Роберт Ладлэм - Протокол Сигма Страница 2

Посыльный с багажом торчал у него за спиной, пока Бен не сунул ему пятидесятифранковую купюру и жестом не велел убираться.

- Премного благодарен, сэр! - воскликнул коридорный с плохо разыгранным удивлением.

Швейцары должны были предупредить его, когда автомобиль появится на вымощенной брусчаткой аллее слева от отеля, так что Бен не спешил. Ветер с Цюрихского озера приятно освежал после долгого времени, проведенного в душных и горячих комнатах, воздух в которых был пропитан запахом кофе и не столь сильным, но тоже безошибочно узнаваемым сигарным дымом.

Бен прислонил свои новенькие лыжи "Волант Ти Супер" к одной из коринфских колонн, возле которой стояли и все остальные его вещи, и стал наблюдать за происходящим на улице спектаклем с участием незнакомых прохожих. Неприятный на вид молодой бизнесмен, что-то кричащий в сотовый телефон. Толстая женщина в красной пухлой куртке, толкающая перед собой детскую коляску. Возбужденно болтающая толпа японских туристов. Высокий мужчина среднего возраста с седеющими волосами, собранными в хвостик, одетый в деловой костюм. Курьер с коробкой лилий, обряженный в броскую оранжево-черную униформу цветочного магазина "Блюменгаллери". Эффектная молодая блондинка в дорогой одежде, держащая в руке хозяйственную сумку от "Фестинер" и глядящая прямо на Бена; впрочем, она сразу отвела взгляд и тут же еще раз посмотрела на него - хотя и мельком, но он успел уловить в ее глазах явный интерес.

"Было бы время да место..." - подумал Бен. Он снова принялся бесцельно рассматривать толпу. С Левенштрассе, до которой было не более пятисот футов, доносился нескончаемый приглушенный гул машин. Где-то рядом нервно тявкнула собака. Прохожий средних лет, одетый в яркую спортивную куртку странного красноватого оттенка, слишком уж броскую для Цюриха. И тут Бен заметил мужчину примерно своего возраста, целеустремленно шагающего мимо витрины "Косс кондитерай". Что-то в его облике показалось Бену знакомым.

Очень знакомым.

Он присмотрелся повнимательнее. Неужели... Неужели это его старый приятель по колледжу Джимми Кавано? Бен весело улыбнулся.

Джимми Кавано, которого он знал еще второкурсником в Принстоне. Джимми вел тогда чудесную жизнь за пределами кампуса, курил сигареты без фильтра, от которых любой нормальный человек неминуемо задохнулся бы, и мог перепить любого, даже Бена, обладавшего неплохой репутацией по этой части. Джимми был родом из небольшого городка под названием Хомер, расположенного на северо-западе штата Нью-Йорк, и оттуда он привез огромное количество всяких историй. Как-то ночью, после того как он научил Бена запивать текилу пивом, он несколько часов подряд рассказывал байки о популярном в их городе развлечении - вернее, местном виде спорта, - под названием "повали корову". Бен тогда чуть не помер со смеху. Джимми был стройным, мускулистым парнем, хитрым и остроумным, неистощимым на всякие проделки, хорошо знал жизнь и обладал прекрасно подвешенным языком. И, что самое главное, он казался гораздо более живым, чем большинство молодых людей, с которыми Бену приходилось иметь дело: типчиков с вечно липкими ладонями, которые профессионально торговали шпаргалками к вступительным экзаменам в юридические колледжи и бизнес-школы, претенциозных знатоков французского языка с их ароматизированными гвоздикой сигаретами и черными шарфами, угрюмых, словно разочаровавшихся в жизни. Весь протест, на который они были способны, ограничивался флаконом зеленой краски для волос. Джимми, похоже, старался держаться в стороне от всего этого, а Бену доставляла большое удовольствие и даже льстила дружба с ним, хоть он и завидовал той легкости, с какой Джимми шел по жизни. Как это часто бывает, после колледжа они больше не общались: Джимми получил какую-то должность в Джорджтаунской дипломатической школе, а Бен остался в Нью-Йорке. Никто из них особо не скучал по колледжу, а затем время и расстояние сделали свое обычное дело. Но Бен до сих пор изредка вспоминал Джимми Кавано и думал, что тот был, пожалуй, одним из немногих, с кем он был бы не прочь поболтать.

Джимми Кавано - это был действительно Джимми - подошел так близко, что Бен смог разглядеть его дорогой костюм, поверх которого было надето коричневое пальто, и сигарету. Он заметно раздался в плечах, но это, без сомнения, был не кто иной, как Кавано.

