Юлия Алейникова - До последнего удара сердца Страница 2

– Ко мне обратились ее родители, – проговорила ему в спину журналистка. – В полиции считают, что это Марина убила своего мужа, и не хотят ничего расследовать, и тогда родители позвонили к нам на канал и попросили помочь. Они сказали, Марину арестовывали при вас, и это вы позвонили им и попросили нанять адвоката.

Илья обернулся и внимательно взглянул на девицу. Была она какая-то мелкая, несерьезная, кто такой поручит важное дело? Тоже мне, «человек и закон». Врет все, наверное.

– Я сперва Марининым родителям позвоню, а потом, если это правда, мы поговорим, – нахмурив строго брови, грозно произнес Илья и открыл дверь квартиры. – А вы здесь подождите.

Девица только усмехнулась.

Едва войдя в квартиру, Илья тут же кинулся разыскивать бумажку с номером Марининых родителей. Кажется, он ее бросил возле телефона. Только бы бабушка не выкинула в помойку. К счастью, бумажка нашлась.

– Галина Тимофеевна? Это Илья, сосед Марины беспокоит, – забыв поздороваться, заторопился Илья. – Ко мне какая-то журналистка с телевидения пришла, говорит, что вы просили ее заняться расследованием, чтобы Марину выпустили.

– Здравствуйте, Илья, вы простите нас, пожалуйста, мы хотели вас предупредить, но у нас вашего телефона не было, – мягким, несчастным голосом проговорила Маринина мама. – Мы действительно от отчаяния на телевидение обратились. Есть такая передача «Журналистские расследования Евгении Потаповой»[1], нам знакомые посоветовали, вы уж поговорите с корреспондентами, вдруг им удастся Марине помочь. – На этих словах голос Галины Тимофеевны сорвался, и Илья тут же торопливо, согласно кивнул.

– Конечно, конечно, вы не волнуйтесь, я только проверить хотел, что это не желтая пресса, – постарался успокоить ее Илья. – Я все расскажу. – И он, повесив трубку, распахнул перед журналисткой дверь. – Входите.

Женя стояла на лестнице и ждала. Ждала, когда этот симпатичный, такой серьезный и взрослый паренек наведет о ней справки. А на улице шелестела свежая майская зелень, слепило весеннее солнце, была пятница, и можно было бы поехать с родителями на дачу. Сейчас половина четвертого, и если она управится за полчаса, то еще до пробок прорвется на Васильевский, соберет быстренько сумку и, захватив по пути родителей, успеет проскочить мосты и выехать на ЗСД. Впрочем, не успеет. Сегодня все захотят освободиться с работы пораньше. Так что можно не торопиться, а наоборот, переждать и поехать попозже, размышляла Женя, прислонившись к перилам.

Марина Кольцова. Красивое имя. Не то что Женя Потапова. Это дело об убийстве свалилось на нее позавчера. Им в редакцию позвонила женщина и, едва сдерживая волнение, сообщила, что ее дочь обвиняют в убийстве бывшего мужа. Полиция нашла козла отпущения и ничего не собирается расследовать. Защита граждан от произвола была коньком Жениной авторской программы. Неважно, чей это был произвол, полиции, недобросовестных медиков или работников ЖЭСа. Первый эфир ее авторской программы прошел еще в ноябре, с тех пор передач вышло уже пять и все прошли с неменьшим успехом. Женя стала узнаваемой личностью, ее несколько раз приглашали на другие каналы и в другие передачи в качестве гостя. Сейчас она искала материал для очередного эфира, и история Марины Кольцовой была не единственной из тех, что она сейчас рассматривала, но, возможно, наиболее значимой. С этим предстояло еще разобраться.

– Извините, я позвонил Марининым родителям, они мне все объяснили, – возникая на пороге собственной квартиры, проговорил парнишка, Илья, кажется.

– Ничего, правильно сделал, что сперва все проверил, мало ли кем я могла оказаться, – дружелюбно улыбнулась Марина.

– Проходите, пожалуйста. Я сейчас один, можем спокойно поговорить, – посторонился Илья.

– Вообще-то я хотела бы осмотреть Маринину квартиру, ее родители сказали, что у вас есть ключи.

Они вошли в большую, светлую прихожую, одну стену которой занимал огромный, под потолок, шкаф-купе. Пол был выложен темно-коричневым полированным мрамором, а стены оклеены бежевыми с тонким золотым орнаментом обоями.

– Неплохая квартирка, – негромко заметила Женя. – А твои соседи давно тут живут?

Вопрос был не праздный, так же как и Женин визит в квартиру арестованной женщины. Марина сидела в тюрьме, или как там это называется, когда человека еще не осудили? Ее муж был мертв, а квартира давала Жене возможность составить себе хоть какое-то мнение об этих людях.

– Давно. Лет пять, наверное, – почесал задумчиво коротко стриженную макушку Илья.

– Это недолго, – назидательно проговорила Женя. – А ты хорошо их знал? – проходя в кухню и осматривая дорогую итальянскую мебель, продолжала расспрашивать Женя.

