Ирина Волкова - Очень смертельное оружие Страница 2

Мы все, включая собаку, съели по паре бутербродов, запив их шампанским. Мелси тоже немного полакала шампанского из хрустального бокала, а потом мы с терьером устроились на террасе, греясь на солнышке, и на меня нахлынули воспоминания, неразрывно связанные с бурной жизнью на любимой Родине. Хорошо знающему мой характер человеку было бы трудно поверить, что несколько лет назад меня хотели убить аж восемь совершенно незнакомых друг с другом человек, из которых шестеро были мужчинами и специалистами по боевым искусствам, а двое - красивыми, но излишне темпераментными дамами.

Все началось с того, что после перестройки мы с третьим бывшим мужем начали писать книги, посвященные боевым искусствам, психотехникам и учению тайной даосской школы Шоу-Дао. Советский Союз к тому времени еще не успел развалиться, сыр и колбаса стоили, как им и было положено, около трех рублей за килограмм, а народ вместо голода в прямом значении этого слова испытывал голод духовный.

Наши книги расходились сотнями тысяч экземпляров, ежемесячно мы получали сотни писем читателей, а из провинции в Москву потянулись вереницы жаждущих приобщиться к знаниям учеников.

И, хотя теоретически они должны были направляться в Центр при Международной ассоциации ШоуДао, некоторые, наиболее ретивые, возжаждали еще более близкого контакта с Учителем, то есть с моим третьим, тогда еще не бывшим мужем, и, добыв через справочную пару сотен адресов проживающих в Москве Александров Волковых, начинали методично обходить квартиры в поисках знаменитого автора книг.

К счастью, до нашего дома добирались лишь самые стойкие, но и их было более чем достаточно, чтобы окончательно расшатать мою нервную систему. Мне всегда хотелось жить в тропическом климате, и гостиная нашего дома напоминала Гавайские острова в миниатюре, радуя глаз всевозможными тропическими растениями - пальмами, драценами, юкками. Для полноты картины не хватало только океана и пляжей.

Отопление я включала на полную мощность и, естественно, бродила по своему тропическому раю примерно в таком же виде, как таитянские аборигенки. Можете представить себе мой ужас, когда я начала периодически обнаруживать прижатые к оконному стеклу расплющенные пятачки каких-нибудь казанских или хабаровских любителей боевых искусств, с жадным любопытством изучающих подробности жизни и анатомии жены Учителя.

Окна я завесить не могла, поскольку и мне, и растениям для нормального функционирования был жизненно необходим дневной свет. Мне пришлось отказаться от имиджа таитянской аборигенки и ходить в скучных халатах. Я начала вздрагивать при малейшем шуме и нервно коситься на окна.

Когда в полночь в дверь грохотал кулаками незнакомый здоровенный мужик и, выяснив, что мужа нет дома, умолял меня раскрыть ему секрет энергетического управления каким-либо навороченным шоу-даосским ударом, потому что он, видите ли, приехал из очередной Тмутаракани и жить без этого знания не может, я чувствовала, как в моей некогда общительной душе зарождается глухая ненависть к человечеству.

Мы запирали калитку, но разве может забор удержать жаждущих знаний любителей боевых искусств? Некоторые, наиболее воспитанные, не решаясь без спроса вторгаться на нашу территорию, иногда рассаживались на улице вдоль забора в позе лотоса, медитируя на калитку Учителя и вызывая нездоровое любопытство соседей.

В почтовом ящике я стала находить послания, на сей раз то ли от колдунов, то ли от экстрасенсов, в которых нам популярно растолковывали, что наша деятельность опасна для Универсального Космического Равновесия, и за это нас постигнет надлежащая жестокая кара.

Тут мой муж придумал ход, вначале показавшийся ему гениальным. Он стал распускать в среде атакующих его учебный центр поклонников слухи, что я опасная и крайне агрессивная шизофреничка, и как только кто-либо перелезает через забор на наш участок, я выскакиваю из дома с ножом и пытаюсь выколоть ему глаза.

Падкий до сенсаций народ на это клюнул, визитеров стало меньше, но тут возникла другая проблема - как отличать нормальных, но пока незнакомых мне Сашиных гостей от навязчивых фанатов и, соответственно, как реагировать на визитеров - размахивать в воздухе кинжалом, закатывая глаза и с безумным видом пуская пузыри слюны, или вежливо выяснять, что им надо.

Сделав из меня шизофреничку, Саша принялся активно прикрываться моим тяжелым психическим состоянием. Когда какие-нибудь иногородние бандитские или полубандитские группировки просили его приехать-к ним в город, чтобы их тренировать, муж отвечал, что с удовольствием сделал бы это, но, к сожалению, он вынужден все свое свободное время посвящать уходу за ненормальной женой.

Побочные эффекты этой стратегии выявились уже через пару месяцев. Сначала гость из Казани любезно предложил быстро и безболезненно навсегда избавить Сашу от психически неуравновешенной половины, За ним последовали еще пять добровольцев, которые из самых лучших побуждений предложили освободить Учителя от отравляющей ему жизнь опасной психопатки, то есть от меня. Саша занервничал и категорически приказал меня не трогать, объясняя это тем, что, живя со мной, он следует законам своей кармы, а в дела кармические, как известно вмешиваться никак нельзя.

Я, как и следовало ожидать, запаниковала гораздо сильнее, чем муж. Мне не давала покоя мысль что вполне может найтись кретин, который решит оказать Учителю любезность и прикончить меня не сообразив предварительно спросить на это его разрешения.

На всякий случай Саша перестал упоминать о моей шизофрении, но тут из небытия возникли две его бывшие любовницы, на редкость темпераментные особы, которые, независимо друг от друга, популярно объяснили ему, что они сделают с его женой. чтобы он достался только им. Самым мягким вариантом было растворить меня в кислоте.

А теперь меня еще и соседи собирались линчевать за похищенного козла. У меня возникло смутное ощущение, что этим дело не кончится. Чтобы отвлечься от дурных предчувствий, я решила позвонить Аделе. Дочь мексиканской коммунистки и русского алкоголика-интеллектуала, до фанатизма сдвинутого на кубинской революции и Фиделе Кастро, Адела была самой жизнерадостной, легкомысленной и безалаберной из моих подруг.

Обладая избыточной жизненной активностью и азартно флиртуя даже с "голубыми", не говоря уж представителях мужского пола с нормальной сексуальной ориентацией, она постоянно попадала в самые невероятные ситуации. По сравнению с ее насыщенным существованием моя жизнь показалась бы унылой и однообразной, как у давшей обет молчания монашки, проведшей всю свою жизнь за толстыми монастырскими стенами.

После того как Адела стала жить с Бобчиком, очень богатым "новым русским", отличавшимся спокойным и добродушным характером, она слегка поумерила свой темперамент, но, к сожалению, ненамного.

* * *

- А меня соседи хотели линчевать! - гордо похвасталась я в трубку, предварительно поздоровавшись с подругой.

- Линчевать? - заинтересовалась Адела. - Линчевать... - произнесла она уже с другой, задумчивой интонацией. - А ты знаешь, ведь это отличная мысль...

- Отличная мысль? - недоуменно повторила я, чувствуя, как внутри закипает возмущение. Мой мозг лихорадочно заработал в попытке сообразить, за что вдруг подруга ни с того ни с сего так на меня взъелась. Вроде мы с ней ни разу не ссорились. А может быть. это из-за книги? Альда, мать Аделы, периодически обещала то убить меня, то подать на меня в суд за то, что я, хоть и изменив имена, сделала ее с дочерью героинями некоторых моих произведений. Моя последняя книга только что вышла. Неужели Адела успела ее прочесть и на что-то обидеться?

- Ты уже прочитала "Люблю секретных агентов"? - поинтересовалась я.

- Вчера закончила. Здорово получилось. Только я от Бобчика ее спрятала. Ты что, спятила? Я же просила тебя не упоминать о том, что на Бали я флиртовала с тем парнем, которого убили? А ты что делаешь? Не хватало еще, чтобы Бобчик прочитал, как мы резвились с ним в бассейне. Тоже мне, подруга! Ты еще хуже пираний из "желтой прессы".

- Мало ли что я написала! Если возникнут проблемы, я скажу Бобчику, что это художественный вымысел. Он ведь даже не знает, что тебя обвиняли в убийстве Чиана.

- А вдруг он позвонит в балийскую полицию и узнает, что все это правда?

- На бахаса Индонесиа? - поинтересовалась я.

- Чего? - не поняла подруга.

- Это государственный язык Индонезии, - объяснила я. - Если он и позвонит в полицию, там почти никто не говорит по-английски, а если кто и говорит, так с таким акцентом, что Бобчик уж точно ничего не поймет.

- Будем надеяться, - вздохнула Адела. - Но все же я бы предпочла, чтобы твоя книга не попадалась ему на глаза.

- Так ты поэтому хотела меня линчевать?

- Линчевать? Тебя? С чего ты взяла?

- Как с чего? Я упомянула, что соседи хотели меня линчевать, а ты заявила, что это отличная мысль.