Михаил Черненок - Оперативный розыск Страница 2

— Ну, а кто ж, по-вашему, совершил преступление?

Пушков нервно потер морщинистое лицо, несколько раз натужно кашлянул, словно у него вдруг запершило в горле, и только после этого неуверенно проговорил:

— Может, плотники…

Шехватов, резко отвернувшись от окна, перехватил ускользающий взгляд Пушкова:

— Кто?..

— Плотники, говорю, которые у нас тут склад строят, а на днях в красном уголке ремонт стали делать.

— Где этот уголок?

— Тут вот… На втором этаже, в конце коридора.

Красный уголок хлебокомбината был только-только подготовлен для ремонта. По стенам и потолку пестрели глубокие оспины отбитой штукатурки, на щелястом полу с пятнами облупленной старой краски беспорядочно громоздились оторванные трухлявые половицы, кругом — известковая пыль, древесная стружка, клочья пожелтевших газет, журналов. Инородным телом в этом хаосе казалось новенькое полированные пианино, рядом с которым на прислоненном к стене кособоком стуле лежали кусок зачерствелого хлеба и огрызок луковицы. Все окна были закрыты, отчего в помещении держалась плотная духота, насыщенная запахом иструхшего дерева.

Обойдя стороной оторванные половицы, Ницак и Шехватов подошли к окнам. Следом за ними робко двинулся охранник Пушков. Под самыми окнами ржавая крыша прикрывала какую-то пристройку высотою около двух с половиной метров от земли. Через двор, у дощатого забора, ограждающего территорию хлебокомбината, под простеньким навесом лежали, как сказал охранник, пустые баллоны из-под углекислоты. К наружной стороне забора вплотную примыкала усадьба с одиноким потемневшим от времени домиком.

— Наш рабочий, Бухтармин, живет, — показывая взглядом на домик, сказал охранник Пушков. — Вчерашним вечером с какой-то компанией до самой полночи бражничал.

— А ночью?.. — коротко спросил Ницак.

— Ночью тихо было, — охранник вздохнул. — Правда, дождик так здорово хлестал, что мог заглушить гулянку.

Шехватов медленно подошел к пианино. Заметив на задней крышке отпечатки рук, осторожно приподнял ее. На струнах лежала пустая бутылка с водочной этикеткой. Подозвав охранника, спросил:

— Это в порядке вещей?

— Так получка же вчера была…

— На комбинате что, традиция такая?

— Ну, нельзя сказать, что традиция, а вот… — охранник замялся. — Выпивают с получки отдельные несознательные личности.

— Начальство-то как на такое безобразие смотрит?

— Выговора в приказах пишет. Некоторых увольняют…

— Значит, считаете, плотники совершили кражу? — внезапно сменил тему разговора Шехватов.

— Почему считаю… Предположение высказываю.

— На чем это предположение основано?

— Ну, как объяснить… Подозрительные они какие-то. Больше перекуривают, чем работают. А то, бывает, и целыми днями на работу не появляются — матерьялу, видите ли, у них нету.

— Вчера, когда двери второго этажа закрывали, плотники здесь были?

— Нет, не было! Я специально сюда заглянул, — торопливо ответил Пушков, но взгляд его при этом так быстро ускользнул от взгляда Шехватова, что не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться: охранник, закрывая на ночь двери, в красный уголок не заглядывал.

Отправив Пушкова за плотниками, которые, по его словам, должны были находиться «где-то здесь, в конторе», Ницак и Шехватов принялись осматривать окна. На одном из них верхний шпингалет оказался открытым, а нижнего вообще не было. Учитывая пристройку под окном, можно было думать, что преступники, совершив кражу денег, спустились со второго этажа именно через это окно.

Вскоре Пушков возвратился в сопровождении моложавой, но уставшей по виду женщины. Разведя руками, он, вроде бы извиняясь, заговорил:

— Время за десять перевалило, а плотников на комбинате до сей поры нет, — и мельком взглянул на женщину. — Вот Марию Гавриловну пригласил, возможно, она чего-нибудь дельное разъяснит по прошлой ночи, а со мной там следователь желает говорить. Однако пойду к нему.

Ницак утвердительно кивнул:

— Идите.

Мария Гавриловна Пересветова была начальником смены, которая работала в прошлую ночь с двадцати четырех до восьми утра. По ее заявлению, смена прошла «как в аду». Около двух часов ночи в хлебном цехе поломался четвертый шнек. Три дежурных слесаря никак не могли справиться с ремонтом, а четвертого из них — практиканта Кемеровского техникума пищевой промышленности Сергея Попова — долго не могли найти. Оказывается, придя на смену, он пристроился в кочегарке за котлом и проспал там почти до четырех часов. Вдобавок ко всему, когда маялись с ремонтом шнека, со смены загадочно исчезли практиканты-мукосеи, из-за чего возникла угроза остановки всей поточной линии…

— И долго их не было на смене? — спросил Ницак.