– Нет. Только Марину, – отчего-то краснея, проговорил паренек и добавил: – Мы с ней дружили.

Ясненько, был влюблен, отметила для себя Женя, пытаясь вспомнить, сколько Марине лет. Кажется, это ей не сообщили.

– А сколько Марине лет? – спросила Женя, направляясь в комнаты.

– Не знаю. Наверное, тридцать, – пожал плечами Илья.

– Да? И как вы дружили? – словно рассеянно продолжала спрашивать Женя, осматривая безделушки в гостиной.

– В каком смысле? – тут же ощетинился Илья.

– В обыкновенном. Вы же не ровесники, – пожала плечами журналистка, оглядываясь на своего сопровождающего.

– Ну, ей было плохо после развода, я ее поддерживал. Посуду мыл, разговаривал, – пробубнил Илья, успокаиваясь.

– И долго ты ее поддерживал? – перешла в темную из-за зашторенных окон спальню Женя.

– Да нет. Пару недель. А потом ей стало лучше, и мы так часто уже не виделись.

– Ясно. А потом ее арестовали?

– Ну, да. Я из школы шел. Смотрю, у нее дверь приоткрыта. У них такой замок дурацкий, сам не захлопывается, закрывать надо. Я заглянул, окликнул Марину, а там полиция. Ее арестовали, а я пошел родителям Марининым звонить, – пояснил, тяжело вздохнув, Илья.

– А какой у нее вид был, когда ее арестовывали? – оборачиваясь к нему и внимательно за ним наблюдая, спросила Женя.

– Да какой может быть вид? На ней лица не было! Как будто ее пыльным мешком по голове треснули! Да она еле держалась, чтобы не заплакать! Вас бы в убийстве обвинили и в тюрьму вести собрались, как бы вы себя чувствовали? – с трудом сдерживая рвущиеся из груди эмоции, проговорил Илья.

– Действительно, – кивнула Женя. – Значит, ты думаешь, что это не она мужа убила?

– Конечно, нет! Зачем ей это? – засунув руки в карманы джинсов, набычившись, спросил Илья, тут же записавший Женю во враги.

– Понятия не имею. Я просто спрашиваю, – пояснила журналистка. – Ты пойми, я не знаю ни Марину, ни ее мужа и просто пытаюсь понять, что случилось. Надо же мне с чего-то начинать? Кстати, ты не знаешь, где у них фотографии хранятся? Хоть посмотреть, как Кольцовы выглядят.

Фотографии они нашли. Марина была симпатичной стройной шатенкой, довольно заурядной наружности, но очень приятной, с милым, открытым лицом. В ее муже сразу же угадывался важный начальник. Уверенный взгляд, грудь колесом, этакая вальяжность в позах. И было заметно, что он ее старше. Хотя, возможно, и ненамного. Лет на шесть-семь или на восемь.

– Можно я возьму эту фотку? – спросила Женя, выбрав ту, на которой супруги стояли в полный рост на фоне какого-то памятника.

– Не знаю, наверное, – с сомнением проговорил Илья.

– Мне для дела. Если хочешь, позвони Марининым родителям.

Глава 2

Женя сидела в своем кабинете, так называл выделенную ей крохотную каморку с окном их главред Тенгиз Карпович Трупп, славный потомок кавказско-украинско-арийских предков, и размышляла.

История Марины Кольцовой ее не вдохновляла. Женя пообщалась с ее родителями, которые, естественно, свято верили в невиновность единственной дочери, побывала у Марины дома, пообщалась с коллегами в небольшой фирме, занимавшейся техническими переводами, где арестованная трудилась, и не услышала ничего вдохновляющего. На ее, Женин взгляд, Марина вполне могла убить мужа. Почему? Точнее, за что? Причин может быть множество. Но достаточно и того, что он был богат, а она нет. И вполне возможно, он собирался при разводе оставить ее ни с чем. Довод по нашим временам вполне весомый для того, чтобы прикончить бывшего супруга.

Прокручивая раз за разом эту историю с одним и тем же выводом, Женя, скорее всего, давно бы ее забросила, но вот беда, все прочие имеющиеся в наличии варианты были еще скучнее и тривиальнее.

Борьба жильцов многоквартирного дома с сотрудниками ЖЭСа по поводу слабого напора воды в трубах. Неработающий в многоэтажке лифт. Стихийная свалка на границе садоводства. Стая бездомных собак, прижившаяся в новом жилом комплексе, и недостроенная детская площадка в одном из недавно отремонтированных дворов. Вот какие проблемы занимали горожан накануне летних отпусков. С таким материалом в эфир выходить совестно, да и скучно. После такого эфира рейтинг передачи упадет до уровня плинтуса, а Трупп проест ей мозг, печень, селезенку и все прочие жизненно важные внутренние органы, а возможно, и снимет с эфира, если в момент разборок в нем возобладает кавказский темперамент вкупе с украинской эмоциональностью. И хотя Труппа Женя совершенно не боялась, понимая, что в итоге в шефе возобладает арийская расчетливость и прагматизм, но нервов и времени было жалко, да и перед зрителями будет стыдно. А это уж никуда не годилось.