Взломщик, который чувствовал запах дыма - Лоуренс Блок Страница 2

ключ в невзламываемый замок и открыл непробиваемую дверь. Внутри оказалась комната высотой в два полных этажа, с системой лестниц, ведущих на верхние уровни. Потолок библиотеки на высоте восемнадцати футов[10] (как и высота дома) был обшит панелями из светлых и темных пород дерева, расположенными в виде расходящихся из центра лучей. Пол от стены до стены был покрыт ковром бордового цвета, на котором, в свою очередь, лежало несколько ковриков в восточном стиле. Вдоль стен, как и следовало ожидать, от пола до потолка возвышались стеллажи, сплошь заполненные книгами. В библиотеке не было ни картин, ни китайских имбирных кувшинов,[11] ни бронзовых фигурок животных, ни антикварного оружия, ни сигарных хьюмидоров,[12] ни фотографий членов семьи в рамках, ни вручную раскрашенных гравюр водопада Виктория,[13] ни охотничьих трофеев, ни статуэток Лалика,[14] ни изысканных лиможских коробочек.[15] Ничего, кроме книг, некоторые из них лежали на бронзовых подставках, но в основном стройными рядами заполняли полки стеллажей от одного края до другого.

— Книги, — произнес Карл почтительно, но, по-моему, совсем не к месту. Я владелец собственного книжного магазина, и уж, наверное, увидев книги, могу понять, что это именно они.

— Книги, — подтвердил я.

— Я верю, что они счастливы.

— Счастливы?

— Вы удивлены? Почему считается, что предметы лишены чувств, особенно если речь идет о таких деликатных вещах, как книги? А если книги все-таки могут иметь чувства, то эти книги должны быть счастливы. Они находятся на попечении человека, который трепетно заботится о них. И они обитают в комнате, идеально подходящей для их безопасности и комфорта.

— Похоже на то.

Он кивнул головой.

— Всего два окна, и то на северной стороне, так что прямые солнечные лучи не проникают в комнату. Из-за солнечного света выцветают корешки книг, блекнут краски на суперобложках. Солнце — враг для книг, но сюда ему доступа нет.

— Это замечательно, — сказал я. — Мой магазин выходит на южную сторону; здание через дорогу перекрывает часть солнечного света, но кое-что все же попадает в окна магазина. Мне обязательно надо будет проверить, не повредили ли солнечные лучи некоторые из моих лучших книг.

— Вы должны закрасить окна черной краской, — ответил Карл, — или повесить плотные шторы. Или сделать и то, и другое.

— Я вообще-то предпочитаю видеть, что происходит на улице, — возразил я. — И мой кот любит спать на подоконнике, согретом солнцем.

Карл поморщился.

— Кот? В комнате, полной книг?

— Он не опасен, — ответил я. — Это очень спокойное животное. Его зовут Мэнкс. Он честный и работящий. Раньше случалось, что мыши повреждали книги в магазине, но с тех пор, как у меня поселился Мэнкс, все эти безобразия прекратились.

— Мыши сюда не смогут пробраться, — уверенно сказал Беллерман, — и кошки тоже, с их шерстью и запахом. И даже плесень или какой-нибудь грибок не повредят моих книг. Вы чувствуете, какой здесь воздух?

— Воздух?

— Здесь постоянно шестьдесят четыре градуса по Фаренгейту,[16] — сказал он. — Прохладно, конечно, но для моих книг — идеально. Я надел теплый пиджак и чувствую себя нормально. И, как вы можете видеть, большая часть книг тоже одета в пиджаки. Суперобложки! Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха, — поддержал его я.

— Влажность — шестьдесят процентов, — продолжал Карл. — И никогда не меняется. Если будет ниже, то в сухом воздухе клей в переплетах будет высыхать. А если будет слишком влажно — страницы заплесневеют. Но здесь ничего подобного не случится.

— И это радует.

— Я тоже так считаю. Воздух постоянно фильтруется, и не только при помощи вентиляции, но и через специальные фильтры, задерживающие особо мелкую пыль. Ни одна книга не могла бы требовать более безопасных и более комфортных условий.

Я потянул носом воздух. Он был прохладный, не слишком влажный и не слишком сухой и настолько чистый, насколько это могла сделать современная техника.

И вдруг мой нос дрогнул. Я уловил легкий посторонний запах.

— А если вдруг пожар? — поинтересовался я.

— Стальные стены, стальные двери, окна с тройными рамами, в которые вставлены термостойкие пуленепробиваемые стекла. Специальная изоляция стен, потолка и пола. Весь дом может сгореть дотла, Берни, но эта комната и все, что в ней находится, останется в неприкосновенности. Эта комната — один большой несгораемый сейф.

— Но если пожар начнется тут, внутри…

— Как? Я не курю и не играю со спичками. Здесь нет ни промасленной ветоши, ни разлагающегося сена — ничего такого, что могло бы самовоспламениться.

— Нет, но…

— И даже если вдруг здесь возникнет огонь, — перебил меня Беллерман, — он будет потушен прежде, чем успеет разгореться.

Он указал взглядом наверх. Подняв голову, я увидел круглые металлические форсунки, расположенные на стенах и потолке на некотором расстоянии друг от друга.

— Система водяного пожаротушения, — понял я. — Однажды кто-то пытался продать мне такую для магазина, но я отказался. Огонь сожжет книги, но и вода для них — чистое бедствие. И все те штучки типа пожарной дымовой сигнализации могут просто не сработать в нужный момент — и что вы тогда будете делать? Карл, я не могу поверить…

— Ради Бога! — воскликнул он, всплеснув руками. — Вы держите меня за идиота?

— Нет, но…

— Вы действительно думаете, что я стану использовать воду для тушения пожара? Вы отказываете мне в здравомыслии, мой друг.

— Ну что вы!

— Здесь не будет ни огня, ни воды. В моей библиотеке условия для книг, как в поговорке: тепло, светло и пули не летают.

— Мухи, — поправил я.

— Прошу прощения?

— Мухи не летают. Вы это выражение имели в виду?

В ответ Беллерман пожал плечами, как бы говоря, что ему все равно.

— У нас нет времени на занятия языкознанием, — проворчал он. — С двух до шести я должен быть в библиотеке с моими книгами, а на часах уже час пятьдесят.

— Но вы уже в библиотеке.

— Я должен быть один, — возразил он. — Только я и книги. Итак, что вы мне принесли?

Я открыл свой портфель, извлек оттуда пухлый конверт, поковырялся в нем, как маленький Джеки в пироге,[17] и вытащил вожделенную «изюмину». Подняв глаза, я поймал выражение лица Беллермана, и его реакция меня поразила. Часто ли вам случалось видеть, чтобы человек «пускал слюну» меньше чем через час после хорошего обеда?

Он протянул обе руки, и я вложил в них книгу.

— «Острие копья»,[18] — произнес он почтительно. — Первый роман о Ниро Вульфе, самая редкая и самая желанная книга из всего цикла. Не сказал бы, что это лучший роман. Все-таки Стауту пришлось сначала написать несколько книг,