня будут бить.

– А с чего это вы взяли, что в милиции бьют? Вы уже имели с ней дело?

– Нет, что вы! Рассказывали знакомые, да и в газетах об этом пишут.

Действительно, мы уже дожили до того, что о пытках в милицейских застенках, с одной стороны, можно писать, но, с другой, можно не обращать на это внимания. Долго такое состояние неустойчивого равновесия длиться, конечно, не может. Остается только гадать, в какую сторону качнется маятник: запретят об этом писать или все-таки начнут с этим бороться.

– Зачем вы пришли ко мне? – продолжала я свой импровизированный допрос.

– Мне рассказывал о вас один знакомый, вы ему здорово помогли в свое время.

– Он вам случайно не рассказывал, сколько я беру за свои услуги?

Горобец опять в смущении опустил глаза и даже слегка покраснел.

– Рассказывал. Я сейчас не могу вам заплатить, но потом я непременно…

– Хорошо, пока не будем об этом.

– Так вы согласны мне помочь? – с надеждой в голосе спросил мой потенциальный клиент.

– Не знаю, – тяжело вздохнула я, – в моих ближайших планах, признаться, ваша персона не фигурировала. Но, как известно, – я задумчиво накрутила локон своих волос на палец, – планы могут меняться.

В его глазах застыл немой вопрос.

– Ну, хорошо, – я уселась в кресле поудобней, – расскажите все, что сочтете нужным, а потом мы решим, что делать.

– Да что, собственно, рассказывать?

Со Светкой мы поругались дней пять тому назад. И с тех пор я ее не видел. – Вы что, не ходили на занятия? Ведь, насколько я поняла, вы с ней вместе учились?

– Понимаете, мы учились в параллельных группах. К тому же семестр подходит к концу. Началась зачетная сессия, и некоторых занятий уже нет.