Евгения Горская - Сбываются другие мечты Страница 20

– Будем надеяться, что ничего страшного не произойдёт, – вздохнула Лена. – Кто тебя просил?

– Знакомая. Люда, Людмила, парикмахерша моя.

– Фамилия у неё есть? – поторопила Лена.

– Фамилии не знаю. Не помню. Она одно время у нас тут рядом в салоне работала. Там цены – жуть. Я, когда к ней в первый раз пошла, думала – один раз раскошелюсь, потому что очень нужно было хорошо выглядеть. Так теперь ни к кому другому не пойду. Подсела, как на наркотик. – Только теперь Катя обратила внимание, что стрижка у тренера отличная и подобрана так, что неприметная Маша смотрится модно и стильно. – Потом разговорились, теперь Люда меня дома стрижёт, и мне удобно, и ей. Берёт она с меня поменьше, ей в фирму ничего отдавать не надо.

– Что ещё про неё знаешь? – нахмурилась Лена.

– Да ничего почти. Квартиру снимает. Не замужем. Парня её никогда не видела. Она хороший мастер, на визажиста долго училась, раньше вроде на телевидении работала. Больше ничего не знаю. – Маша покосилась на Ленин костюм и вздохнула.

– Ладно, давай адрес.

Маша назвала, Лена записала в телефонную записную книжку, Катя запомнила.

– Фотка её у тебя есть? – спросила Лена.

– Нет.

– Ну хоть выглядит-то она как?

Маша пожала плечами, посмотрела на Катю и сказала:

– Как все. Пониже вас. И потолще. Немного.

– Маша, дай свой телефон на всякий случай, – помолчав, попросила Лена.

Телефонами обменялись все.

– Машина у Людмилы есть? – напоследок догадалась спросить Катя.

– Есть. «Опель». – Как ни странно, номер машины Маша тоже знала. – Я один раз к Людке приехала, а она опоздала. Я её во дворе ждала и тачку видела. Она на ней приехала. Цифры в номере, как в моём городском телефоне.

– Ты не вздумай ей про нас сказать, – предостерегла Лена.

– Вы что? Я же не дура, – обиделась Маша.

Сомнения в этом были, но подруги вежливо промолчали.

– Только и вы про меня ничего не говорите, – заволновалась Маша. – Вдруг она меня стричь откажется.

– Конечно, – заверила Лена. – Не скажем, не беспокойся.

Простившись с Машей, подруги подошли к оставленной у школы машине.

– Залезай, – пискнув электронным звонком, предложила Лена.

– Прогуляюсь, – отказалась Катя. – В магазин зайду.

– Пока. – Лена села за руль, помахала Кате через стекло.

– Пока.

К вечеру похолодало. Катя дошла до троллейбусной остановки, пряча лицо от ветра, села в подошедшую маршрутку. Если фальшивый Корсаков больше не появится, правильнее всего о нём забыть. Ей есть о чём подумать. О том, как жить без Глеба, например.

Мужа она увидела издалека, он сидел на лавочке у подъезда под поредевшими ветками сирени. Когда-то давно он так же ждал её здесь, и она до сих пор помнила чувство абсолютного счастья, которое переполняло её каждый раз, когда она его видела.

– Ну хватит, Глеб, – зло сказала Катя, подходя к лавочке. – Мне тяжело тебя видеть, неужели ты не понимаешь?

– Катя, прошу тебя… – Он взял её за плечи и сразу отпустил, не стал дожидаться, когда она вырвется.

Ему нечего было сказать, он не порвал с Ириной и не имел права здесь находиться.

Катя вошла в подъезд, хлопнув дверью у него перед носом, и в лифте заплакала.

Он дважды провожал Екатерину Бородину от поликлиники до дома. Сначала удивился, что она идёт совсем не туда, куда ожидалось, потом предположил – ушла от мужа, и правильно предположил, оказалось, что она живёт в материной квартире. О том, что у неё умерла мать, он уже знал, выяснить адрес покойной оказалось несложно.

Тянуть дольше было нельзя. Дождаться, когда она появится дома после утреннего приёма, он не смог – помешали обстоятельства, приехал попозже, понаблюдал из машины за подъездом. Через час Бородина вышла, уставившись под ноги и засунув руки в карманы, медленно пошла в сторону торгового центра. Вид у неё был несчастный, в другой ситуации он бы ей искренне посочувствовал.

Из машины он выбрался, выждав пять минут, стараясь двигаться не быстро и не медленно, пошёл к подъезду, отметив, что внешней камеры здесь нет. Надвинул на глаза козырёк кепки, и тут ему повезло, дверь открылась, вышел мальчишка-подросток, поправляя наушники в ушах. В подъезде он никого не встретил, дверь квартиры ловко открыл отмычкой, попутно удивившись и порадовавшись этой лёгкости.

