Фридрих Незнанский - Перебежчик Страница 2

– Хочу напомнить: я доверенное лицо Баха, и именно мне было поручено провести эти переговоры от его имени, – недовольно сказал ему Аркадий Валерьянович. – Что подумает наш гость, если ты будешь продолжать вмешиваться в наши переговоры?

– Ну! Это известно. На предварительном этапе уговариваешь ты, – ответил Леха. – А потом подключаюсь я с Волохой, – кивнул он на водителя, – если переговоры заходят в тупик. Я прав? – он толкнул в плечо напарника.

– Точно, – кивнул тот.

– Не понял, – сказал я им в тон. – Что-то не врублюсь. Вы за кого меня тут держите, Аркадий Валерьянович? Думаете, если я сел к вам в машину, то сразу превратился в лоха? И теперь можете тянуть из меня жилы? Я это уже проходил – поняли, нет? Сам в этом участвовал! Первый следователь добрый, второй – злой. Так вот – я всегда был вторым. Это все слышали? Словом, со мной, пацаны, это не пройдет. На понт я сам могу взять кого угодно.

Они, должно быть, не ожидали от меня подобной тирады. Думали, буду блеять, как овечка, в знак согласия. Я-то понимал, что, пока им нужен, они должны меня беречь как зеницу ока. Тем более они знают мое слабое, вернее, уязвимое место – та самая Башиловская, четырнадцать, второй подъезд, третий этаж. Наверняка уже побывали там. И посмотрели на мою Катю.

– Вы уж его извините, – вздохнул Аркадий Валерьянович. – Недостаток воспитания, плюс трудное детство в отстающем колхозе, плюс нетерпение как верный признак отсутствия интеллекта. Но вы в одном не правы. Никакого распределения ролей и в помине не было. Ни о чем таком мы не договаривались.

– Импровизация на вольную тему, – сказал я. – Бывает. Хотя верится с трудом. Теперь объясните, пожалуйста, кто такой Бах. Имя-то знакомое. Где-то слышал. Как всякий культурный человек. Это и есть ваш шеф Бахметьев?

– Да что с ним баланду травить? – буркнул Леха, скорее от задетого самолюбия. – Скинем его на ходу, когда свернем на Садовое, а после поменяем номера. Я правильно говорю?

– А что, эта машина числится в угоне? – поинтересовался я.

С ними все ясно. Привыкли брать на испуг. У них это в крови. По-другому не могут. Аркадий Валерьянович с его лоском и манерами – для затравки. Для завлекания клиентов. Как лох у наперсточников, которому дико везет. И что характерно, играет свою роль неплохо. Вон как интеллигентно вздыхает, слушая их. Мол, тяжело ему с этими недоумками. Тут бы в самый раз ему посочувствовать. Для пользы дела.

– А как вас угораздило с ними связаться? – спросил я.

Аркадий Валерьянович не ответил. Только скорбно поднял глаза к потолку кабины.

– Ну-ну, – повернулся к нему Леха. – Расскажи, как ты попал в нашу дурную компанию.

– Ладно, хорош, – негромко сказал ему водитель Волоха. – Кончай, слышь? Потом выясните, когда пассажира скинем…

– На Садовой или на Башиловской? – усмехнулся Леха.

– Мне все равно, – сказал Волоха.

Мне стало смешно. Значит, сижу я на заднем сиденье рядом с интеллигентным Аркадием Валерьяновичем, чье брюшко вряд ли позволит ему провести против меня хоть какой-нибудь прием, если только он им обучен. Я контролирую, можно сказать, ситуацию, поскольку Леха и Волоха сидят ко мне спиной и, чтобы скинуть меня, им придется сначала остановить машину, подойти к моей дверце, которую я тем более контролирую… Да только я ждать никого не собираюсь. Сам вылезу, где мне надо, и адью! Только вы меня и видели. Приходите на прием в консультацию по четным дням с утра, по нечетным вечером…

– Клевая у вас машина, – сказал я вслух. – Только тесная какая-то стала, вам не кажется? Явно один из нас здесь лишний. Я так думаю, что это ты, – сказал я Лехе. – У тебя, вижу, противоположное мнение. Ну так надо разобраться. Остановимся, хоть я и опаздываю, выйдем, поговорим. Потом один из нас снова сюда вернется, а другой не сможет, поскольку будет отдыхать лежа. А отдохнув, поедет дальше общественным транспортом.

С ними только так надо разговаривать. Другого языка они не понимают.

– Хорош, – повторил Волоха, и я встретил его досадливый взгляд в зеркальце. У водителей, я давно заметил, даже у бандитов, есть склонность к компромиссам. Это у них профессиональное – не уступишь иному «чайнику» дорогу, не пропустишь его, нетерпеливого, на драном «Запорожце», тебе же хуже будет. Ему ремонт в копеечку обойдется, но и тебе.

– В самом деле, – решил наконец воспользоваться поддержкой Волохи Аркадий Валерьянович. – Ты бы, Леха, слез, что ли. Или прикуси язык. Нам предстоит серьезный разговор. И не для твоих ушей.

