Анна Муратова - Беглая книга Страница 2

Дейрдре готова была заплакать И хотя Сашка рассказывал эту историю почти спокойно, с каким-то отрешенным видом, ей было безумно жалко и его маму, которую она, видимо из-за слова "достоевщина" представляла похожей на маму Неточки Незвановой, и этого неопрятного старика, когда-то талантливого и красивого, но совсем опустившегося и умершего такой поганой смертью. Сашка, милый, добрый Сашка, с которым они так приятно сидели прошлой ночью, такой славный и открытый, остался полным сиротой…

– … Ну короче, довел он мать. Хотя, кто кого довел – не знаю. Оба были хороши на самом деле. Когда вся эта перестройка началась, отец уже был не особо молодой, денег совсем не стало. Раньше он вроде держался на плаву, а тут надо что-то придумывать, чем-то зарабатывать, все его друзья в фирмы пошли, торгуют, а он – за чистое искусство, делать ничего не хочет. И не делал ничего, дома сидел, книжки читал, водочку слегка пил. Я тогда в школе учился, помню, как ни придешь – он на диване. А мать работала… Она преподавала в школе, по частным урокам бегала, ну грызла отца, пилила, а он начал, когда она на него наезжает просто выпивать и спать заваливаться. Отключился и вроде как его и нет, пилить некого. А потом, когда я на первом курсе был, мать под машину попала. Как так случилось, не знаю, говорят, что по невнимательности, усталая была, не знаю. А может ей просто жить надоело В больнице лежала, сначала врачи говорили, все будет хорошо, из реанимации скоро переведем, а потом вдруг – остановка сердца. И все. Отец очень переживал. Плакал. Оказалось, он без матери жить не может. Он и с ней-то не мог. Вот тогда он уже стал как следует поддавать. Сначала я его пилил, потом перестал, так он сам себя ругать начал. Выпьет и начнет "Я такой, я сякой, жену свою довел, сына мучаю", просто сил не было слушать… – Сашка остановился, вдруг осознав, что больше он никогда не услышит этих дурацких пьяных разговоров, и ему стало страшно.

– Саша, Саша, – заторопилась Дейрдре, стараясь вывести его из оцепенения. – Давай лучше подумаем, кому он мог дверь открыть. Давай попробуем с другого края к этому подойти.

– Да какая разница? – рассеяно махнул рукой Сашка, – отца-то не вернешь…

– Да, а тебе-то здесь жить! Тебе не все равно, что эти люди могу прийти еще раз? Ты о себе подумай!

– Да мне пофиг, – отмахнулся Сашка. – Я бы сейчас сам с удовольствием напился и отключился.

– Только не это! У тебя стресс, тебе нельзя! – заторопилась Дейрдре. Она думала, чем бы можно было "зацепить" Сашку, чтобы вывести его из состояния тупого равнодушия в которое он впал, выплакавшись и выговорившись. – У тебя ведь украли рукописи. Те самые, которые ты разбирал.

– Украли рукописи… – эхом повторил Сашка. – Да, украли… Посмотреть что ли, что украли…

– Вот, вот это уже лучше! – прошептала Дейрдре.

– 2 -

– Они утащили весь архив! – Сашка орал как безумный.

Такая резкая смена настроения несколько пугала и Машу и Димку, они боялись, что у Сашки от такого потрясения запросто съедет крыша.

– Я же тут еще ночью все разложил! Думал, что Пашка сюда больше ни ногой и решил в кои-то веки сам все прибрать. Вот тут вот все эти папки были. Гады! Сволочи! Они забрали письма Селестины! Весь эпистолярный роман! Ну какого хрена им нужна была эта Селестина с ее выкидышами и ее Луи-Огюстом! Ну я не понимаю! А на антресолях я вообще сам не знаю, что там было им нужно, они все забрали, свиньи!

– А что там было на антресолях? – несмело поинтересовалась Дейрдре.

– Да хрень какая-то типа квитков о плате за свет начиная с тридцатых годов, газетные вырезки и папины гравюры. Идиоты! Козлы! Что они могли искать?

– Они брали только старые бумаги. К тому же знали, где они лежат. Я, например, вообще не представляю, где у тебя антресоли, – сказал Димка.

– Да в коридоре антресоли. Как они себе там шею не сломали в темноте?

– А действительно, как?

– Маша положила руку Сашке на плечо – Успокойся только. Подумай, кто из тех, кто бывает у тебя дома, мог знать квартиру настолько хорошо?