То, что искал, он увидел сразу. Включил маленький белый ноутбук, удалил все папки с «рабочего стола» и очистил «корзину», достал шприц и ампулу, наполнил шприц, положил в карман. Лишних страданий для Екатерины он не хотел – быстро нажать нужную точку на шее, сделать укол, включить газ. Она ничего не почувствует, и с версией самоубийства поспорить будет трудно, тем более что замужняя женщина ушла от мужа.

Пока программа работала, он стоял у окна, наблюдая за входом в подъезд. На мужика, ошивающегося около подъезда, обратил внимание, только когда тот загородил дорогу неожиданно появившейся Екатерине.

Это рушило все его планы, с двумя он не справится. Оставаться в квартире было опасно. Он захлопнул крышку ноутбука, надеясь, что опасной информации в нём не осталось, выскочил за дверь, поднялся на два этажа выше. Дождался, когда внизу хлопнет дверь, и по лестнице спустился вниз.

Двенадцатое октября, суббота

Большой необходимости появляться в отделении не было, но Аркадий Львович решил зайти. Накануне оперировали парня лет тридцати, привезли на «Скорой» с прободением язвы желудка. Фактически вытащили с того света, если и дальше всё пойдёт нормально, он может отмечать в этот день второе рождение. Больной спал. Раствор в капельнице подходил к концу, Аркадий Львович перекрыл подачу жидкости, пощупал пульс, вгляделся в бескровное лицо.

Без анализов было ясно, что мужик давно злоупотребляет алкоголем и к здоровому образу жизни не стремится. Интересно, сын таких тоже считает электоратом?

Несколько лет назад в отделении был похожий пациент. Ольга тогда ещё здесь работала. К нему приходила грязная полупьяная баба с опухшим лицом, которую Аркадий Львович просто физически не мог видеть и дважды выгонял.

– Аркадий, она такой же человек, – с грустью сказала тогда Ольга. Кажется, после того, как он выгнал бабу во второй раз. – Они такие же люди, как мы.

– Они не такие, – разозлился он. Хотел добавить, что они вообще не люди, но не стал.

Они курили в больничном дворе, тогда ещё разрешалось курить на территории больницы. Весной это было или осенью, Аркадий Львович не помнил, помнил только, что Ольга была в наброшенной на плечи светлой куртке, а ещё помнил выражение грустной укоризны на её лице. Она показалась ему сошедшей с иконы, и он разозлился на себя за нелепое сравнение, Перовский всегда не любил пошлости.

Тогда же он впервые подумал и пожалел о том, что Ольга в какой-то степени потянулась к нему из-за своего одиночества. Нет, он нисколько в ней не сомневался, он уже тогда знал, что любит его она искренне и преданно, и всё-таки ему хотелось, чтобы Ольга сама его выбрала потому, что, кроме него, ей никого не надо.

Кажется, за эти мысли он тоже тогда на себя разозлился.

Перовский вышел из реанимации, направился к лифту.

– Аркадий! – остановила его онколог из соседнего отделения.

Он поговорил с ней, потом с дежурным хирургом. Жизнь шла своим чередом, но эта жизнь больше ему не нужна.

Давно надо было встать, выпить кофе, заняться чем-нибудь, хотя бы уборкой, но Катя лежала, смотрела в потолок и хотела только одного – чтобы наступил вечер и она могла бы опять провалиться в сон.

Заиграл лежащий на тумбочке телефон, Катя протянула руку, ответила.

– Я иду к ней стричься. Попросила Машу договориться насчёт меня, – сообщила Лена.

– К Людмиле? – резко села на постели Катя. – Когда?

– В два.

– Я с тобой, – Катя вскочила, одной рукой поправила сползшее одеяло.

– Давай в полвторого у моей машины.

– Давай.

Время Катя не рассчитала и в собственный двор приехала рано, боялась встретить Глеба, но не встретила. Покурила около Лениной машины, повернувшись спиной к своему бывшему подъезду.

– Слушай, – наконец появилась задумчивая Лена. – Если к ней никакой очереди нет, может, она плохо стрижёт, а? Страшновато как-то.

– У Машки стрижка отличная.

– Это да, я тоже заметила.

– А потом, она же не пол-Москвы дома стрижёт, так, несколько человек, в виде исключения. В салоне-то, наверное, к ней очередь. Лена, – догадалась наконец Катя. – Давай я пойду. Мне как раз постричься не мешает.

– Нет, – вздохнула та и с тоской потрогала собственные волосы. – Рискну.

Доехали быстро. Лена приткнула машину, хлопнула дверцей и скрылась в подъезде. Катя уселась поудобнее и стала ждать.

Лены не было часа полтора. Затекли ноги, Катя дважды выходила из машины, прогуливалась, опять залезала в салон и вконец извелась. Подруга выскочила из подъезда, как будто за ней гнались. Рывком открыла дверь, плюхнулась на сиденье и выпалила: