Леонид Словин - Ночь, прожитая трижды Страница 2

— Да нет, пожалуйста. Хотели чегонибудь?

— Вон там…

Взгляд за стекло, был короткий, стремительный — чтобы сразу все высмотреть.

Может, проверяли, есть ли охрана. Качан оказался на виду, сунул руку глубже под куртку. К пистолету.

Кавказцы перекинулись несколькими словами на своем.

Взяли «абсолют» и бананы. Также медленно вернулись в «тойоту». Быстро укатили.

После их отъезда заскочили еще два знакомых домодедовских оперативника — уже поддатые, смешливые, в одинаковых джинсовых куртках.

Милицейский «газик» ждал их у тротуара.

— Привет. А Вера где?

— Отдыхает…

Они понимающе засмеялись:

«Гжелки» нам… Пару бутылок. Вере, когда отдохнет, скажи: завтра заскочим, рассчитаемся…

Пока «торфушка» их обслуживала, незаметно мигнули Качану в ее сторону:

«Давай, Борька. Не теряйся…»

— Отдадут? — полюбопытствовал Качан, когда «газик» отбыл.

— За ментами не пропадет. Это как бартер. Хозяин спишет.

Короткие всхлипы за стенкой постепенно стихли.

«Торфушка» поднялась к электроплите. Картофель в мундире успел развариться, помещение было небольшое. Прилипчивый дух снеди ударил в ноздри.

Охранник с подружкой вернулись из подсобки как ни в чем не бывало:

— Не заскучали? Мойте руки, ребята…

В палатку вошел строй ясных привычных звуков — вспарывания консервов, откупоривания пробок, заполнения емкостей…

За ужином поболтали.

— Да! Слушай, сыщик!.. — Охранник вдруг вспомнил, обернулся к Качану. — Есть дело. Можешь узнать про одного мужика?

— В смысле?..

— Ничего особенного. Фамилия, имя, отчество — все есть. Но боюсь, как бы не фраернуться! Сам знаешь. Сейчас в бизнесе полно гниляка…

— А кто, чего? Попробую…

— Я пытался - у меня не получилось… — Охранник достал из под прилавка блестящую, с золотистым теснением карточку. — Вот! Крутой мужик… Вроде серьезный. Из «новых русских»…

— Где ты с ним общался?

— Да тут в палатке. Ночью тоже. Странно получилось… Ты слушаешь?

Ночной гость действительно повел себя необычно. Подошел не к окошку, а сразу к двери — с хода дернул на себя.

— Вошел и сходу запор за собой на дверь: «Чего же вы так сидите?! Такое стремное время?!» Показалось, он, вроде, как уходил от кого…

— Да… — Качан слушал невнимательно.

— Спрашиваю: «Чего вам?» Он вроде замялся. «Хочу, чтобы обслужили по высшему разряду…» Взял две бутылки коньяка «Наполеон». Большую коробку «ассорти». Конфеты сразу девчонкам: «Это дамам…»Вторую бутылку «Наполеона»- мне… «Будет время — как-нибудь посидим…»

Охранник затянул рассказ. Девчонки шушукались.

— Разговорились. Узнал про меня, что мастер спорта. «Сколько получаешь? Да разве ж это деньги для бронзового призера России?!»

— Это уже неделя прошла, — подружка охранника существенно сократила повествование. На верхней губе у нее чернел след прикуса, впрочем, искусно закрашенный. Охранник и сам заметил, что заболтался.

— Короче, оставил эту визитку. Обещал утром зайти. Но что-то мне подсказывает, что уже не появится.

— Можно попытаться, — Качан мельком взглянул — «Коржиков» или «Каржинков»- сунул визитку в карман.

— Взбодрись… — Охранник открыл бутылку. — А, узнаешь, — с меня коньяк. «Наполеон».

Качан взглянул на часы. Время уже поджимало. Электричек из Москвы не было уже минут двадцать. Никола должен был вотвот подъехать. Надо были идти.

— Ну, на посошок… — Охранник достал из-за полки стакан.

— А сам?

— Нас проверяют… Если перебор хозяин сразу выбросит. Ты че, Вера?!

Подруга за спиной Качана подавала ему какието знаки.

— Уж сразу «че!» — Торфушка заулыбалась, показала на его джинсы «молния» на гульфике была расстегнута. — Ничего не потеряешь?

— А что каждую минуту дергать тудасюда… — Он и его подруга были уже поддаты. — Только «молнию» ломать!

Парочка засмеялась.

После ухода Качана у них предполагалось повторение пройденного, но уже по полной программе.

— За вас…

Водка была ледяной. Пошла прямо в душу.

Только потом распробовал:

— Из «левых» что ли?

Торгаши засмеялись.

