Владимир Болучевский - Танцы в лабиринте Страница 2

"Потерять я их не мог, - рассуждал он, - потому что пьян-то, собственно, и не был. Просто скрутило меня вдруг почему-то неожиданно, а дальше - все в сумерках. Но ведь меня Петька сюда доставил, я же помню. Значит, он, видимо, и забрал у меня все, чтобы не сперли.

Клиника-то она богатская, но... всякие люди здесь лежат. Это он, наверное, правильно. Но что же мне теперь делать-то?"

- Вы на процедуру? - спросила его молоденькая сестричка в непростительно коротеньком белом халатике.

- Возможно, - окинул ее взглядом Гурский. - Ничего нельзя знать заранее. Но сначала мне бы доктора повидать.

- Вот сюда, - сестричка указала на одну из белых дверей, повернулась к нему спиной и не спеша пошла по коридору, глубоко засунув руки в карманы халатика, отчего тот натянулся на талии и предельно откровенно обозначил изящные линии ее юного тела.

"Пятница сегодня, - со вздохом подумал Александр, провожая ее взглядом. Еще целых два дня поста..."

Он постучал в дверь.

- Да, - послышалось из кабинета. Гурский открыл дверь и вошел.

- Добрый день, - поздоровался он с мужчиной в белом халате, который сидел за столом и, перебирая клавиши компьютера, сосредоточенно всматривался в экран.

- Здравствуйте, - доктор отвел взгляд от монитора и посмотрел на Александра. - Присаживайтесь.

- Спасибо,- Гурский сел на стул возле стола.

- Это вы к нам вчера поступили?

- Сегодня ночью.

- До двенадцати ночи. Выходит - вчера.

- Это... в смысле оплаты?

- Ну... день поступления, день выписки...

- А день приезда, день отъезда - один день?

- В вашем случае - да, - улыбнулся доктор.

- Вот... Вот, что хотелось бы уточнить: мой случай - это, собственно, что?

- Да ничего особенного. Все, в общем-то, как у всех. Выпиваете?

- Случается. Но не до такой же степени.

- А ресурсы организма небезграничны. Рано или поздно обязательно наступает такой момент, когда...

- И что теперь?

- Повторяю, ничего такого особенного. Полежите у нас еще день-другой, мы вас почистим. Хотите - защиту поставим. Недорого.

- "Торпеду", что ли?

- "Эспераль".

- Нет, доктор. Спасибо, конечно, за заботу, но... я как-нибудь сам.

- Как знаете. Вы?..

- Александр Васильевич.

- Очень приятно. Виктор Палыч меня зовут.

- Мне тоже очень приятно. Виктор Палыч, скажите, а что, я могу уже сегодня, в принципе...

- В принципе, можете. Но я бы не советовал. Мы вам вчера капельницу поставили. Сейчас вот еще одну - обязательно. И надо бы завтра утром. Раз уж вы к нам пожаловали, давайте курс завершим.

- Думаете, надо?

- Почему нет?

- А вот, доктор, тот факт, что я себя прекрасно чувствую, - это ничего?

- Не обращайте внимания.

- Полагаете?

- Хуже не будет. А у вас что - дела какие-то неотложные?

- Да нет, - пожал плечами Гурский, - до заморозков я совершенно свободен.

- А потом? - улыбнулся доктор.

- Домой нужно будет заглянуть. Взять теплые вещи.

- Ну вот видите. - Виктор Палыч встал из-за стола. - Пойдемте-ка в процедурную.

- Ну, если вы настаиваете... - Александр тоже поднялся со стула. - Да! А вы позволите звоночек от вас сделать?

- Ради Бога...- Доктор придвинул к Гурскому телефон.

- Это у вас прямой?

- Да, городской.

Гурский снял трубку и набрал номер.

- Алло... - услышал он знакомый голос.

- Петр? Привет.

- Здорово, Гурский. Оклемался?

- Да вроде. Слушай...

- Сашка, говори быстрее, я в машине, здесь такая пробка...

- Мои ключи и бумажник у тебя?

- У меня. Козел!

- Не понял...

- Да это я не тебе, меня тут мудак один подрезает.

- Слушай...

- Короче, у меня было с собой двести баксов, я за тебя вперед заплатил, на всякий случай. Потом разберемся. Если этого будет мало, доплатим. Если много - они вернут. Лежи, я завтра постараюсь заскочить.

- Роджер.

- Аут. - Волков отключил телефон.

Адашев-Гурский повесил трубку.

- Ну что, пошли? - спросил его доктор.

- Пойдемте, - вздохнул Александр.

- Виктор Палыч, - Гурский снял рубашку и лег на стоящую в процедурном кабинете кушетку, - а что, я вчера совсем плох был?

- А я, собственно, вас вчера и не видел. Я сегодня утром заступил. Доктор прилаживал к вертикальной хромированной стойке банку с раствором.- Но, судя по всему...

- Вот ведь.

- Да вы не переживайте. Здоровье у вас, в общем-то, еще... Спортом занимались? - взглянул он на обнаженный торс Гурского.

- Было дело. Давно, правда.

- И как?

- КМС. Десятиборье.

- Ну... А вы говорите. - Доктор ввел Александру в вену иглу. - Полежите. - Он взглянул на часы и вышел из кабинета.

Адашев-Гурский прикрыл глаза и стал прокручивать в сознании события вчерашнего дня, который завершился таким вот неожиданным нелепым обмороком, уложившим его вдруг на больничную койку.

3

В четверг, часов в шесть вечера, в квартире Адашева-Гурского раздался условный, еще со времен юности, звонок в дверь.

- Погоди минутку, - сказал Александр в телефонную трубку, - ко мне вроде бы Петька Волков пришел, я дверь открою. Что? Да, да, хорошо.

Он положил трубку на стол, поднялся и вышел в переднюю.

- Привет. - На пороге стоял русоволосый мужчина чуть выше среднего роста, широкоплечий. Он мягко улыбался, но в глубине его серых, чуть печальных глаз мерцало нечто такое... Короче, вести себя с ним по-хамски могло прийти в голову только какому-нибудь камикадзе0, или уж и вовсе отмороженному недоумку. - Чем занят?

- С Аленой выпиваю Ваулиной.

- Да? - Петр удивленно вскинул брови. - Ну-ка... - Он переступил порог, прошел через переднюю, заглянул в гостиную и растерянно обвел взглядом пустую комнату. - А где Алена?

- Так вот же она, - Александр указал на лежащую на столе телефонную трубку.

- А-а...- разочарованно протянул Волков. - Ты в этом смысле.

- Поболтай с ней, у нее похмелье и тоска. Я пока в туалет схожу.

- Алена? - Петр взял трубку. - Привет, это Волков.

- Петька! Приве-ет... - услышал он радостный голос, чуть нараспев, тягуче произносящий слова. - Давай выпьем?

- А чего это ты с утра пораньше? Сколько там у вас?

- А хер их знает... часов десять, наверное. Тузик, падла! Куда? Урою!..

- Эй-эй! Это ты с кем там?

- Да собака у меня, левретка, точнее леврет, мне тут подарили. Тузик. Красивы-ый... Цвета маренго.

- Ну и за что ты его так?

- Да ты понимаешь, Борюсик в отъезде, а этот в его отсутствие вообразил себя вожаком стаи, со мной ругаться вздумал. Ты представляешь? Я его прищучила, так он обиделся, взял, гад, и на постель насрал. Не на нашу, правда, а в гостевой комнате. Ну, я его в угол загнала и ремнем так отпиздила... Теперь вроде все понял, но все равно мне назло по грядкам шастает. Давай выпьем, а?

- Ну давай... - Волков взял рюмку Гурского, налил из стоящей рядом на столике бутылки в нее водки и потюкал ею о трубку. - Слышишь?

- Ага! - засмеялась в далекой Канаде Алена и тоже чокнулась чем-то о свою трубку. - Поехали?

- Твое здоровье.

Волков выпил и, подцепив вилкой из стеклянной миски квашеной капусты, закусил.

- Алло, ты где? - спросил он в трубку.

- Да здесь я... Я вот смотрю, почему у меня чеснок упал? Ты не знаешь? Может, палочки поставить? Тузик! Зараза...

- А ты что, в огороде, что ли?

- Ну да... - засмеялась Алена. - Мы же дом купили, ну, в кредит, конечно, полчаса от Монреаля, я Гурскому говорила. Тут рай просто - речка течет недалеко, бассейн во дворе. Ну, я на лужайке грядки и вскопала. Помидорки посадила, редиску, укропчик... Чеснок вот. Он у меня взошел, подрос, но что-то упал. Почему? Спроси у Гурского, он все знает.

- Гурский, - повернулся Петр к вошедшему в комнату Александру, - почему у Алены чеснок взошел, а потом упал?

- Поливать надо... - пожал плечами Адашев-Гурский.

- Слышишь?

- Ага-а... - донеслось из трубки. - Слушай, а ведь верно... А я думала так вырастет. Ну что, еще треснем?

- А ты не разоришься?

- Да нет, девятнадцать центов минута. Канадских центов. Ерунда. Сейчас, я только в дом вернусь, а-то у меня уже стакан пустой, а выпивка - там.

- Ну давай... - Волков налил себе еще рюмку.

- Ты там как?

- Готов. А ты?

- Аналогично.

- Ура?

- Ура.

Петр выпил и закусил капустой.

- Слушай, мать, давай прощаться, а?

- Ну ладно, давай. Я посплю, а потом еще позвоню.

- Счастливо.

- Ну пока.

Волков повесил трубку.

- Слушай, - он посмотрел на капусту, - а у тебя другой закуски нет, что ли?

- Так ведь пост, Петя.

- И ты все посты блюдешь? - скептически взглянул на друга Петр.

- Только Великий. К сожалению.

- Все сорок дней?

- Так есть-то только первую неделю хочется, а потом втягиваешься, и ничего.

- И рыбу не ешь?

- Ни мяса, ни рыбы, ни яиц, ни молочного.

- А что же ты ешь?

- Все остальное.

- Гордыня это все.

- В смысле?

- Ну... вот, мол, я какой! Воззри на меня, Господи! Видишь, дескать, насколько я в полном самоотвержении неимоверно крут?

- А монашествующие? - заинтересовался позицией друга Александр.