Иванушка на курьих ножках - Дарья Донцова Страница 2

– Ответь, – велела Нюка. – Судя по гримасе на твоем лице, тебя разыскивает Никки. Немедленно ответь!

Я взял трубку:

– Слушаю.

– Сколько можно ждать, пока ты соизволишь отреагировать? – сразу пошла в атаку маменька. – Нюка приехала? Немедленно гони ее! Хочет примазаться к моей идее!

Я ощутил себя мухой, которую старательно окутывают паутиной два больших паука. От одного несчастная Цокотуха еще способна удрать, но вот от пары ей вряд ли удастся унести лапы.

– Не смей соглашаться! – гремела маменька. – Это моя идея! Если скажешь Нюке «да», прекращу с тобой разговаривать.

Хорошо бы так! Перспектива не слышать по десять раз на дню вызовы от маменьки меня не пугает, а радует. Вот только слова «прекращу с тобой разговаривать» не означают, что маменька включит режим молчания. Все наоборот. Она скажет всем-всем своим знакомым: «Вава не захотел помочь мне, ладно, я привыкла к его невнимательности. Но Нюка! Бедная моя подружка из-за того, что Вава решил использовать ее, с инфарктом, инсультом и гриппом вот-вот угодит в больницу». И что потом случится? На мой телефон вмиг упадет ливень сообщений типа: «Какой ужас!», «Нюка очень любит тебя, Никки тебя обожает, ты ранил их в самое сердце». Дамы и небольшое количество примкнувших к ним мужчин не удовлетворятся рассылкой текстов, примутся названивать. У меня есть выбор: некоторое время побыть в роли дурака на каком-то мало кому нужном модном показе, и конец истории, – или потерять покой на долгое время, постоянно становиться главным героем бесед на якобы великосветских раутах, выслушивать бесконечные упреки… Конечно, мало-помалу волна общего возмущения спадет. Но потом всю дальнейшую жизнь Зюка, Люка, Мака, Кука и другие члены обширной маменькиной компании станут обращаться ко мне: «Вава, зная, что ты отказал бедным Нюке и Никки в их крохотной просьбе, все же рискну спросить…» И вот этот оборот речи останется у них навсегда.

Я посмотрел на Нюку:

– Пока не знаю, что должен делать!

Нюка вскочила.

– Когда Николетта расскажет тебе о показе коллекции, сразу говори, что согласишься на все, только если меня пригласят.

Глава вторая

– Вы в самом деле собрались участвовать в дефиле? – уточнил Боря, закрывая за гостьей дверь.

– Есть другой вариант? – задал я свой вопрос.

– Если учесть все возможные и невозможные последствия отказа, то нет, – вздохнул помощник.

И тут зазвенел домофон.

– Нюка вернулась. Что-то забыла или не договорила, – пробормотал Борис и ушел.

Я вздохнул, тоже отправился в холл и увидел молодую женщину. Незнакомка тихо спросила:

– Детектив Подушкин здесь принимает?

– Да, – кивнул Боря. – Входите, пожалуйста. Не надо разуваться.

– Вы Иван Павлович? – продолжила незнакомка. – У меня есть обувь с собой. Не могу в грязных сапожках в помещение входить.

Борис улыбнулся:

– Редко кто приходит со своими туфельками.

– Добрый день, – кивнул я, – Иван Павлович к вашим услугам.

– Валерия Фокина, – представилась женщина.

– Рад знакомству. Пойдемте.

Очутившись в кабинете, Валерия села в кресло и, не дожидаясь моего вопроса, заговорила:

– Извините, но придется начать издалека, иначе вы просто не поймете суть дела. Мои родители, Эмилия Георгиевна и Кирилл Мефодиевич Фокины, никогда не нуждались. У папы уникальная судьба. В моем раннем детстве он был концертмейстером, причем замечательным. А когда я из деревни вернулась, папа стал певцом! Да каким! Потрясающий баритон! Вообще-то, подобная метаморфоза маловероятна. Кое-кто из артистов сравнивал отца с Романом Сладкопевцем[2]. Ой, давайте по порядку. Мама была балериной. И при советской власти, и в перестройку, и в дальнейшие времена родители всегда были востребованы. Наша семья никогда не нуждалась. Старшие ее члены получали хорошие деньги, не бросали их на ветер. И никогда не занимались всякими махинациями.

Валерия положила ногу на ногу.

– У нас был сосед, тоже оперный певец, любимец политической элиты тех лет. Он приобрел недоступный всем «ГАЗ-24», потом втихую продал за две цены мандариновому королю из Кавказского региона. А тот сделал продавцу-москвичу справку, якобы у солиста угнали машину, когда он решил продать ее. Воры не справились с управлением на одном из крутых горных поворотов, машина свалилась с шоссе и развалилась.

Я не сумел скрыть улыбку.

– Понимаю, смешно, – кивнула посетительница, – но торговец цитрусовыми в те далекие годы был миллионером. Тогда это было намного круче, чем сегодня миллиардер. Баритона пожалели, выдали разрешение на сей раз на бесплатное получение нового средства передвижения. Такими благами пользовались певцы, актеры, писатели, творческая интеллигенция из разряда особо любимых власть имущими. Понимаете, что получилось?

– Новый автомобиль плюс сумма, равная его покупке, от владельца мандариновых плантаций, – подвел черту Боря. – Миллионер же навесил другие номера и спокойно катался на «умершей» «Волге».

– Верно, – согласилась Валерия, – двойной шоколад. Мои родители никогда подобным не занимались. «Спим спокойно, потому что у нас чистая совесть. Нехорошо, когда тебе завидуют», – говорил папа. Жили мы на Тверской, из наших окон, как в стихотворении, площадь Красная была видна[3]. И до сих пор мама там обитает. Меня не баловали. Домработница приходила два раза в неделю, стирала, убирала, готовила. Думаю, так рано родители не собиралась заводить детей. Возможно, хотели подождать, пока мама выйдет на пенсию – у балерин она обычно в тридцать семь – тридцать восемь лет. Но получилось иначе. Я появилась на свет, когда маме было двадцать – самый расцвет для танцовщицы. И тут нате! Беременность! Мама решила сделать аборт, побежала к гинекологу, а тот развел руками: «Срок четыре месяца с половиной. Операция под запретом. Конечно, можете найти Джека-потрошителя, который все сделает, но последствия непредсказуемы. Как организм отреагирует на варварское вмешательство? Чем заплатите? Дальнейшим бесплодием? Проблемами со здоровьем? Гормональными нарушениями?» Мама сначала не поверила врачу: «Какие такие четыре с половиной месяца? Меня не тошнит, настроение прекрасное. На соленые огурцы с вареньем не тянет, усталости нет. Месячные только сейчас прекратились! Живот не увеличивается». И пошла к другому доктору. Тот подтвердил слова коллеги, ответил на все вопросы. Течение беременности индивидуально, тошнота не обязательна, балерины каждый день испытывают огромные физические и эмоциональные нагрузки, поэтому усталость тела для них – просто привычная жизнь. Мышцы у танцовщицы стальные, удерживают живот лучше бандажа. Делать нечего, родилась я!

Валерия опустила голову.

– Откуда знаю об идее убить меня, нерожденного младенца? У родителей были бурные отношения, мама вспыхивает как спичка. Скажет отец фразу, которая жене не по нраву, она вмиг кричит: «Я тебя к себе не привязывала! Не думай, что нарочно забеременела, дабы