– Ты здесь кто? – спросил Леха у Волохи. – Водила. Я правильно говорю? Твое дело следить за дорогой и не отвлекаться. А тебе, друг Аркаша, другое скажу. Мне Бах что сказал? И какими наделил полномочиями? В случае, если переговоры зайдут в тупик, осуществить силовое решение.

– А кто сказал, что они зашли в тупик? – удивился Аркадий Валерьянович.

– Я сказал, – мрачно произнес Леха, повернувшись ко мне. – А насчет того, чтобы вмазать менту, я всегда – за.

– Он – адвокат, – напомнил Аркадий Валерьянович. – И как бы тебе снова срок не вмазали.

– Он – мент, – упрямо, с ненавистью глядя на меня, сказал Леха. – Ментом родился, ментом и подохнет.

Аркадий Валерьянович вопросительно посмотрел на меня, в ответ я посмотрел на свои китайские часы. Сейчас мне было плевать на его «ролекс».

– Минуты две это займет, – сказал я ему. – Не больше. Ну три, в зависимости от его темперамента. Потом я вернусь, и мы продолжим наши переговоры.

– Где вас высадить? – спросил Волоха. – Вон там стройка, пустырь – годится?

На пустыре мне стало тоскливо. Ну какой из меня адвокат, подумал я, ослабив узел галстука, если собрался бить морду потенциальному клиенту? Мне бы его защищать, а не уродовать. Он почувствовал мое настроение, молча развернулся и нацелил свой кулак прямо в мои зубы. Но я увернулся. И нехотя ударил его под дых. Словом, пришлось с ним повозиться дольше, чем я рассчитывал.

Вернулся я в машину через пять минут в мрачном настроении. За то время, пока я проводил свои приемы и контрприемы, стал накрапывать дождик.

Адвокат, мать твою, продолжал я себя накручивать, садясь в машину. Тебе бы портфель, пенсне, часы приема на медной табличке, рюмка водки перед обедом с последующим дневным сном… А ты как был мент поганый, так им и остался. Впрочем, кажется, ничего ему не сломал и не отбил. Один короткий удар в солнечное сплетение и хук слева. Отлежится на досках, куда я его аккуратно уложил. А дождик, который не собирается заканчиваться, надеюсь, освежит его дурную голову.

Аркадий Валерьянович смотрел на меня со страхом. Наверное, в душе он тоже не исключал силовое решение. А теперь, когда оно отпало, ему надо было срочно придумывать что-то другое.

Волоха, тот и вовсе рот открыл. Похоже, Леху он побаивался. Но не знал, радоваться ему или печалиться такому исходу.

– Он что, этот Леха, самый крутой у вас? – спросил я небрежно.

Никто не ответил, словно дара речи лишились.

– Кого-то ждем? – спросил я.

Волоха включил зажигание.

Мои родители облегченно вздохнули, когда я перешел в адвокаты. Мать даже прослезилась, узнав об этом. Отец стал лучше спать по ночам. Каждый раз, когда по телевидению или в газетах сообщали о гибели очередного работника милиции или прокуратуры, они просто не находили себе места, представляя, что в следующий раз это может произойти со мной. Они всегда были против профессии, которую я избрал. Объяснить им, чем следователь прокуратуры отличается от участкового, было трудно. Но то, что адвокатов не убивают, они усвоили твердо. И вообще маме нравилось, что адвокаты всегда такие солидные и респектабельные. Похоже, такого же мнения были и родители Кати, к которым я направлялся на очередные смотрины…

Очередные, поскольку с первого раза меня там не разглядели. И разве вы слышали о любви с первого взгляда к будущему зятю?

В этот день, в гостях у будущей тещи, я никак не мог сосредоточиться на том, о чем говорили за столом, или на блюде, которое ставили передо мной.

Краем глаза я видел, как Мария Евгеньевна поджимала губы и с укором поглядывала на дочь, мол, где ты откопала это сокровище. Катя толкала меня в бок… Я тут же начинал невпопад восторгаться фаршированными кабачками, хотя это был перец, либо горячо поддерживал Андрона Игнатьевича, своего будущего тестя, когда он громко заявлял, что в России уже все разворовали и растащили, но нет худа без добра, поскольку мировые акулы империализма, как только растащат последнее, потеряют к нам интерес и перестанут интриговать и засылать своих агентов. Вот тогда и заживем.

– Ты сейчас где? – шепотом спросила Катя.

– В джипе «лендровер», – сказал я. И приложил палец к губам, – после расскажу.

Я раздумывал над тем, как эти, из джипа, узнали о предстоящей нашей встрече с Катей. О том, где и когда она состоится. Что еще они знают? И вообще – кто они? Прослушивают мой телефон? Тогда зачем им нужно было раскрывать это раньше времени? Слушали бы и дальше. Решили продемонстрировать свое всемогущество, благодаря которому они могут все себе позволить? Привыкли не только просить, но и подталкивать?