Слоновая кость - Мерседес Рон Страница 2

Лиам был первым парнем, которого я поцеловала. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и с ним я узнала, на что способна, когда хочу очаровать мужчину. Отец всегда старался оградить меня от остального мира, будто бы я была его маленьким сокровищем, к которому никто не смеет прикасаться, но Лиам коснулся… души.

До интима так и не дошло, но все же мы успели кое-что попробовать, прежде чем поняли, что любим друг друга как друзья. Как бы хорошо ни было ему со мной… и с остальными.

После Лиама я пыталась построить более серьезные отношения с парнем по имени Реган, пока не узнала, что он и его друзья поставили десять тысяч долларов на то, кто первым затащит меня в постель. Да-да, десять тысяч долларов. Отстой! Все, что отец твердил о парнях с тех пор, как я вступила в сознательный возраст, в итоге оказалось правдой, и это разозлило гораздо сильнее, чем можете себе представить. После того случая я стала другой Марфиль. Решила, что полагаться могу только на себя, и начала жить по правилу: «Отношения не терпят полутонов».

– Сюда идет парень из бара, – сказал Лиам спустя полчаса и три бокала мартини. – Мне притвориться твоим бойфрендом?

Рассмеялась, допивая напиток.

– Было бы забавно, но не стоит.

Хотела посмотреть, что будет.

Почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной, но решила немного поиграть в недотрогу. Лиам же повернулся и взглянул на незнакомца.

– Тебе чего, приятель?

– Хотел кое-что сказать твоей подруге.

Я повернулась к нему с веселой улыбкой. Теперь, когда он стоял рядом, смогла получше его разглядеть: он оказался довольно привлекательным, куда симпатичнее, чем ожидала. Он моргнул пару раз, когда встретились взглядами.

– Черт возьми, вблизи ты еще красивее.

Спиной почувствовала, как Лиам закатил глаза.

– Ты чего-то хотел?

Комплименты для меня не играли никакой роли.

Парень колебался с минуту, но все же достал из кармана рубашки визитку и протянул.

– Я бы с удовольствием угостил тебя ужином, – сказал он уже немного спокойнее и тверже.

Взглянула на карточку.

ГАРРИ УИЛСОН

АРХИТЕКТОР

Конечно, он понятия не имел, что мне двадцать. Такое часто случалось, когда я ходила пропустить стаканчик на Уолл-стрит.

– Я подумаю.

Гарри улыбнулся, и на левой щеке у него появилась ямочка. Я улыбнулась ему в ответ, и он помахал на прощание рукой. А ведь даже не спросил, как меня зовут…

Убрала визитку в сумочку и повернулась к другу: в его взгляде смешивались веселье и досада.

– Временами ужасаюсь тому, как ты на меня похожа.

Повеселев, я качнула головой.

– Брось, мы с тобой словно небо и земля.

Лиам снова пожал плечами.

– Тот, кто в конце концов с тобой переспит, будет счастливчиком.

Осуждающе посмотрела на него.

– Заткнись, не то подорвешь прикрытие.

– Ты как самка богомола, знаешь?

– Я никого не пожираю. Просто беру, что хочу.

– И тебя не волнует, что они бахвалятся, как трахали тебя без передышки?

На самом деле это бесило.

– Если им приходится врать, чтобы почувствовать себя «настоящими мужчинами», пускай. Кто захочет знать правду, придет и спросит меня.

Лиам рассмеялся.

– Иногда кажется, ты понятия не имеешь, во что ввязываешься. Но когда появится парень, который сведет тебя с ума, ты проглотишь феминистские идеи, что сейчас нахваливаешь.

– Феминизм тут ни при чем. Мужчины использовали женщин с незапамятных времен. Брали, что хотели, и отчаливали. Я поступаю так же. Что в этом плохого? Не хочу, чтобы мое тело использовали ради удовольствия, хочу наслаждаться сама.

Взгляд Лиама будто говорил: «Как же ты наивна!»

– Любому мужчине на земле доставило бы удовольствие просто смотреть на тебя, Марфиль. Для них прикоснуться к тебе – все равно что выиграть в лотерею.

После пары секунд молчания я ответила:

– Ты был единственным, с кем я была готова это сделать, но только потому, что мы друзья.

Лиам подавился пивом.

– Когда ты выдаешь нечто подобное, вспоминаю, что ты все еще юна. Ладно, давай отвезу тебя домой.

Я не солгала, когда сказала, что Лиам был единственным мужчиной, которому я была готова предложить свое тело. Все именно так, как он говорил: лишь к нему одному у меня было полное доверие. Много раз могло дойти до чего-то большего, с предварительными ласками я справлялась довольно неплохо, а вот переступить последнюю черту боялась. Отец с детства внушал, что целомудрие – главная добродетель женщины; монахини в школе-интернате в мельчайших подробностях описывали кары и муки, что ожидают дев, которые поддадутся соблазну… В новом окружении девственность считалась недостатком, и хотя в глубине души я хотела раскрыть собственную сексуальность, даже по-своему это делала, но на самый важный шаг пока решиться не могла.

–

Лиам довез меня до дома на серой «Ауди». Он купил ее недавно, так что салон все еще приятно пах новой машиной. В отличие от большинства студентов, я не жила в университетском общежитии. Отец разрешил переехать в Нью-Йорк и поступить в университет при условии, что найдет место для жилья.

Квартира, которую я ни с кем не делила, находилась в одном из самых дорогих районов города, в пятнадцати минутах езды от факультета, в месте, которое все знают как Верхний Ист-Сайд. Это может прозвучать высокомерно, но для меня не играло роли, что я живу в одном из лучших многоквартирных домов Манхэттена. Всю жизнь меня окружала роскошь, и, хотя многие считали глупостью желание учиться, когда было ясно, что отец оставит немалое состояние, я всегда знала: вымостить дорогу в будущее я хочу сама.

Математика давалась мне легко, так что изучать экономику всегда было планом Б, но почти всю юность я умоляла отца разрешить поступить в Нью-йоркскую балетную школу. Его ответом всегда было категорическое «нет», и хотя упрашивать было бесполезно, однажды я решила настоять на своем. Но впоследствии поклялась больше никогда не заговаривать с ним об этом. До сих пор пробирает дрожь всякий раз, как вспоминаю его реакцию. Но несмотря ни на что, я продолжила танцевать. У отдельной квартиры есть несомненный плюс – могу танцевать столько, сколько захочу.

На прощание чмокнула Лиама в щеку и пообещала, что увидимся до выходных.

Войдя в здание, поздоровалась с консьержем Норманом и зашагала через холл к лифту. Жить одной в Нью-Йорке могло быть опасно, особенно молодой девушке, но в этом районе люди были очень спокойными, в основном здесь жили семьи: родители, что