Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) Страница 2

Главный инспектор сыскной полиции Станислав Оутс захохотал. А ведь еще десять минут назад ему казалось, что он навсегда лишился дара внезапно поддаваться веселью!

– Кэмпион! От кого вы скрываетесь на сей раз?

Молодой человек не без труда сошел с трона и протянул ему руку.

– Поджидаю клиента, – молвил он. – Вот уже полчаса как сижу на этом самом месте. А вы тут какими судьбами?

– Забрел в поисках тепла и тишины, – проворчал инспектор. – У меня от этой погоды печенка расшалилась.

Он снял плащ, резко его встряхнул и расстелил на троне мистера Кэмпиона. Затем повторил те же действия со шляпой и встал почти вплотную к котлу, так, чтобы только не обжечься. Его приятель наблюдал за этими действиями с выражением легкого недоумения на растерянном лице.

– Ну надо же, – произнес он. – Объясните все-таки, что вы тут забыли? Бывалый полицейский отправляется в сентиментальное путешествие по местам боевой славы? Главный инспектор лондонской сыскной полиции посещает место, где совершил свое первое задержание? Простите за столь навязчивые расспросы, Станислав, но, как уже говорилось, я жду клиента – точнее, клиентку. Заслышав ваши тяжелые шаги, я было решил, что это топает моя таинственная незнакомка. И, признаться, моя душа невольно ушла в пятки.

Инспектор окинул его внимательным взглядом.

– С какой стати вы так вырядились?

Мистер Кэмпион снял с головы чудовищное твидовое сооружение и с любовью его осмотрел.

– По дороге сюда я заглянул в «Беллокс», и мой взгляд невольно зацепился за эту шляпу. Один окружной викарий якобы заказывает у них такую каждый год, чтобы охотиться в ней за крысами. Разве я мог пройти мимо? Идеальный аксессуар для задушевной беседы с романтической особой, не находите?

Инспектор ухмыльнулся. Тепло уже начало согревать его продрогшие кости, и к нему быстро возвращалось привычное добродушие.

– Какой вы все-таки удивительный человек, Кэмпион! Вас можно застать в самых неожиданных местах. Признаться, я считал, что про этот укромный уголок знают всего несколько человек на весь город. Впервые за двадцать лет я посещаю это место – и встречаю здесь вас, да еще при полном параде! Как вам это удается?

Кэмпион задумчиво опустил отложные уши охотничьей шляпы.

– Мне это местечко подсказал старый добрый Лагг. Он, знаете ли, до сих пор у меня работает. Помесь бульдога и femme-de-chambre[1]. Я попросил его посоветовать подходящее место для разговора с юной леди, которую самым жестоким образом дезинформировали: она убеждена, что я – частный детектив.

Инспектор постучал трубкой по котлу.

– Каких только слухов не ходит о вашей персоне! И кто же вы теперь, позвольте узнать?

Кэмпион взглянул на него с укоризной.

– Я – заместитель авантюриста. Недурно, а? Это я сам придумал на днях. Великолепно меня характеризует.

Инспектор мрачно покачал головой.

– Надеюсь, больше никаких чаш? В прошлый раз вы изрядно меня напугали. Однажды вы угодите в беду, ей-богу.

Молодой человек просиял.

– Что вы разумеете под «бедой», интересно?

Инспектор не улыбнулся.

– Под «бедой» я разумею вот это. – Он указал сквозь открытую дверь на статую, под которой покоился прах Томаса Лиллипута. – Впрочем, вам-то памятник вряд ли поставят. Что стряслось на сей раз? Очередной скандал в высших кругах? Или разоблачаете шпионский заговор?

– Ни то, ни другое, – с сожалением ответил мистер Кэмпион. – Я пришел сюда с ребяческим намерением пустить пыль в глаза. И заодно – отыграться. Я встречаюсь здесь с молодой леди, о чем сказал уже, наверно, раз шесть. Но вас я не гоню. Мы с ней не знакомы, а вы даже придетесь кстати – для антуража. Не затруднит ли вас сходить на улицу и попросить у одного из своих подчиненных шлем? Тогда она не усомнится в моей правдивости, когда я вас представлю.

Мистер Оутс насторожился.

– Если к вам идет какая-то легкомысленная особа, не вздумайте говорить ей, кто я такой, – предостерег он. – Вы так и не рассказали о цели вашей встречи.

Мистер Кэмпион выудил из нагрудного кармана листок плотной серой бумаги.

– Вот письмо от адвоката. Сколько нынче адвокаты дерут за одно письмо? Шесть шиллингов восемь пенсов? Ну же, читайте. Длинные слова я вам объясню.

Инспектор взял письмо и стал читать, тихо бормоча себе под нос:

Кембридж, Квинс-роуд, Соулс-корт, 2

Дорогой Кэмпион!