Пересветова машинально посмотрела на наручные часы:

— Минут пятнадцать, не больше. Иначе линия наверняка остановилась бы.

— Куда же они исчезли?

— Кто их знает, куда. Некогда было разбираться.

— Трезвые были?

— Да, иначе я не допустила бы к работе.

— А практикант Попов?

— Тоже трезвый.

— То, что он спал в кочегарке — это точно?

— Так, во всяком случае, сказал, когда отчитывать начала, — Пересветова тыльной стороной ладони поправила волосы. — Да, собственно, и видок у него был основательно заспанный.

— Что он собою представляет как человек?

— Мальчишка.

— А мукосеи?

— Такие же пацаны, тоже из техникума на практике.

— Не могли они в сговоре с Поповым совершить кражу?

Пересветова махнула рукой:

— Что вы!.. Они совеем еще дети, смелости на такое не хватит. Здесь опытный бандюга орудовал. Вся моя смена без зарплаты осталась. Сейчас вот только обсуждали. Главное, так тихо все обстряпано, что никто из смены ничего не слышал.

— И вы лично ничего не слышали?

— Я лично из цеха всю смену не выходила. А там машины гудят, да и сломавшийся шнек все нервные клетки у меня за ночь отнял. Ужасная смена досталась, такое у нас редко случается. Думаю: не специально ли это подстроено?..

Ницак попытался уточнить: кто и что мог специально «подстроить», однако Пересветова неожиданно заговорила с той хитроватой уклончивостью, которую принято называть «вокруг да около». В разговор дипломатично включился Шехватов, но и его старания ровным счетом ничего не дали. Казалось, начальница смены или брякнула свое загадочное предположение ради красного словца, или внезапно испугалась щепетильной перспективы оказаться в роли свидетеля, изобличающего преступников конкретными фактами. Чтобы долго не толочь в ступе воду, Ницак решил подойти с другого конца:

— Мария Гавриловна, а раньше на комбинате случались кражи?

Пересветова кончиками указательных пальцев потерла усталые глаза:

— Год назад вот из этого красного уголка новенькие шелковые шторы стоимостью в двести сорок шесть рублей украли. Я тогда председателем завкома работала. Первого июля к нам на практику пришли студенты торгового института. Занятия с ними проводила начальник ОТК Родионова Анна Сергеевна. Я ей ключи от красного уголка отдала. Через неделю как-то заглянула сюда, вижу, окна некоторые открыты и штор нет. Кольца от них аккуратно сложены на подоконнике. Почему-то подумала, что техничка сняла шторы постирать. Потом выяснилось: никто из техничек шторы не брал.

— В милицию об этом заявляли?

— Нет. Обсудили случившееся в коллективе, думали, шторы найдутся, но они — как в воду канули.

Разговор прервали внезапно появившиеся плотники. Было их трое: два дюжих молодца в старомодных кепках-восьмиклинках и худенький старичок уже пенсионного возраста, как после выяснилось, бригадир. Увидев сотрудников милиции, плотники недоуменно переглянулись. Старичок, похоже, из всех трех самый общительный по характеру, поставив на пол ящик с инструментами, бодренько проговорил:

— Работать пришли! Можно приступать к исполнению служебных обязанностей или как?..

— Приступайте! — в тон ему ответил Шехватов и, сделав вид, что морщится от застойного воздуха, спросил: — Как вы в такой духоте работаете?

— Окна для проветривания открываем.

— А закрывает кто?

— Сами и закрываем в конце работы.

— Вчера закрывали?

— Ну, а ка-а-ак же! — без тени сомнения нараспев протянул старичок. — Мы, товарищ начальник, порядок соблюдаем будь здоров!

Шехватов показал на открытый оконный шпингалет:

— Вот так вот?

Плотники разом сунулись к указанному окну и запальчиво начали выяснять друг у друга, кто из них вчера закрывал окна! В результате непродолжительных, но очень бурных дебатов «выяснилось», что никто из троих вчера вообще окна не открывал, а следовательно, и закрывать их не было необходимости. Придя единогласно к столь очевидной истине, плотники с показной ретивостью принялись отрывать оставшиеся в красном уголке половицы. Наблюдая, как они, нет-нет да и звякая топорами по гвоздям, старательно крошат старые плахи, Шехватов усмехнулся: