Евгений Кукаркин - Сначала страх Страница 2

- Ничего, - отвечает за всех Володя.

- Смотрите кого я вам привела. Это Анатолий Петрович. Будет вас лечить по новому методу. Осмотрите их, Анатолий Петрович.

Мы молчим, а Анатолий Петрович ощупывает каждого из нас.

- Ну так что? - спрашивает врачиха.

- Пожалуй эти двое подойдут.

Он указывает на меня и Николая.

Врачиха хмуриться.

- А остальные?

- У него, - он указывает на Диву, - аритмия, а у другого неважно с печенью.

- Хорошо, забирайте хоть этих двух.

- Согласие на операцию их родственников надо?

- Зачем. Они уже для дома отрезанный ломоть. Последней была жена этого, - она ткнула пальцем в Николая,- и то кажется два года назад.

Опять подползают душманы, они отрезают голову прапору, злорадно смеются и подсовывают ее к моему носу. Я рвусь из ремней и вою от ужаса.

Кто-то щиплет мою руку и грязный душман грозя мне окровавленным ножом уползает. Открываю глаза и вижу санитара со шприцом.

- Эй, приготовься. Начальство идет.

Он протирает мое лицо полотенцем. В палате появляется несколько военных, прикрытых белыми халатами. Анатолий Петрович, в роли гида, собирает их вокруг моей койки.

- Цель эксперимента, насильственным путем ликвидировать органы страха. То есть, мы проводим операцию вот здесь, - он повернул мою голову и провел рукой по затылочной части черепа. - Здесь вставляем пластинку-электрод и здесь, но из другого металла. Между ними возникнут микротоки, которые стирают или мешают биоэнергетике этого участка мозга и как результат у больного должно исчезнуть понятие страх. - Вы говорите о микротоках. Где же источник, этой энергии. Неужели нужно его тоже вшивать, - спросил один белый халат.

- Нет не надо. Это новинка. Пластинки сделаны из оригинальных сплавов и облучены так, что нижняя часть более активна чем верхняя, но верхняя при этом является источником пополнения электронов нижней части.

- Срок их использования, на долго?

- На его век хватит.

- Вы гарантируете успех эксперимента.

- Гарантировать в таких делах ничего нельзя. На обезьянах все получилось.

- Но я слыхал, что ваши обезьяны убиты.

- Да, это результат опыта. Они потеряли страх, но обрели свойство вседозволенности и погиб наш рабочий. Но обезьяна это не человек.

- Не хотите ли вы сказать, что получиться зомби.

- Боже упаси. Я подчеркиваю, это разумный человек без понятия страха. Я специально отбирал таких. Нужен интеллектуал и физически крепкий мужчина.

- Если все получиться удачно, возможно перенести это в массовое производство. Я хочу сказать создание некоторых элитных частей именно без признаков страха.

- Это очень сложно. Нужно отбирать только надежных, что бы как с обезьянами не вышло, а то они своих перебьют. Для спецагентов, например, это вещь великолепная.

- Анатолий Петрович, мы ждем от вас хороших результатов. Армия финансирует все ваши проблемы.

- Благодарю вас, товарищи офицеры.

Они ушли. Пришел санитар и я попросил перевернуть меня, уж больно затекли прикрученные к койке руки.

Лежу в реанимационной палате. Жуть как болит голова. Бесстыжая сестра в одном халатике, все время прикасается ко мне грудью. Здесь и мертвый поднимется.

- Как себя чувствуете? - спрашивает она, записывая показания температуры в дощечку у кровати.

- Еще немного повертишься и я уложу тебя с собой рядом.

- Что вы, что вы, вам нельзя волноваться.

Она упорхнула. Через каждые два часа появляется Анатолий Петрович. Его интересуют мои эмоции и воспоминания.

- А где, Николай? - спрашиваю его

Анатолий Петрович морщится.

- Неудачно все вышло. Электроды не выдержали расстояния. Поплыли после операции и ничего не вышло, он остался тем кем был.

- Так сделайте ему вторую операцию.

- Легко сказать. Надо чтобы все опять зажило, укрепилось, а это месяца три ждать. С тобой все легко вышло. И электроды вроде вжились, тютелька в тютельку подошли с точностью до микрона. Ты теперь только не шевелись и не дергайся. Упаси бог, только не вставай. Я думаю, что Николая мы тогда неаккуратно переложили вот пластинки и разошлись.

Анатолий Петрович мной доволен.

- Ты, помнишь Афган?

- Да.

- А голову лейтенанта.

- Да.

- Отомстить смог бы?

- Зачем?

Он опешил.

- Тебе действительно все равно?

- Если надо, пойду.

С немым вопросом на лице он уходит. Мне его становиться жалко, надо было соврать.

Я поправляюсь не по дням, а по часам. Тискаю санитарок, которые неаккуратно подходят ко мне. Разрешили ходить, сначала понемногу, потом без ограничений. Меня перевезли в палату для выздоравливающих, где больные с легкостью крутили политикой, анекдотами и воспоминаниями о бабах.

Однажды вызвали в кабинет к Анатолию Петровичу. Там полно народу: военные, гражданские, врачи. Анатолий Петрович долго рассказывал, как получился я. Ко мне посыпались вопросы.

- Вы действительно ничего не боитесь?

- Не знаю, не пробовал.

- Вас больше не мучают кошмары?

- Нет.

Один старикашка со сморщенным лицом ткнул мне два пальца в глаза. Я с удивлением посмотрел на него.

- Он даже не моргнул, - удивился тот.

- А ну ка, постойте, вытяните руку, - требовательно обратился ко мне молодой военный.

Я вытянул ладонь. Он схватил зажигалку и стал жечь мне палец. Мне очень хотелось треснуть его по башке. Боль защипала и я попросил его.

- Прошу вас, не надо жечь до кости.

Толпа восхищенно загудела. Они вцепились в меня как в неандертальца. Обстукивали молоточком, мотали перед глазами палочками. Кто-то втыкал в меня иголки и царапал кожу. Мне уже так все надоело, что хотелось, переломать кости всей этой своре истязателей. Меня понял Анатолий Петрович.

- Товарищи, хватит. Человеку надо еще поправиться, а вы его уже совсем замычали. Меня нехотя отпустили и я пошел в палату.

- Что, выписывают? - набросились товарищи по несчастью.

- Да нет. Привели как на смотрины. Все щупали, ахали и надоели мне до чертиков.

- А правда, что ты из блока "А"? Это где сумасшедшие?

- От туда.

- Говорят, ты первый, кто от туда вырвался.

Я пожал плечами. Интерес ко мне у них пропал и мужичек-потешник, который есть в каждой палате, начал развлекать нас очередным анекдотом.

Через две недели вызывают опять. Кроме Анатолия Петровича в кабинете двое военных.

- Костя, - впервые по имени назвал меня врач, - я тебя выписываю. Вот товарищи военные предлагают тебе устроиться на службу в армию. Как ты смотришь?

- Я не знаю. Специальности у меня нет. С домом меня ничего не связывает. Можно конечно и в армию.

- Это даже не армия. Мы вас устроим в специальные части, - говорит один из военных. - Там подучим. Дадим профессию.

- Что ж, я согласен.

Все вздохнули с облегчением.

- Вот бумаги, заполняйте.

Один из офицеров вытащил из портфеля массу анкет.

Со мной прощался Анатолий Петрович.

- Не очень-то дозволяй бить по своей голове. Учти, могут треснуть так, что электроды сместятся и опять вернешься идиотом.

- Вы что их там плохо закрепили?

- Мозг-то человеческий, живой. Он как бы все время перемещается от колебаний, наклонов, ударов. Мозг будет как бы накалываться на эти электроды, в зависимости от степени удара. После этого будет очень сильно болеть голова. Причем боль будет приличная. Потом правда отойдет.

- Зачем же тогда вы посоветовали мне идти в армию? Там же наверняка бьют.

- Военные настаивали. Я у них на крючке. Деньги-то они дают. Правда тебе, по моим данным, не придется тянуть армейскую лямку. Ты идешь в часть, в которой спец службы готовят солдат удачи в горячих точках планеты.

В спецчасти встретили меня настороженно. Видно получили обо мне исходные данные, но учить стали добросовестно. Прав оказался Анатолий Петрович. Действительно, после некоторых прыжков со второго этажа, при неудачных оплеухах полученных от партнеров, голова немного побаливала. Это заставило меня больше двигаться и развивать ответную реакцию. Все уходили в увольнение или отдыхали, а я с таким же фанатом Гошей принимался изучать все виды и приемы борьбы.

Прошло два года. Меня не узнать. Из замухрышки солдата превратился в налитого мускулами культуриста. По всем специальностям был первый и меня пригласили к командиру части на собеседование.

- Мы здесь получили разнорядку в загран командировку. Могу предложить как лучшему Пакистан, Ирак, Мали, Ангола. Что выбираешь?

- Пакистан, - сказал я первое, что услышал.

- Добро. Как у тебя с английским? Арабский еще не забыл?

- По английски разговариваю, по арабски кое-как. В Афгане его еще начал.

- Вот тебе направление. Поезжай в Москву, там тебе скажут, что делать.

Москва встретила мелким дождем. В управлении меня ждали и тут же отправили в комнату 248. Сухонький старичок принял меня любезно. Расспросил о здоровье, о службе, уточнял, что со мной сотворили в больнице.