Снег - Джон Бэнвилл Страница 2

Крови оказалось не так много, как должно было быть, учитывая тяжесть нанесённых ранений. Когда инспектор присмотрелся, то увидел, что бо́льшую часть лужи кто-то вытер. Само тело священника тоже подверглось манипуляциям. Он лежал на спине, сложив руки на груди. Ноги ему выпрямили и вытянули параллельно друг другу. Не хватало только чёток, обвитых вокруг костяшек пальцев.

Пока ничего не говори, сказал себе Страффорд. Успеешь ещё позадавать неудобные вопросы.

На полу над головой покойного стоял высокий медный канделябр. Свеча в нём догорела полностью, и воск растёкся во все стороны, что до странности напоминало застывший каскад шампанского.

– Чертовски жуткая штуковина, а? – сказал полковник, коснувшись канделябра носком туфли. – У меня аж поджилки затряслись, скажу я вам. Можно подумать, тут проводили чёрную мессу или что-то в этом роде.

– Угу.

Страффорду никогда ещё не приходилось слышать, чтобы где-то убили священника, уж точно не в этой стране; по крайней мере, такого не случалось ни разу со времён Гражданской войны[2], которая закончилась, когда он ещё толком не научился ходить. Когда подробности дела станут известны широкой публике – если они станут известны широкой публике – разразится страшный скандал. Ему пока не хотелось об этом думать.

– Лоулесс, говорите, такая была у него фамилия?

Полковник Осборн, хмуро глядя на мертвеца, кивнул:

– Именно так, отец Том Лоулесс – или просто отец Том, как все его называли. Очень востребован в этих краях. Выдающийся персонаж.

– Значит, друг семьи?

– Да, частый гость нашего дома. Часто выбирается из своего обиталища в Скалланстауне и бывает у нас – то есть теперь, полагаю, следует говорить «бывал у нас». У нас в конюшне стоит его лошадь – у меня ведь целая свора килморских гончих, так что отец Том никогда не пропускал ни одной верховой прогулки. Очередной выезд планировался как раз вчера, но выпал снег. Он всё равно заехал к нам на огонёк и остался поужинать, а мы предоставили ему ночлег. В самом деле, не ехать же ему домой в такую непогоду! – Он снова опустил глаза на труп. – Хотя, глядя теперь на то, что сталось с беднягой, я горько сожалею, что не отправил его восвояси, невзирая на снег. Ума не приложу, кто мог сотворить с ним такую ужасную вещь. – Он слегка кашлянул и смущённо пошевелил пальцем, указывая в сторону промежности мертвеца. – Я как смог застегнул ему брюки – из соображений приличия. («Вот тебе и неприкосновенность места преступления», – с тихим вздохом подумал Страффорд.) – Когда будете осматривать тело, увидите, что они… в общем, беднягу оскопили. Варвары.

– Они? – переспросил Страффорд, приподняв брови.

– Они. Он. Не знаю. Подобное часто приходилось видеть в старые времена, когда они боролись за свою так называемую свободу, а сельская местность кишмя кишела головорезами всех мастей. Насколько можно судить по этому досадному происшествию, то, должно быть, кто-то из них по-прежнему рыщет по округе.

– Так вы думаете, что убийца – или убийцы – проник сюда снаружи?

– Ну что же вы, ради бога, мил человек, ну не думаете же вы, будто такое мог совершить кто-то из домашних!

– Значит, в дом кто-то вломился? Есть ли следы силового вторжения – разбитое окно, сломанный дверной замок?

– Не могу знать, не проверял. Разве это не ваша работа – искать улики и так далее?

Полковнику Осборну на вид исполнилось около пятидесяти, он был худощав и мускулист, со щёточкой усов под носом и колкими, льдисто-голубыми глазами. Он был среднего роста и выглядел бы ещё выше, если бы не явная колченогость (возможно, сардонически подумал Страффорд, заработанная именно в ходе всех этих выездов на псовую охоту) – так что передвигался он странной походкой, как-то вперевалку, словно орангутан, у которого что-то не в порядке с коленными суставами. На нём были начищенные коричневые туфли, трикотиновые брюки с остро утюженными стрелками, твидовая охотничья куртка, рубашка в клетку и пятнистый галстук-бабочка приглушённо-синего оттенка. От него пахло мылом, табачным дымом и лошадьми. Также он сверкал лысеющей макушкой, а несколько прядей песчано-рыжих волос, густо намазанных маслом и яростно зачёсанных с висков, сходились на затылке в своего рода заострённый хохолок, похожий на кончик хвоста какой-нибудь экзотической птицы.

Он участвовал в войне, будучи офицером Иннискиллингского драгунского полка, и совершил нечто примечательное под Дюнкерком, за что был награждён медалью.

Словом, полковник Осборн казался весьма типичным представителем своей породы. Породы, с которой Страффорд был хорошо знаком.

Странно, подумал он, что человек тратит время на то, чтобы так тщательно приодеться и привести себя в порядок, в то время как на полу его библиотеки лежит труп зарезанного и кастрированного священника. Но, конечно, формальности необходимо соблюдать, каковы бы ни были обстоятельства: скажем, во время осады Хартума послеобеденный чай пили каждый день, причём зачастую – на открытом воздухе. Таков уж был кодекс класса, к которому принадлежал полковник – равно как и Страффорд.

– Кто его нашёл?

– Моя жена.

– Понятно. Она сказала, что он так и лежал со скрещенными руками?

– Нет. На самом-то деле я его привёл немного в божеский вид…

– Понятно.

Чёрт возьми, подумал он. Чёрт возьми!

– Но вот руки сложил ему не я – это, должно быть, миссис Даффи. – Он пожал плечами. – Вы ведь их знаете, – тихо добавил он с многозначительным видом.

Под «ними», как понял Страффорд, он, конечно же, подразумевал католиков.

Теперь полковник достал из внутреннего нагрудного кармана пиджака серебряный портсигар с монограммой, нажал на защёлку большим пальцем, откинул крышку и протянул ему два полных аккуратных ряда сигарет, перехваченных эластичным ремешком. Марка «Синиор сервис», автоматически подметил Страффорд.

– Не желаете закурить?

– Нет, спасибо, – сказал Страффорд. Он всё ещё рассматривал труп. Отец Том был крупным мужчиной с широкими плечами и грудью колесом. Из ушей у него торчали клочья волос: поскольку священники не вступают в брак, то обычно пренебрегают такими вещами, подумал инспектор. Это натолкнуло его на дельную мысль:

– А где она сейчас, – спросил он, – ваша жена?

– А? – Осборн на секунду уставился на него, извергая из ноздрей два облака сигаретного дыма. – Ах да. Она наверху, отдыхает. Я велел ей выпить рюмку бренди и портвейна. Можете себе представить, в каком она состоянии.

– Разумеется.

Тихо постукивая шляпой по левому бедру, Страффорд рассеянно огляделся по