Дик Фрэнсис - В мышеловке Страница 2

- Он слишком потрясен, - добавил я.

- Сэр, вы врач? - В голосе проскользнуло вежливое недоверие, именно недоверие, у меня нет сомнений, что я нашел правильное определение его отношения к Дональду и ко мне. Когда я отрицательно покачал головой, он перевел взгляд на Дональда, жевавшего губы, потом снова на меня. Глаза быстро оценили мои джинсы, поношенную брезентовую куртку, желтовато-коричневый свитер, запыленные туристские ботинки и невозмутимо уставились мне в лицо.

- Итак, сэр. Фамилия?

- Чарльз Тодд.

- Возраст?

- Двадцать девять.

- Занятие?

- Художник.

Констебль бесстрастно записывал в карманный блокнот эти детали, конечно же, проливающие яркий свет на совершенное преступление.

- Картины или что-то еще? - спросил инспектор.

- Картины.

- Как вы провели этот день, сэр?

- В два тридцать сел в Паддингтоне на поезд, а от местной станции пришел сюда пешком.

- Просто визит или с целью?

- Я приезжаю сюда раза два в году, и сейчас тоже, без особой цели.

- Значит, близкие друзья?

- Да.

Он спокойно кивнул и опять переключил внимание на Дональда, но вопросы задавал терпеливо, без нажима.

- В какое время, сэр, вы обычно в пятницу возвращаетесь домой?

- В пять. Примерно, - чуть слышно ответил Дональд.

- И сегодня?

- Так же. - Судорогой ему свело лицо. - Я увидел… дом разгромлен… Я позвонил…

- Да, сэр. Вы позвонили нам в шесть минут шестого. И после того как вы позвонили, вы вошли в гостиную и увидели, что вещи украдены?

Дональд не ответил.

- Если вы помните, сэр, наш сержант нашел вас там.

- ПОЧЕМУ? - с болью произнес Дон. - Почему она приехала домой?

- Надеюсь, мы это выясним, сэр.

Расспросы продолжались и продолжались и, насколько я мог судить, ничего не дали, кроме того, что довели Дональда почти до обморочного состояния.

Хотя мне было бы стыдно в этом признаться, но я страшно проголодался, потому что с утра ничего не ел. Я с горечью представил обед, который заранее предвкушал, Реджина добавляла во все блюда специи, травы и вина и превращала каждое застолье в праздник гурманов. Реджина, с шапкой темных волос, веселая и беззаботная, всегда готовая улыбаться и шутить. Безобидное существо… И попала в такую страшную историю.

В какой-то момент этого вечера тело погрузили в «Скорую помощь» и увезли. Я слышал, когда Реджину выносили, но Дональд, скорее всего, не понял значение шума, вызванного выносом тела. Наверно, его сознание выставило барьеры против такого ужаса.

Инспектор наконец поднялся и незаметно потянулся, чтобы избавиться от судороги, вызванной долгим сидением на кухонной табуретке. Он сообщил, что сейчас уедет и вернется утром, а констебль останется в доме дежурить всю ночь. Дональд с отсутствующим видом кивнул, по-моему, он не слышал ни единого слова и, когда инспектор ушел, по-прежнему неподвижно сидел в плетеном кресле не в силах встать и куда-то двигаться.

- Пойдем, - сказал я, - надо лечь.

Я взял его за руку, поднял на ноги и повел по лестнице в спальню. Он не сопротивлялся и шел будто во сне.

В спальне, его и Реджины, грабители тоже устроили погром, но комната для гостей с двуспальной кроватью, приготовленная для меня, осталась нетронутой. Он в одежде рухнул на постель, закрыл рукой глаза и в отчаянии без конца повторял вопрос, на который нет ответа и который во всем мире задают попавшие в беду:

- ПОЧЕМУ? Почему это должно было случиться с нами?

Следующую неделю я провел с Дональдом, и со временем вопросов становилось все больше и больше, но ответ нашелся только на один из них.

Самый легкий вопрос. Причина, по которой Реджина раньше обычного вернулась домой. В ней и в ее подруге, владелице цветочного магазина, уже несколько недель накапливалось взаимное раздражение. В эту пятницу оно прорвалось и вылилось в ссору, достаточно обидную, чтобы Реджина немедленно ушла. Она уехала примерно в два тридцать и, скорей всего, прямо отправилась домой. Врачи считали, что она была мертва часа два до того, как по вызову Дональда в пять часов шесть минут прибыла полиция.

Об этом в субботу днем инспектор сообщил Дональду. Дональд заплакал и вышел в сад.

Инспектор Фрост, человек по натуре холодный и уравновешенный, спокойно вошел в кухню и встал возле меня, наблюдая в окно, как Дональд понуро бродит по осеннему саду.

- Я бы хотел, чтобы вы рассказали, какие отношения были между мистером и миссис Стюарт?

- Что вы хотели бы услышать в ответ на вопрос КАКИЕ?

