Джон Гришем (Гришэм) - Округ Форд. Рассказы Страница 2

Хотя здешние мужчины в целом имели слабое представление о переливании крови, сама идея, что пострадавшему может пригодиться кровь Роджера, показалась сомнительной.

— Вы что, хотите убить беднягу Бейли? — пробормотал один из них.

— Мой Роджер справится, — с гордостью произнес его отец.

Вопрос состоял в том, трезв ли Роджер в данный момент. Борьба парня с демонами-искусителями широко обсуждалась обитателями Бокс-Хилла. И большинство из них обычно знали, под кайфом ли он в тот или иной момент.

— Последние дни Роджер в отличной форме, — поспешил заверить всех его отец, хоть и прозвучало это не слишком убедительно. Но ситуация требовала принятия быстрых решений и, отметя все сомнения, Эгги спросил:

— Где он?

— Дома.

Ну конечно, дома. Роджер никогда не выходил из дома. Куда ему ехать?..

За несколько минут дамы умудрились собрать большую коробку с сандвичами и прочей снедью. Эгги и Кальвина обнимали, поздравляли, всячески подбадривали, словно они отправлялись на фронт, защищать родной округ от врага. А когда они наконец тронулись в путь спасать жизнь Бейли, все собравшиеся долго махали вслед отважным молодым парням.

Роджер ждал на улице, у почтового ящика, и, когда пикап притормозил, наклонился к окну со стороны водителя и спросил:

— Мы что, ночь там проведем?

— Вообще-то не планировали, — ответил Эгги.

— Ясно.

После недолгого спора было решено, что Роджер, как человек более хрупкого телосложения, должен сесть посередине, между Эгги и Кальвином — те были значительно крупнее и весили больше. Ему поставили на колени коробку с едой, и не успел пикап и на милю отъехать от Бокс-Хилла, как Роджер уже разворачивал сандвич с индейкой. Ему исполнилось двадцать семь, он был старшим из троицы, но прожитые годы никак нельзя было назвать благополучными. Он прошел через два развода и бесчисленные и неудачные попытки избавиться от пагубных пристрастий. Нервный и тощий, возбужденный наркотиками, он в момент умял первый сандвич и тотчас развернул второй. Эгги, весивший 250 фунтов, и Кальвин — 270, отказались. Последние два часа, проведенные в доме у матери Бейли, они усердно поедали пироги.

Первой темой разговора стал Бейли, человек, которого Роджер едва знал. А вот Эгги и Кальвин ходили вместе с ним в школу. Но поскольку все трое были холостяками, то неизбежно переключились на не менее волнующую тему — на секс. У Эгги была подружка, и он уверял, что наслаждается выгодами и преимуществами «качественного» во всех отношениях романа. Роджер трахал все, что шевелится, и вечно пребывал в поисках. Застенчивый Кальвин в двадцать один год еще оставался девственником, хотя никогда в том не признался бы. Чтобы не отставать от других, он лгал, уверяя, что у него уже была пара интрижек, хотя в детали не вдавался. Словом, все трое сильно преувеличивали, и все трое это знали.

Когда они въехали на территорию округа Полк, Роджер сказал:

— Притормози-ка вон там, друг, у «Голубой точки». Мне надо отлить.

Эгги остановил машину перед входом в местный супермаркет. Роджер забежал в дверь.

— Думаешь, он там выпивает? — спросил Кальвин, пока они ждали.

— Его папаша уверяет, что он завязал.

— Папаша тоже врун порядочный.

Как и следовало ожидать, через несколько минут Роджер выскочил из магазина с упаковкой баночного пива.

— О Господи, — пробормотал Эгги.

Роджер уселся в машину, под шинами скрипнул гравий, и они снова тронулись в путь.

Роджер достал банку и предложил Эгги, тот отказался:

— Нет, спасибо. Я за рулем.

— А что, разве нельзя глотнуть пивка и вести машину?

— Не сегодня.

— Ну а ты будешь? — Он протянул банку Кальвину.

— Нет, спасибо.

— Вы что, ребята, сговорились, что ли? — заметил Роджер и, щелкнув крышечкой, отпил сразу полбанки.

— А я думал, ты завязал, — сказал Эгги.

— Так и есть. Я все время завязываю. Завязывать — проще некуда.

Теперь уже Кальвин держал на коленях коробку с едой, и просто от скуки начал жевать большое овсяное печенье. Роджер допил пиво и протянул ему пустую банку:

— Сделай одолжение, выбрось.

Кальвин опустил стекло и зашвырнул пустую банку в просторный багажник пикапа. Подняв стекло, он увидел, что Роджер открывает вторую. Эгги и Кальвин обменялись встревоженными взглядами.

— Как же ты будешь сдавать кровь, нахлебавшись пива? — спросил Эгги.