– Кто, кто? Лядов! – Сашка снял руку Дейрдре со своего плеча и опустился на диван. – Пашка, больше некому. У меня вообще много народа бывает, иногда из других городов приезжают, как вы, но обычно все в этой квартире путаются. Никто ничего не находит. Некоторым по два раза приходится объяснять, где у нас туалет. А Пашка… У него вообще способность такая знать, что где лежит и как это достать. Он лучше меня знал, что где тут находится. Ну конечно! Как я, дурак, не догадался? Он с отцом моим всегда вежливо так, деликатно, типа, не надо ли Вам чего помочь… Может, отец ему иногда чего поручал… А что он может поручать кроме как водки купить? Я ж не покупал никогда. Ну понятно. Приходит Пашка, приносит водочки, отцу наплел чего-то типа "Меня Саша просил найти у него то-то и то-то". Сам знает, что я в "Восьмерке" в это время, и что быстро я оттуда не вернусь. Насчет выпить отца моего уговаривать не надо, а в водку может и правда чего подмешали… Так выходит, что он отца моего убил… – Сашка стал белым как мел.. – Ну, Пашка… Я его сам убью… Своими руками.

– Саша, успокойся, – закричала Дейрдре.. – Ты завтра пойдешь в милицию и все им расскажешь, только не надо сейчас ничего делать, ладно?

– Ладно, – Сашка вдруг сник, как будто из него выпустили весь воздух. – Ты что, в самом деле думаешь, что я убивать его пойду? Да и в милицию… Это еще доказать все надо. Сейчас все равно ничего не поделаешь… Как это вообще все могло произойти? Не могло такое со мной произойти…

Взгляд у него снова сделался стеклянным. Дейрдре опять стало страшно.

– А мы ужинать будем? – спросил Димка.

Дейрдре посмотрела на него так, как будто хотела испепелить своим взглядом.

– Если хотите, ешьте, я не буду, – проговорил Сашка, глядя в никуда.

– Я тоже не хочу, – сердито ответила Дейрдре, – Димочка, кушай сам, если тебе кусок в горло полезет, когда у человека такое горе.

Димка оторопел. Он не ожидал от Маши такого ехидства.

– А… ты не будешь? Ну ладно.

Ему действительно очень хотелось есть. Ну что он мог с этим поделать? Пришлось идти на кухню одному. Зажигать газ, разогревать очередную овощную смесь. Его тоже удручали все эти события, но зачем же устраивать голодовку? На всякий случай он высыпал на сковородку полный пакет: может, Машуня передумает и поест. Сашка-то вряд ли.

А Сашка все сидел, уставившись в одну точку. Маша примостилась рядом и ласково позвала:

– Саш, а Саш, не надо так. Ты лучше ори, кричи, матом ругайся, но не сиди так. Ты куда-то в себя уходишь, так нельзя.

Сашка посмотрел на нее мутным, отсутствующим взглядом, потом постепенно начал возвращаться к действительности.

– Тебе надо делать что-нибудь. Все равно что… Только не сидеть.

– Убраться надо…

– Во, во, убраться. А я тебе помогу, хочешь? Ты хотел у отца в комнате пол помыть, помнишь?

– А, да, ты права. Надо…

– Давай вместе?

– Да ты чего, там запах… Я окно открыл настежь, и все равно.

– Ничего, там уже, наверное, все выветрилось. Давай вместе возьмем тряпку, ведро, вымоем пол, вещи по местам расставим, а?

Сашка посмотрел на нее с благодарностью

– Спасибо. Пойдем, там, в ванной и тряпка и ведро.. Ты меня так пинай периодически, если я мысли буду уходить, ладно?

– Эй, ребята, – донеслось с кухни, – ну вы точно есть не будете?

Димке никто не ответил. Он вывалил подогретую смесь на тарелку и принялся жевать. Одному на просторной кухне было неуютно и очень одиноко. В коридоре было темно, за окном тоже. Пожалуй, ни разу в Жизни Найси не чувствовал себя так паршиво как здесь, в чужом городе, на чужой кухне, в доме, где недавно убили человека. Он слышал, как, громыхая цинковым ведром, прошли по коридору Сашка и Дейрдре – его Дейрдре.

Девочка ясноглазая

С кудрями белокурыми

И щеками пурпурными.

Ее зубы белы как снег,

Ее губы красны как кровь.

Много крови из-за нее

Будет пролито среди Уладов.

Так гласило предание… Он поймал себя на том, что завидует сейчас Сашке. Это была чудовищная мысль, но это было так. Сашке досталось и сочувствие и внимание, а ему, Димке – сидение на кухне в полном одиночестве. Мысль о том, что можно было встать из-за стола и пойти помочь Сашке (а работы по разгребанию наверняка бы нашлась), как-то не пришла Димке в голову. Ему захотелось плакать, но это было как-то неуместно. А вот Сашка имел сейчас полное право плакать – все-таки отец умер. "А у меня отец жив, интересно?" – подумал Димка – "Я ведь тоже без отца…"

Он доел смесь, сделал себе чай, выпил его. Сашка с Машей ходили по коридору, носили туда-сюда гремучее ведро, отжимали тряпку, тихо переговаривались, и от этого Сашке становилось еще тоскливее. Они вдвоем, а он один. Потом он не выдержал и заглянул в страшную комнату. Там, на мокром полу с тряпкой в руках ползала Дейрдре, а Сашка поднимал с пола какие-то книги и черепки – что-то, видимо упало и разбилось.

– Иди, иди, мы справимся, – бросила через плечо Дейрдре.