Нора Робертс - Три судьбы Страница 2

К статуэтке была прикреплена бумажка с чьим-то именем и адресом, а внизу было от руки приписано: «Контакт для второй Судьбы». Феликс запомнил короткий текст. Вести записи он не привык. Как только он окажется в Лондоне, у него будет другая пожива.

Он хотел завернуть статуэтку и положить на место, но продолжал стоять и вертеть ее в руке. Феликс был вором всю свою жизнь, но никогда не позволял себе завидовать, жадно хотеть чего-то и оставлять украденное. Украденное всегда было для него средством существования, и только. Но Феликс Гринфилд, только что выбравшийся из Адской Кухни и ждавший встречи с лондонскими трущобами и закоулками, стоял в обитой плюшем каюте огромного парохода, в иллюминаторах которой виднелось побережье Ирландии, и не хотел выпускать из рук маленькую серебряную женщину.

Она была такой… милой. И так удобно лежала в его руке. Его ладонь согрела холодный металл. Такая маленькая… Неужели кто-то ее хватится?

«Не будь дураком, – пробормотал он, снова заворачивая статуэтку в бархат. – Бери деньги, приятель, и мотай отсюда».

Но не успел Феликс положить фигурку на место, как раздался шум, похожий на раскат грома, и пароход вдруг накренился. Едва не потеряв равновесие, Гринфилд поспешил к двери. Завернутая в бархат статуэтка так и осталась у него в руках.

Феликс машинально сунул ее в карман брюк, вывалился в коридор, и тут пол ушел у него из-под ног.

Звук повторился, но на сей раз он не напоминал гром. Казалось, что по «Лузитании» ударила сорвавшаяся с небес кувалда.

Феликс бросился бежать. Пора было спасать собственную жизнь.

И тут началось безумие. Передняя часть судна резко нырнула вниз, заставив Феликса покатиться по коридору, как будто он был игральной костью в чашечке. Он слышал крики и грохот бегущих ног. А за секунду до того, как у него потемнело в глазах, ощутил вкус крови во рту.

«Айсберг!» – подумал он, вспомнив гибель «Титаника». Но в разгар весны, при свете дня и у берегов Ирландии это было невозможно.

Он совсем забыл про немцев. И про войну тоже.

Феликс кое-как поднялся, заковылял по темному коридору, держась за стены, спотыкаясь о собственные ноги и ступеньки, и с потоком пассажиров выбрался на палубу. На воду уже спускали спасательные шлюпки; крики ужаса перекрывали громкие приказы пропустить вперед женщин и детей.

«Неужели дело так плохо? – с отчаянием подумал он. – Как это может быть, если до мерцающего зеленого берега подать рукой?» Но пока Феликс пытался успокоить себя, пароход завалился на борт и одна из спущенных на воду шлюпок перевернулась. Ее пассажиры с криками рухнули в воду.

Он видел множество лиц – изуродованных, обожженных и искаженных страхом. Палуба была завалена обломками, под которыми лежали окровавленные, кричавшие пассажиры. Феликс с тупым удивлением заметил, что некоторые уже перестали молить о спасении и звать на помощь.

И тут Гринфилд, стоявший на пассажирской палубе огромного парохода, ощутил запах, который он часто ощущал на Адской Кухне.

Запах смерти.

Женщины, державшие на руках детей, плакали или молились. Мужчины в панике бестолково суетились или отчаянно пытались расчистить палубу, заваленную обломками. Несмотря на хаос, стюарды хладнокровно и быстро раздавали пассажирам спасательные жилеты. «С таким же успехом можно раздавать чайные чашки», – подумал Феликс, но тут один из стюардов крикнул ему:

– Чего встал, малый? Делай свою работу! Приглядывай за пассажирами!

Феликс захлопал глазами и только тут вспомнил, что на нем по-прежнему украденная форма. Но едва он успел что-то понять, как пароход начал тонуть.

«Будь я проклят, – думал он, стоя в толпе кричавших и молившихся. – Мы умираем».

Из воды доносились крики, отчаянные крики людей, звавших на помощь. Феликс пробился к поручням, посмотрел вниз и увидел плававшие трупы и людей, барахтавшихся среди обломков судна.

Он увидел еще одну спущенную на воду шлюпку. Можно было попробовать спрыгнуть в нее и спастись. Следовало подняться повыше и найти какую-нибудь опору. Самое главное – это оставаться на ногах.

Он увидел хорошо одетого мужчину, который стащил с себя спасательный жилет и надел его на плакавшую женщину. «Значит, и богатые бывают героями, – подумал Феликс. – Они могут себе это позволить. А вот он предпочитает жить».

Палуба снова ушла из-под ног Гринфилда, и он вместе со множеством других пассажиров покатился в воду. Феликс успел выставить руку и схватиться за перила. Пальцы намертво сжались, и он повис на одной руке. Вторая рука одновременно сжала спасательный жилет, свалившийся на него откуда-то сверху. Он быстро надел жилет, бормоча благодарственную молитву. «Это знак свыше, – подумал испуганный Феликс, широко открыв глаза. – Знак от господа, что я должен пережить эту катастрофу!»

Когда дрожавшие пальцы Гринфилда справились с застежками, он увидел женщину, зажатую перевернувшимися шезлонгами. И маленького ребенка с ангельским личиком, которого она прижимала к себе. Женщина не кричала и не плакала. Просто качала маленького мальчика, как будто хотела, чтобы он уснул.

– Матерь божья! – Проклиная себя за глупость, Феликс пополз по перекосившейся палубе и начал разбрасывать шезлонги, не дававшие женщине пошевелиться.

– У меня сломана нога. – Женщина продолжала гладить ребенка по голове, и кольца на ее руке сверкали в ярких лучах весеннего солнца. Она говорила спокойно, но в ее широко раскрытых глазах застыли боль и тот самый ужас, от которого сжималось сердце самого Феликса. – Не думаю, что я смогу идти. Вы не возьмете моего ребенка? Пожалуйста, возьмите моего мальчика в шлюпку. И присмотрите за ним.

Для выбора у Феликса была всего одна секунда. Окружавший их мир катился в тартарары. И тут ребенок улыбнулся ему.

– Миссис, наденьте это на себя и крепче держите мальчика.

– Мы наденем жилет на моего сына.

– Он ему слишком велик. Это не поможет.

– Я потеряла мужа. – Глаза, смотревшие на Феликса, который продевал ее руки в рукава жилета, были стеклянными, но говорила она спокойно, почти равнодушно. Наверное, от шока. – Он упал за борт. Боюсь, он мертв.

– Но вы живы, не так ли? И мальчик тоже. – Запах страха и смерти не мешал ему чувствовать запах детского тела – нежный, чистый, невинный. – Как его зовут?

– Стивен. Стивен Эдвард Каннингем Третий.

– А теперь давайте посадим вас и Стивена Эдварда Каннингема Третьего в шлюпку.

– Мы тонем.

– Святая правда. – Он пополз, увлекая женщину за собой по мокрой наклонной палубе, впиваясь в нее ногтями.

– Стивен, крепче держись за маму, – услышал он голос женщины. Она ползла следом и цеплялась за палубу так же отчаянно, как и сам Гринфилд. – Не бойся, – ласково сказала она, хотя ее голос прерывался от усилий. Ее тяжелые юбки намокли, а самоцветы, вправленные в кольца, были испачканы кровью. – Ты должен быть смелым. Не отпускай маму, что бы ни случилось.

Феликс видел, что мальчик, которому не могло быть больше трех лет, висит на шее у матери, как детеныш обезьяны. С верхней палубы на них сыпались шезлонги, столы и один бог знает что еще. Он подтащил женщину на пару дюймов, а потом одолел целый фут.

– Осталось немного, – выдохнул Гринфилд, понятия не имея, так ли это.

Что-то сильно ударило его в спину, и руки Феликса соскользнули.

– Миссис! – крикнул он, сжал пальцы, но успел ухватить лишь рукав шелкового платья. Рукав оторвался, и Феликс беспомощно уставился на женщину.

– Благослови вас господь, – сказала она, крепко обняла сына и вместе с ним скатилась в воду.

Едва Феликс успел выругаться, как палуба встала дыбом и он полетел следом.

Вода оказалась такой холодной и обжигающей, что у него перехватило дыхание. Ослепший и оглохший, он бешено замолотил руками, цепляясь за воду так же, как перед этим цеплялся за палубу. Когда Феликс вынырнул на поверхность и жадно втянул в себя воздух, то понял, что ад страшнее, чем ему казалось.

Вокруг были одни мертвецы. Он был окружен бледными лицами, которые смотрели в небо ничего не видящими глазами. Рядом слышались крики тонувших. В воде плавали доски, шезлонги, перевернувшиеся шлюпки и ящики. Когда Феликс сумел добраться до разбитого ящика и с трудом вылезти из ледяной воды, его конечности совсем онемели.

И тут ему стало еще хуже. В волнах, безжалостно освещенных солнечными лучами, плавали сотни трупов. Пока желудок извергал воду, которой он наглотался, Феликс пытался догрести до наполненной водой шлюпки. Откуда-то пришедшая зыбь уничтожила остров мертвых, разбросала трупы по всему морю и беспощадно оттащила Феликса от шлюпки.

Огромный пароход, плавучий дворец, тонул у него на глазах. С него свисали спасательные шлюпки, бесполезные, как сломанные игрушки. Почему-то его изумило, что на палубах еще оставались люди. Некоторые стояли на коленях, другие пытались убежать от гнавшейся за ними судьбы.