Я всегда был убежден, что первым обратишься за моей профессиональной помощью ты, а не наоборот. Однако судьба – как всякая особа женского пола – непредсказуема, и именно в интересах милой (в буколическом смысле) особы я хочу прибегнуть к твоим услугам.

Когда я объявил о своей помолвке, ты написал мне длинное письмо, богато сдобренное любопытнейшими фактами, – и потому я смею надеяться, что ты еще не позабыл об этой истории. А если вдруг позабыл, то напоминаю, что обручен с мисс Джойс Блаунт, которая в настоящий момент остро нуждается в твоей помощи.

Вероятно, я уже говорил, что бедное дитя сейчас подвизается на поприще внучки и по совместительству компаньонки в доме своей двоюродной бабки, чудовищной престарелой Гекубы, вдовы покойного доктора Фарадея, который возглавлял наш с тобой колледж Святого Игнатия (примерно с 1880 года). Это огромное семейство, почти все члены которого уже в летах, и мне страшно даже представить, с чем вынуждена мириться Джойс по долгу службы.

Однако перейду к делу. Джойс крайне обеспокоена исчезновением своего дяди, Эндрю Сили – одного из домочадцев, который пропал около недели назад. С пропавшим дядей я знаком – неприятный тип и приживала, как и большинство членов вышеупомянутого семейства. Мне-то кажется, что он выиграл на скачках (этот второсортный вид спорта у него в большом почете) и решил отдохнуть недельку от ежовых рукавиц тетушки Фарадей.

Джойс, однако, не только прелестна, но и весьма своевольна. Она вознамерилась поехать в Лондон (приезжает завтра, в четверг, 10-го) и проконсультироваться там с каким-нибудь специалистом. Я решил сделать то малое, что в моих силах: дать ей твое имя и адрес, а тебя предупредить письмом.

Должен отметить, что Джойс – весьма романтическая особа, а жизнь ее сера и скучна. Полагаю, она получит массу приятных впечатлений от одного того, что увидит ищейку живьем – а еще лучше, ищейку за работой. Очень тебя прошу доставить ей такое удовольствие, я навеки буду перед тобой в долгу.

Твой преданный друг и должник,

Маркус Фезерстоун.

P.S. Жаль, меня не будет в Лондоне — ε̉ίθε γενοίµην[2] – я бы не устоял перед соблазном и подслушал бы вашу беседу.

P.P.S. Гордон, которого ты наверняка помнишь, наконец-то отправился укреплять влияние Британской империи в Индии – и благополучно укрепит, не сомневаюсь. Хендерсон пишет, что «продулся в пух». Что бы это ни значило, я не удивлен.

Инспектор аккуратно сложил письмо и вернул Кэмпиону.

– Не внушает мне доверия этот ваш приятель, – сказал он и тут же добавил: – Парень-то, наверное, не промах, да вот только в суде от него проку не будет, и я бы с таким связываться не стал. Одна болтовня, а толку – чуть. Он считает себя всезнайкой и действительно что-то разумеет в книгах и мертвых языках, но сможет ли ваш друг внятно объяснить судье, почему обвиняемый решил сочетаться браком с истицей в 1927 году в Чизике, при том что он уже женился на первой свидетельнице в 1903-м? Бьюсь об заклад – не сможет!

Мистер Кэмпион кивнул.

– Полагаю, вы правы. Впрочем, солиситор из него вышел недурной. Но кембриджские судебные процессы чересчур изысканны, простым смертным не по зубам. Надеюсь, эта особа все-таки явится на встречу. Я велел Лаггу отправить ее сюда сразу, как она прибудет на Боттл-стрит. Мне подумалось, что прогулка по лондонским подворотням преподаст ей наглядный, безопасный и душеполезный урок. Девушка, принявшая предложение Маркуса, наверняка умом не блещет. Да и ее тревоги представляются мне нелепыми. Допустим, этот ее дядя – крайне неприятный тип – действительно пропал. Зачем его искать? Я планирую усесться на это удобное сооружение, водрузить на голову шляпу крысолова и отпускать едкие комментарии о дядюшке Эндрю. Потрясенная юная особа вернется к Маркусу и расскажет все как было. Тот решит, что я стремительно теряю рассудок, вычеркнет мое имя из адресной книги и наконец от меня отвяжется. Как работа?

Инспектор пожал плечами.

– Грех жаловаться. Правда, сколько себя помню, продвижение по службе никогда мне даром не проходило. Жду неприятностей.

– Тихо! – вдруг зашипел Кэмпион. – Идет!

Оба умолкли. В подворотне раздались шаги. Обладатель неуверенной поступи дошел почти до самого дворика, затем немного попятился.