- Насколько они были привязаны друг к другу?

- А вы сами не видите?

- Интенсивность печали, - после паузы невозмутимо начал он, - не всегда служит надежным показателем интенсивности чувства любви.

- Вы всегда так разговариваете?

Чуть заметная улыбка мелькнула и тут же исчезла.

- Я всего лишь процитировал положение из учебника психологии.

- Слова «не всегда» означают, что обычно она служит показателем, - сердито бросил я.

Он моргнул.

- Ваш учебник несет ахинею, - добавил я.

- Чувство вины и угрызения совести могут выражаться в форме отчаяния и горя.

- Опасную ахинею. Насколько я мог заметить, у них даже еще не кончился медовый месяц.

- После трех лет брака?

- А почему бы нет?

Инспектор пожал плечами и ничего не ответил. Я отвернулся от окна, где среди яблонь мелькала скорбная фигура Дональда, и спросил:

- Какая вероятность, что пропавшие из дома вещи будут возвращены?

- Я бы сказал, совсем небольшая. Если дело касается антиквариата, то вещи успевают переплыть океан раньше, чем хозяин вернется из отпуска.

- Но в данном случае хозяин никуда не уезжал, - возразил я.

- В последние годы произошли сотни схожих ограблений, но всего несколько предметов удалось найти. Торговля антиквариатом в наши дни - доходный бизнес. - Он вздохнул.

- Воры такие знатоки? - скептически удивился я.

- Отчеты службы тюремных библиотек свидетельствуют, что заключенные чаще всего требуют книги об антиквариате. Мелкие карманники, выйдя на свободу, тотчас же переключаются на антиквариат.

Иногда этот инспектор, сорокатетний мужчина в хорошо сшитом сером костюме, с волосами песочного цвета, говорил, как нормальный человек.

- Может быть, кофе? - спросил я.

Он посмотрел на часы, вскинул брови, кивнул и сел на табуретку. Я включил кофеварку.

- Вы женаты? - спросил он.

- Нет.

- Любовник миссис Стюарт?

- Вы опять за свое?

- Если не задать вопроса, то и не найти ответа.

Я поставил на стол бутылку с молоком и сахарницу и предложил ему. Он задумался с чашкой в руке.

- Когда вы были здесь в последний раз? - спросил инспектор Фрост.

- В марте. До их отъезда в Австралию.

- В Австралию?

- Они ездили туда по поводу австралийских вин. У Дональда возникла идея привозить в Англию в больших количествах тамошние вина. И путешествовали больше трех месяцев. Почему дом не ограбили тогда, когда хозяева были в безопасной дали?

Он почувствовал горечь в моем голосе.

- Жизнь полна отвратительной иронии. - Инспектор вытянул губы и осторожно подул на горячий кофе. - Что бы вы все делали сегодня? В обычных обстоятельствах?

Мне пришлось подумать, чтобы вспомнить, какой сегодня день недели. Суббота. Обычные обстоятельства казались совершенно нереальными.

- Поехали бы на скачки, - ответил я. - Мы всегда ездим на скачки, когда я гощу у них.

- Они любили скачки? - Прошедшее время резануло мне слух. Хотя и правда, так много сейчас осталось в прошлом. Но мне было гораздо труднее, чем ему, говорить о Реджине и Дональде в прошедшем времени.

- Да… Но думаю, они ездят… ездили на скачки в основном из-за меня.

Он попробовал кофе и ухитрился сделать маленький глоток.

- В каком смысле из-за вас?

- Я рисую главным образом лошадей.

Через черный ход в кухню вошел Дональд, вид измученный, глаза красные.

- Пресса проделала дыру в заборе, - угрюмо сообщил он.

Инспектор быстро встал, стиснув зубы, открыл дверь в холл и громко приказал:

- Констебль, выставьте репортеров, залезших в сад!

Издалека донесся голос констебля: «Да, сэр», и Фрост извинился перед Дональдом:

- Я не могу полностью избавить вас от них, понимаете, сэр? На них тоже давят редакторы. В таких случаях, как этот, они хуже докучливых мух.

Целый день вся улица перед домом Дональда была заставлена машинами, в которых приехали репортеры, фотографы, просто искатели сенсаций. Как только открывалась парадная дверь, они толпой кидались на выходившего. Подобно голодным волкам, они прятались в засаде и выжидали появления жертвы. По-моему, они охотились в основном за Дональдом. Его состояние и чувства никого не смущали.

- В редакциях газет прослушивают передачи на частотах, которые использует полиция, - сердито заметил Фрост. - И бывает, что пресса приезжает на место преступления раньше нас.

В другое время я бы засмеялся, но сейчас в нашествии репортеров, когда оно касалось Дональда, не было ничего смешного. Полиция, естественно, по мере сил старалась избавиться от посторонних, как тот полицейский, который не пускал меня в дом, приняв за лазутчика прессы.