Ростислав Самбук - Жаркий июль Страница 2

Я заглядываю ей в глаза и начинаю понимать Уитмена еще больше. Отбираю у Марины книжку, листаю ее, и чуть ли не сразу попадаются такие строки:

Когда я читаю о горделивой славе,

о победах могущественных

генералов - я не завидую генералам,

Не завидую президенту, не завидую

богачам во дворцах,

Но когда говорят мне о братстве

возлюбленных - как они

жили,

Как, презирая опасность и людскую вражду,

вместе были всю

жизнь, до конца,

Вместе с юности, в зрелом и старческом возрасте,

неизменно друг к другу привязаны,

верны друг другу,

Тогда опускаю я голову и отхожу неспешно

зависть съедает

меня

[Перевод Банникова].

Удивительную силу все-таки имеет настоящая поэзия. Я зачитался Уитменом и забыл даже о Марине, не говоря о человеческом пляжном море.

Потом мы с Мариной долго купаемся.

Вода в Днепре теперь даже на стрежне немного зеленовата - из Киевского моря плывут сине-зеленые водоросли, - но в этот день никакие на свете водоросли не смогли бы испортить нам настроение. Не испортило его и совсем уже теплое пиво, и подсохшие бутерброды на обед, и небольшой послеобеденный дождик. Все было хорошо, мы даже детально обсудили план завтрашней грибной поездки: автобусом до Козина и дальше направо лесом к Безрадичам - знакомые места, где можно взять по три-четыре десятка боровиков. Потом, перед вечером, мы еще раз искупались в Русановской протоке и пошли в кино.

Трудно сказать, понравился мне фильм или нет, кажется, все же понравился: демонстрировалась довольно банальная западногерманская комедия, но и день у меня был такой, что никакая банальщина не могла его испортить.

Мы вернулись домой поздно, со счастливым сознанием того, что после чая у нас не меньше шести часов сна - до пяти, когда трамваем можем переехать мост Патона, а потом попробуем влезть в переполненный грибниками автобус.

Около двенадцати зазвонил телефон. Он не звякнул сперва извинительно, набирая силу, а задребезжал сразу требовательно и сердито, будто диск крутил сам полковник Каштанов, уверенный в том, что я немедленно отвечу ему.

Я сразу потянулся к трубке, но Марина остановила меня коротким прикосновением, - в конце концов, нас могло и не быть дома; я заколебался, однако только на несколько секунд, потому что во мне всегда побеждает чувство долга. Правда, иногда так поздно звонят Маринины подруги, мог позвонить и Сашко Левчук. Целую неделю он пробыл в командировке где-то на Херсонщине, а сейчас небось уже вернулся, и они с Соней составят нам завтра компанию.

Я взял трубку и сухо, уже одним своим тоном не одобряя такие поздние звонки и подчеркивая во всяком случае невежливость того, кто это себе позволяет, произнес:

- Хаблак слушает.

И сразу сообразил, что не открутиться, потому что услышал в трубке бодрый тенорок дежурного по управлению Грицка Колесника.

Грицку нет дела до моих интонаций: ему поручено найти меня, и он не остановится даже перед тем, чтобы лично приехать на Русановку и собственноручно вытащить меня из нашей семейной постели.

- Сергей, куда ты делся! - заорал он так, что еле выдержала мембрана. - Я тебе звоню уже пятый раз, черт бы тебя побрал!

У меня были хорошо обеспеченные тылы; и я не поддержал легкомыслия Грицка, даже панибратства.

- По-моему, сегодня выходной, - ответил я официальным тоном, - и вам, лейтенант, это известно так же, как и мне.

Колесник не обиделся на мою сухость. Кажется, он вообще ни на что не обижался и редко терял хорошее настроение.

- Брось, старик, - коротко хохотнул он, - не выкаблучивайся и приезжай завтра в девять. Сам Борода вызывает.

Полковник Каштанов носит короткую седую бородку, и это, конечно, предопределило его прозвище.

Я уже сообразил, что грибы мои плакали, и все же сделал довольно неудачную попытку отбояриться от вызова:

- Мы с женой договорились...

- Старик, мое дело - передать, - оборвал меня Колесник, - а о чем ты договорился с женой, извини меня, ей-богу, неинтересно.

Он был прав, и осталось только пробормотать:

- Лучше бы ты ко мне не дозвонился.

- Привет супруге! - захохотал Грицко и бросил трубку.

В любой неприятности всегда можно найти и что-то позитивное. Я объяснил Марине, что завтра мы можем спать лишних три часа, но ее это почему-то не обрадовало, она даже начала бросать в меня подушками, и я возблагодарил бога, что любимой жене не попались под руку более тяжелые вещи. Она, правда, не стала сетовать на Бороду и на угрозыск, вместе взятые, не предложила мне перейти в адвокатуру, как делала в начале нашей супружеской жизни, - я убедился, что жены со временем умнеют, - она просто демонстративно повернулась ко мне спиной и сделала вид, что сразу же заснула.

Я сделал то же самое, но заснуть не мог. Размышлял, что могло стрястись. Если убийство или какой-нибудь несчастный случай - существуют дежурные опергруппы, и сам бог велел им заняться этим. Если дело не очень серьезное, Каштанов вряд ли побеспокоил бы меня в выходной. Стало быть, не убийство, не квартирная кража... В конце концов, все равно никогда не догадаешься. Надо спать. Но не спалось, и я вертелся до двух - вот тебе и отдохнул лишних три часа.

Должен сказать, что жена у меня - чудо. Другая бы закапризничала, а Марина, пока я брился, приготовила яичницу с ветчиной и заварила крепкого чаю. Раньше бы в квартире уже пахло кофе, однако, говорят, в Бразилии вымерзли плантации, и кофе ох как кусается!.. Но крепкий чай - не хуже. Откровенно говоря, чай я люблю больше, он ароматнее, и каждый раз у него немножко иной привкус, я его пью несладким и натощак, после него и аппетит появляется, и хорошее настроение, и трезвое мышление.

Немножко приврал: настроение у меня, в основном, зависит не от чая, а от Марининого настроения, а вот трезвое мышление - вещь крайне необходимая, особенно перед встречей с Каштановым - приходит после второго стакана, когда я завязываю галстук и надеваю пиджак.

Марина снимает с плеча какую-то воображаемую пушинку, подталкивает меня к двери, я чмокаю ее в щечку, нам не хочется расставаться, и я действительно в эти секунды считаю Каштанова Синей Бородой. Но дверь наконец хлопает за мной, я нажимаю на кнопку лифта, потому что должен спешить.

Разница между мною и Каштановым не только в должностях, а и в том, какие блага эти должности обеспечивают. Полковника привезет на работу "Волга", а мне надо добираться до метро на автобусе, а потом в гору пешком или одну остановку троллейбусом. Я люблю пешком, но иногда и три-четыре минуты, которые выигрываешь в троллейбусе, имеют значение. Сегодня имеют, я даже опаздываю на две минуты, что позволяю себе очень редко, однако, в конце концов, сегодня выходной, и никто не упрекнет меня.

То, что Каштанов уже в кабинете, я знал еще на улице - полковничья "Волга" стояла у подъезда, - но, открыв дверь, не увидел начальства на обычном месте за столом. Каштанов что-то разглядывал за окном.

Я поздоровался. Полковник не ответил, только сделал приглашающий жест. Еще немного постоял у окна, вздохнул и спросил:

- Видел розы в сквере?

- Угу... - Честно говоря, розы меня сейчас не интересовали.

- Сорт "Глориа Деи", - сообщил Каштанов таким тоном, будто сделал какое-то открытие.

В цветах я разбираюсь плохо и деликатно промолчал.

- Роза, которая в период цветения трижды меняет цвет, - поучающе продолжал Каштанов.

- Неужели? - спросил я опять-таки из деликатности.

- Цветы выращивать, - это тебе не за квартирными воришками гоняться. Благородное занятие...

Я не мог согласиться с полковником: ловить опытного преступника сложнее, чем голыми руками рвать самые колючие розы. В конце концов, Каштанову это известно лучше, чем мне, но начальство потому и начальство, что ход его мыслей куда сложнее и извилистей, чем у подчиненных.

- Да, благородное занятие... - повторил Каштанов.

Отошел от окна, сел в кресло рядом со столом, предложив мне другое. Есть дело, Сергей, - сказал он.

Каштанов называет меня Сергеем только с глазу на глаз, и я это воспринимаю как проявление доверия - многим своим подчиненным полковник не дарит такой ласки. И все же не удерживаюсь от небольшой шпильки:

- Без дела, Михаил Карпович, к вам в кабинет редко кто заходит.

Каштанов настроен благодушно и никак не реагирует на мою дерзость.

- Вот тебе папка, Сергей, - он снимает со стола обыкновенную канцелярскую папку с не менее банальными тесемочками. - Исчез инженер Бабаевский...

- И надо немедленно его разыскать! - легкомысленно перебиваю я полковника.

- Лучше нельзя сформулировать. - Все же в глазах Каштанова я замечаю веселые искорки. Но он продолжает, как и раньше, скучным и сухим тоном: Месяц назад инженер Евген Максимович Бабаевский ушел в отпуск. Сначала отдыхал здесь, в Киеве, потом решил покупаться в море. Две недели назад уехал в Крым и до сих пор не вернулся, хотя уже пять дней, как должен был выйти на работу.