- Иисус! - громко произнес Бен. Он сделал несколько шагов по Банхофштрассе навстречу Джимми, но вспомнил о своих "волантах", которые не хотел оставлять без присмотра даже швейцарам (кто знает, насколько они бдительны). Он вскинул их на плечо и пошел к Кавано. Рыжие волосы Джимми выцвели и немного поредели, веснушчатое лицо покрыдось морщинами, одет он был в костюм от Армани за две тысячи долларов, и какого черта он мог делать именно здесь, в Цюрихе? Внезапно их глаза встретились.

Джимми широко улыбнулся и шагнул к Бену, протянув ему левую руку. Правую руку он держал засунутой в карман пальто.

- Хартман, старый ты пес! - выпалил Джимми, не дойдя пяти ярдов до Бена. - Рад тебя видеть, дружище!

- Боже мой, это действительно ты! - воскликнул Бен. Но тут он увидел странную металлическую трубу, торчащую из кармана пальто его старого друга. Он понял, что это глушитель и дуло смотрело из кармана Кавано вверх, прямо на Бена.

Это могло быть одной из всегдашних странных шуток доброго старого Джимми. Бен шутливо поднял руки и увернулся от воображаемой пули, но тут заметил, как Джимми Кавано чуть заметно пошевелил правой рукой. Это было то плавное движение, которое нельзя спутать ни с каким другим: именно так нажимают на спусковой крючок.

Случившееся потом заняло считанные доли секунды, но время, казалось, растянулось, замедлилось почти до полной остановки. Совершенно не раздумывая, неожиданно даже для самого себя, Бен взмахнул лежавшими на правом плече лыжами, инстинктивно пытаясь закрыться ими от оружия, и при этом зацепил своего старого друга по шее.

Мгновением позже - или в то же самое мгновение? - он услышал звук выстрела, ощутил затылком движение воздуха, и самая настоящая пуля расколола стеклянную витрину в каких-то пяти футах от него.

Это невозможно!

Не ожидавший удара Джимми потерял равновесие и взревел от боли. Падая, он протянул руку к лыжам. Одну руку. Левую. У Бена внутри похолодело, будто он проглотил здоровенный кусок льда. Когда человек спотыкается, он инстинктивно вытягивает обе руки, роняя при этом свой чемодан, авторучку, газету - любой предмет, который может держать в этот момент. Но существуют и такие вещи, которые не выпускают из рук, - вещи, в которые вцепляются намертво.

Пистолет был настоящим.

Бен услышал, как загремели лыжи, падая на тротуар, заметил тонкую полоску крови на щеке Джимми, увидел, что Джимми уже пришел в себя и поднимается на ноги. В следующий миг Бен пригнулся, сорвался с места и помчался по улице.

Пистолет был настоящим. И из этого самого пистолета Джимми только что выстрелил в него.

Путь Бену преграждали толпы покупателей и спешащих на ленч бизнесменов. Пробираясь через толпу, он несколько раз сталкивался с людьми, которые громко возмущались его поведением. Невзирая на это, он, как можно быстрее, бежал вперед, петлял из стороны в сторону, надеясь, что это поможет ему ускользнуть.

Черт побери, что же происходит? Это безумие, полное безумие!

Он допустил ошибку - очень грубую ошибку, - оглянувшись на бегу через плечо и непроизвольно замедлив при этом шаг. Его лицо, как вспыхнувший маяк, мелькнуло перед бывшим дружком, который по каким-то непонятным причинам зациклился на том, чтобы убить его. И тут же в каких-то двух футах от Бена лоб молодой женщины взорвался, в стороны полетели красные брызги.

Бен задохнулся от ужаса.

Иисус Христос!

Нет, это не могло происходить на самом деле, это было нереально, это был какой-то странный кошмар.

Он видел, как полетели каменные крошки, выбитые пулей из мраморного фасада узкого офисного здания, с которым он только что поравнялся. Кавано гнался за ним по пятам. Теперь он отставал от Бена на каких-то жалких пятьдесят футов, и, хотя ему приходилось стрелять на бегу и в толпе, его пули ложились слишком уж близко к цели.

Он пытался убить меня, нет, он собирается убить меня.

Бен внезапно сделал ложный выпад вправо, затем рванулся влево, прыгнув вперед насколько мог, и побежал прочь: В Принстоне он занимался бегом на восемьсот метров и теперь, через пятнадцать лет, хорошо понимал, что его единственный шанс остаться в живых состоит в том, чтобы собрать все силы и бежать как можно быстрее. Его туфли не слишком годились для бега, но, ничего не поделаешь, придется им выступить в качестве кроссовок. Ему нужно было определить направление, четко представить себе цель, конечную точку - это всегда помогало справиться с растерянностью. Думай, будь все оно проклято! Вдруг в его голове словно сработал переключатель: на расстоянии квартала отсюда расположен Шопвилль, крупнейший в Европе подземный торговый комплекс, потрясающий воображение храм потребления. А оттуда можно попасть на Гауптбаннхоф, главный железнодорожный вокзал.