— Сдам, делов-то, — усмехнулся Роджер. — Много раз это проделывал. А вы, ребята, когда-нибудь сдавали кровь?

Эгги и Кальвин неохотно признались, что им это делать не приходилось. И тогда Роджер принялся описывать процедуру:

— Ну, первым делом там тебя заставляют лечь, потому как многие просто вырубаются. Чертова игла такая здоровенная, что большинство парней просто хлопаются в обморок, увидев ее. Потом тебе обматывают руку, вот тут, широким резиновым жгутом, потом медсестра начинает мять и тыкать пальцем тебе в изгиб локтя, чтобы найти хорошую толстую вену. Тут советую отвернуться и не смотреть. Потому как в девяти случаях из десяти она промахнется, игла не попадет в вену — больно при этом, просто жуть! Ну а потом медсестра, конечно, начинает извиняться, а ты костеришь ее почем зря, тихо так, шепотом. Если повезет, в вену она попадет со второго захода. Ну а когда попадет, кровь начинает течь по трубочке в небольшой такой мешочек. И знаете, просто поразительно, до чего она темная! Черно-бордового такого цвета. И эту несчастную пинту выкачивают из тебя целую вечность, и все это время сестра держит проклятую иглу у тебя в вене. — Он отхлебнул пива, довольный, что нагнал страху на друзей столь подробным и выразительным рассказом. А что, пусть знают, что им предстоит!

Несколько миль они ехали в полном молчании.

Вот и вторая банка опустела, и Кальвин забросил ее назад. Роджер тотчас вскрыл третью.

— Пиво очень помогает, — заметил он, облизывая губы. — Разжижает кровь, и весь процесс проходит быстрей.

Стало ясно, что он задумал прикончить всю упаковку, причем быстро. Надо бы отнять у него хотя бы часть. Все слышали, что в пьяном виде Роджер впадает в буйство.

— Знаешь, я, пожалуй, тоже выпью, — сказал Эгги.

И Роджер тут же протянул ему банку.

— Ну и я, наверное, тоже, — подал голос Кальвин.

— Вот и славно, — кивнул Роджер. — Лично мне никогда не нравилось пить в одиночку. Первый признак настоящего пьяницы.

Эгги и Кальвин отпивали по глотку, Роджер продолжал заглатывать пиво залпом. Вскоре упаковке из шести банок пришел конец, и он заявил:

— Надобно отлить. Притормози-ка вон там, у «Барбекю Кулли».

Они находились на окраине небольшого городка под названием Нью-Гроув, и Эгги уже начал беспокоиться: сколько же еще времени займет путь? Роджер исчез за углом магазина, там и облегчился, затем нырнул внутрь и вышел с новой упаковкой пива. Когда Нью-Гроув остался позади, парни откупорили банки, и машина понеслась по узкому темному шоссе.

— Когда-нибудь бывали в стрип-клубах Мемфиса? — спросил Роджер.

— Я вообще в Мемфисе не был, — ответил Кальвин.

— Шутишь?..

— Нет, правда.

— Ну а ты?

— Да, я бывал в стрип-клубе, — с гордостью сообщил Эгги.

— В котором?

— Никак не припомню названия. Да они все одинаковые.

— А вот и нет, — резко возразил Роджер и тут же чуть не захлебнулся пивом. — В одних работают просто шикарные куколки с роскошными формами, в других — обычные уличные шлюхи, которые ни черта не умеют танцевать.

Затем последовала длинная история о том, как легализовались эти клубы в Мемфисе — во всяком случае, по версии Роджера. В старые добрые времена девушки снимали с себя все, до нитки, затем вскакивали к тебе на стол и начинали извиваться, изгибаться, вертеть попками под громкую музыку и бешеные аплодисменты парней. Потом законы изменились, и им приказали выходить в стрингах, но во многих клубах этим правилом пренебрегали. Выступления на столах уступили место другому развлечению — приватным танцам на коленях клиентов. Что, в свою очередь, привело к принятию новых законов, запрещающих физический контакт с девушками. Закончив рассказ, Роджер быстро перечислил названия с полдюжины клубов, которые, по его словам, хорошо знал, а затем дал весьма впечатляющую характеристику работавшим там девушкам. Описывал он их детально и весьма выразительно, и когда наконец закончил, обоим его спутникам срочно потребовалось глотнуть пива.

Особенно заворожило это описание Кальвина. Ему доводилось прикасаться к драгоценной плоти девчонок. Он вел счет пивным банкам, которые опустошал Роджер, и когда примерно через час их число достигло шести, тоже захотел поделиться впечатлениями на эту тему. Но вместо этого ему пришлось слушать более опытного соседа, парня, обладавшего неиссякаемой жаждой пива, умевшего глотать его безостановочно и при этом в мельчайших подробностях описывать голеньких девочек.