Юлия Алейникова - Нефритовая орхидея императрицы Цыси Страница 2

В НИИ он добрался только к двум, у сотрудников как раз закончился обеденный перерыв.

– Добрый день, девушки. – Максим приоткрыл дверь отдела и улыбнулся обезоруживающе. – Мне бы Ксению Лукину, есть такая?

Сотрудницы отдела, который на восемьдесят процентов состоял из женщин, все без исключения выпрямили спины и поправили прически.

– Я вас слушаю. – Навстречу Максиму поднялась несимпатичная девица лет тридцати, с лохматым пучком рыжих волос и массивными прямоугольными очками на носу. Очки и волосы сами по себе были ничего – подкачала владелица: бледная, кожа нездоровая, тяжелые черты лица.

– Добрый день, Ксения. Можно вас на пару слов? – Максим распахнул дверь в коридор.

Девица с подозрением рассматривала незнакомца.

– Капитан Родионов, уголовный розыск, – представился Максим и показал удостоверение.

Лукина внимательно изучила документ и без всякого интереса уставилась на гостя.

– Вы знакомы с Елизаветой Шумиловой? – приступил к делу Максим.

– Разумеется. – Она кивнула.

– Давно общались?

– На этот вопрос я отвечу только после того, как вы объясните, что случилось с Лизой.

– Ее убили.

Невозмутимая Ксения Лукина побледнела, губы ее задрожали. В следующую минуту она уже ревела в голос.

– Лиза! Как? Как это случилось? – подвывала девица, и Максим уже пожалел о своей откровенности.

– Убили дома. Зарезали. Мы ищем преступника. Вы можете нам чем-то помочь? – Он говорил, а сам смотрел, как распухает у девицы нос. Что делать в подобной ситуации – поди пойми. Утешать некрасивых девиц он не умел.

– Я… мы давно с ней не виделись. Может, месяц или больше. – Ксения изо всех сил пыталась взять себя в руки. – Нет, точно больше, с майских праздников. И почти не созванивались. Так, Вконтакте на страницу зайдешь, лайк поставишь, и все.

– Правильно я понимаю, что о ее новых друзьях, увлечениях, знакомых вы не слышали?

– Нет. В последний раз болтали о всякой чепухе: о ее новой работе, о наших тетках здесь. Ничего серьезного.

– Хорошо. Если что-то вспомните – вот моя визитка. Вы пока приведите себя в порядок, а я побеседую с Марией Денисовой и Анной Жуковой.

– А они уволились. – Ксения высморкалась в бумажную салфетку и перестала наконец всхлипывать. – Аня на прошлой неделе, а Маша месяца три назад.

– Как уволились, куда? – посуровел Максим.

– Маша замуж вышла и дома теперь сидит, а Аня другую работу нашла.

– Телефоны ваших подруг вы не могли бы мне дать? – Голос у Макса звучал обреченно: предстояла очередная поездка по жаре на другой конец города. Да, и так бывает: июнь в этом году выдался жарким.

Глава 2

1852 год

Весной 1852 года в Поднебесной империи отбирали спутниц жизни для юного императора Сяньфэна. В числе прочих маньчжурских красавиц в круг избранных попала эта шестнадцатилетняя девушка. Императрице-матери она чем-то не приглянулась, и ее определили в наложницы. Императору Китая полагалась одна императрица и столько наложниц, сколько душе угодно.

В придворной канцелярии ее записали как «женщину из рода Нара», без имени. Женские имена в те времена считались не заслуживающими того, чтобы регистрировать их в официальных документах. Не пройдет и десяти лет, как эта наложница, чье имя должны были забыть навсегда, станет правительницей всего Китая. На протяжении полувека она единолично будет определять судьбу трети населения планеты. Эта девушка войдет в историю под именем вдовствующей императрицы Цыси, и каждый ребенок в Поднебесной будет знать, что ее имя означает «благожелательная и веселая».

Шла вторая половина XIX века. Уже двести лет в Китае правила маньчжурская династия Цин, или Предельная чистота. Страной управлял монарх, который все важные решения принимал единолично. Должности главного министра не существовало, но была канцелярия помощников, которую пышно именовали верховным советом.

Император просыпался на заре, чтобы ознакомиться с донесениями, провести совещания, выслушать чиновников и принять неотложные решения. Донесения со всего Китая принято было рассматривать сразу после их поступления, так что очень редко случалось, что какое-то дело оставалось незавершенным по истечении нескольких дней.

Престол императора располагался в Запретном городе. Этот дворцовый комплекс в виде шестиугольника, раскинувшийся на площади более семисот тысяч квадратных метров, считался, пожалуй, крупнейшим в мире. Помимо рва, его окружала величественная стена высотой около десяти метров, с воротами с каждой стороны и массивными башнями по углам. Почти все здания в этом городе были покрыты глазурованной желтой плиткой, разрешенной одним только императорским постройкам. На солнце их крутые крыши сияли золотом. Великолепные дворцы, пышные сады, изысканные храмы, беседки, павильоны, пагоды – все услаждало взор, радовало душу и говорило о силе и могуществе Сына неба.

Вокруг этого чудо-дворца раскинулся город Пекин. Ближе к Запретному городу возвышались дворцы вельмож, окруженные садами и высокими стенами, дальше лепились дома попроще. С шахт к западу от столицы подвозили уголь. Улицы городов в те времена никто не мостил, поэтому в сухую погоду на них лежала угольная пыль, после ливня превращавшаяся в грязевой поток. От системы стоков исходило зловоние. Отходы просто сбрасывали на обочины дорог, и в них копошились бродячие собаки и городские птицы. Насытившись, воронье стаями летело в Запретный город гадить на золотые крыши.

Взяв несколько в сторону от оживленных улиц, путешественник оказался бы на одной из узких аллей, известных как хутуны. В одном из таких хутунов в десятый день десятого лунного месяца 1835 года родилась девочка, которую назвали Юй Ланьхуа, Нефритовой орхидеей, – будущая великая вдовствующая императрица Цыси.

Дома в квартале, где жила ее семья, были просторными, с тщательно спланированными внутренними дворами и безупречно прибранными покоями, чем разительно отличались от большинства пекинских домов. В соответствии с правилами фэншуй, в жилых комнатах имелись двери и окна, выходящие на южную сторону, откуда падали солнечные лучи. Северную стену делали глухой, чтобы защитить дом от песчаных бурь, посещавших столицу Поднебесной, и от злых духов, которые, как известно, всегда приходят с Севера. Крыши домов в этом квартале крыли серой черепицей. Цвет кровельной черепицы в империи был прописан строго: желтый – для императорских дворцов, зеленый – для домов знати, серый – для всех остальных жителей Китая.

В феврале 1850 года умер император Даогуан и на престол взошел его наследник – император Сяньфэн. Молодой монарх с младенчества не отличался могучим здоровьем, а тут еще в юности при падении с лошади сломал ногу и с тех пор прихрамывал. В Китае к императору положено было обращаться «Дракон», и злые языки в Пекине прозвали его Хромым драконом.

Едва император Сяньфэн взошел на престол, как по всей империи начался поиск наложниц. Кандидаток набирали из девочек-подростков знатных родов – маньчжурок и монголок, китаянок на конкурс не приглашали. Закон обязывал родителей регистрировать дочерей после того, как они достигали половой зрелости.

Цыси значилась в этом списке и теперь, как и остальные девушки со всего Китая, направлялась в Запретный город.

Дождливым мартовским утром 1852 года двери пекинского дома наместника Хуэйчжэна распахнулись, и на порог шагнула благоухающая, как цветок, наряженная в лучшее свое платье Юй Ланьхуа. За ней, утирая слезы, семенила мать. Маленькая, хрупкая, рано постаревшая, она смотрела на свою старшую дочь глазами, полными страха и надежды.

Если их девочку возьмут во дворец, они никогда больше не увидятся. Но ведь это такая честь! Вдруг, если император ее отвергнет, девочке посчастливится стать женой великого князя?

Ланьхуа крепко держала над собой зонтик тонкими дрожащими пальцами и торопилась к ожидавшей ее повозке.

– Ланьхуа! – окликнула ее мать.

Красавица с досадой и жалостью обернулась. Наклонилась поцеловать мать в последний раз, и нежный лепесток выпорхнул из ее прически и закружился, медленно падая на землю.

Скорее, скорее во дворец. Ланьхуа трепетала от волнения, страха, счастья и предвкушения. Чувства путались, мешались, она ерзала на атласной подушке, то и дело сдвигая ярко-синюю занавеску, чтобы взглянуть на улицу. Плетеная повозка, напоминавшая сундук на двух деревянных колесах – в таких сидели прямо на коленях, подложив для мягкости подушку или циновку, – не спеша катила по узким улицам. Родители наняли эту колымагу специально, чтобы доставить дочь во дворец, и очень радовались, что поездку оплатит казна. На ухабах Ланьхуа подпрыгивала и больно ударялась плечами о стенки.

У въезда в Запретный город стоял уже не один десяток таких повозок. В каждой сидела претендентка на руку и сердце императора. Ланьхуа проверила, не помялось ли платье, легкой рукой коснулась замысловатой рогатой прически, и ее красные, безупречной формы губы дрогнули в улыбке.