«По-видимому, „осетинка“»… — По ночам, пользуясь бесконтрольностью, в палатках приторговывали фальшивой осетинской водкой.

— Не забудь про визитку…

Мутить начало, едва Качан вышел из палатки.

Фальшивая водка, хронический недосып, «усиленный» вариант несения службы, в котором вся столичная контора пребывала беспрестанно. Сначала в связи со взрывами на Каширке, потом всякий раз, когда в Москве гремело и затем снова и снова, когда министру надо было успокоить общественность, Государственную Думу, президента…

Каждый опер к ночи ходил, как во хмелю…

На платформе Качан почувствовал себя и вовсе хреново.

Опустился на скамью. Последнее, что слышал, — свист электропоезда за деревьями впереди. Электричка шла из Москвы. Судя по времени, предпоследняя, отправлявшаяся до ночного технического перерыва. Следующую он уже не слышал…

Крыса под соседней скамьей юркнула в щель…

Качан поднялся, сделал несколько шагов. В висках колотило Его снова вырвало. Тут же, у скамьи. Он почувствовал себя легче.

Вдалеке снова постукивал скребок уборщика…

Электрички до утра не ходили.

Все было похоже на тяжкий сон.

«Вот и кончилось все…»

Обозримое будущее было легко предсказуемым.

«Утром — рапорт начальнику Управления, отстранение от должности, объяснение с инспекторами Службы собственной безопасности…»

В заключении особистов можно было не сомневаться.

«Связь с сомнительными лицами из коммерческих структур, пьянка, женщины легкого поведения и как результат потеря бдительности и утрата табельного оружия и удостоверения личности…»

Классическая этиология ментовского преступления!

Утром на его службе можно поставить крест.

Впереди предстоял еще суд чести среднего и младшего начальствующего состава. Увольнение с передачей материала в прокуратуру для возбуждения уголовного дела.

В реакции прокуратуры можно было не сомневаться.

«Полный облом…»

Закончивалась жизнь, о которой не расскажешь никому, кто ею не жил…

Уборщик, скалывавший снег в конце платформы, прошелся еще метлой по кромке, сложил орудия труда. Качан двинулся к нему.

Еще кружилась голова, но слабость понемногу проходила.

Уборщик не уходил. Встретил вопросом:

— Что? Пооблегчили?

— Есть немного.

Качан узнал его.

«Пенсионер-подполковник, бывший начальник патрульнопостовой службы…»

Качан еще застал его действующим:

«Бравый строевик — хохол из правофланговых…»

Сейчас перед ним был худой высокомерный старик. Он не стал прирабатывать по месту прежней службы. Работал физически по ночам, с коллегами почти не встречался.

Качана он не помнил. Спросил, как обрадовался:

— Сняли часы — то?!

— Ну! — Старший опер не стал разочаровывать:

Отставник был удовлетворен. Предположил уверенно:

— Еще и бумажник, наверное… — Его радовала собственная сметливость. — Кошелек — это они берут обязательно! Денег, наверное, много было?! — Он быстро смекнул. — Вчера на ЗИЛе получка… До рубля взяли или чуть оставили?..

— На метро осталось… Вы все видели?

Бывший милиционер осклабился:

— А как же! — Он плохо слышал, потому почти кричал. Голос разносился далеко по платформе. — Двое. Оба высокие, в коротких куртках. Знаешь, какие сейчас носят. И без головных уборов… Тут как раз электричка отправлялась…

— Из Москвы?

— Да.

— Откуда они подошли? С электрички?

Этого не скажу… Когда мне смотреть? — Отставник кивнул на расчищенный прямоугольник платформы. — Да и наблюдатьто?! Сам понимаешь… Запросто голову оторвут!

— Ушли они через мост?

— Не знаю, куда делись… — Розыскная сторона дела его уже больше не интересовала. — Может на мост ушли или туда, к палаткам, чтобы сразу пропить. Может в электричку сели…

— Электричка была последней?

— Последняя, — он снова засобирался уходить.

Сочувствия в его голосе Качан не почувствовал.

В глазах отставника он был потерпевшим. Таких — фуцанов, фраеров, лохов, терпил — надо было учить и учить, чтобы знали!..

— Вы их узнаете?

Бывший начальник отделения даже возмутился — ему быть свидетелем! Чего я видел? Высокие молодые… Меньше пить надо!

Он позорно бежал.

Качан снова на секунду прикрыл «бандиткой» глаза. Но слезы не было.

Николу — агента Игумнова он не встретил… Дальнейшее пребывание его в Домодедове было бессмысленным и ненужным. О случившемся следовало немедленно поставить в известность руководство. Игумнов как ответственный и майор- дежурный должны были, не откладывая, протрубить общий сбор…