Евгения Горская - Под защитой высших сил Страница 20

– Никуда не выходи из института, – велел он. – Ни при каких обстоятельствах. Вечером я за тобой зайду. Или сама приходи. Поняла?

– Спасибо, Денис Геннадьевич. Но…

Она точно знала, что следить за ней никто не мог, и нападать на нее специально никто не стал бы, а то, что с ней случилось, просто печальное стечение обстоятельств. Ей было страшно и жутко об этом вспоминать, и она уже успела заверить себя, что такого никогда больше не случится, если соблюдать элементарные правила осторожности. Не ходить одной по ночам, например.

– Настя, – поморщился он на «Дениса Геннадьевича». – Не создавай мне трудности. Я все равно одну тебя никуда не выпущу. Без меня ни шагу, поняла?

– Да, – как дура кивнула Настя.

Что «без него ни шагу», она поняла. Она не понимала только, что будет делать, когда ему надоест заниматься ее проблемами, непонятными машинами и переговорами с Димкой Воробьевым.

Что она будет делать потом, если уже сейчас не может думать ни о чем, кроме него?

– Это какое-то недоразумение, – терпеливо объяснила она. – Меня некому и незачем убивать.

– Разберемся, – пообещал Денис.

Он вовсе не был уверен, что сможет разобраться, от этого противно сосало под ложечкой, и он на себя разозлился. Должен разобраться, значит, разберется.

В комнате было тихо. Галина Антоновна ушла, и Настя пожалела, что не успела с ней попрощаться.

– На-астя, – с упреком протянула, покачиваясь в ее кресле, Татьяна Саморукова. – Ты бы брала телефон с собой. Или звук выключай. Мы уже обалдели от твоих мелодий. Все-таки здесь служебное помещение, не забывай.

До отпуска всего девять дней, напомнила себе Настя.

– Извините. – Настя взяла лежащий на столе телефон и просмотрела список неотвеченных вызовов. Звонил Боря.

– Нечего извиняться, – откликнулась Инна Марковна. – Телефон звонил только два раза и очень недолго. Просто Татьяна Юрьевна имеет обыкновение придираться к тебе при каждом удобном случае. Пора бы уж привыкнуть.

– Что?! – Татьяна медленно поднялась. – Вы соображаете, с кем разговариваете? Или из ума выжили?

– Нет, – улыбнулась надвигающейся на нее начальнице Инна. – Не выжила и вряд ли выживу. Я мозги тренирую, знаете ли. Проекты вот делаю. И вам советую чем-нибудь заняться, хотя обычно советов не даю.

– Инна Марковна, – Татьяна остановилась в полуметре от нее и тихо приказала: – Пишите заявление об уходе.

– Не напишу, – усмехнулась Инна. – Если есть за что, увольняйте. Только увольнять меня не за что, я со своей работой справляюсь. Делаю все в срок и с отличным качеством. В отличие от вас, уважаемая Татьяна Юрьевна. Вы в нашей работе ничего не смыслите, и доказать это проще простого. Я докажу, не сомневайтесь. И главному инженеру докажу, и генеральному директору. Я в институте, к вашему сведению, больше сорока лет, и с руководством знакома с молодости. Они меня выслушают, будьте уверены.

– Вы совершаете большую ошибку. – У Татьяны на лице проступили красные пятна, и Насте неожиданно стало ее жалко.

– О-ой, ну пугать меня уж совсем ни к чему. Чего мне бояться? Пенсии? Так у меня дети отлично зарабатывают, не пропаду. Это вы, Таня, совершаете большую ошибку, когда всеми правдами и неправдами пытаетесь выжить классных специалистов. Ну окружите вы себя дурами вроде… ладно, уточнять не стану. И что дальше? Работать-то кто будет? Подружки ваши, которые в рот вам смотрят? Так они ничего не умеют и никогда не научатся.

– Инна Сергеевна, – влезла Настя, – не надо. Татьяна погорячилась.

Саморукова круто развернулась и выскочила из комнаты. Все думали, что она шарахнет дверью, но створка закрылась почти бесшумно.

– Ну зачем вы, Инна Марковна? – вздохнула Настя. – С ней разговаривать, только себе нервы трепать.

– Да ну ее к лешему! Слышать не могу, как она над тобой издевается.

– Пойду в отпуск и буду искать работу.

– Если ты уйдешь, я тоже уволюсь, – сообщил Витя. – Без тебя тут совсем от тоски помрешь.

– Очень хорошо, – похвалила Инна Марковна. – Давайте все уволимся, этой дуре на радость. Ну, Настю я понимаю, она не спецназовец, чтобы с кем-то постоянно сражаться, а тебе, Витя, должно быть стыдно. С какой стати тебе увольняться? Пусть Саморукова уйдет. Ты хороший инженер, работай и делай карьеру. Назло всяким… Саморуковым.

Телефон, который она крутила в руке, опять заиграл, и Настя вышла в коридор. К счастью, звонил не Боря, а Игорь.

– Ну-ка быстро говори, что там у тебя стряслось, – зло рявкнул он.

– А-а…

– Ты меня за болвана-то не держи. Лев звонит, крутит вокруг да около… Я что, по-вашему, идиот и не понимаю ничего? Выкладывай быстро, что с тобой случилось.

– На меня какой-то кретин в подъезде напал, – вздохнула Настя. – Сосед вышел и его спугнул, вот и все.

– Что значит напал? Ну говори, говори.

– Игорь, отстань. Напал и напал. Я тебе что, буду сейчас в подробностях все описывать?

Ей не только говорить, ей думать было жутко об этих «подробностях» и до смерти хотелось о них забыть.

А еще больше ей хотелось сейчас думать о Денисе Геннадьевиче и вспоминать его руки на собственной спине, и теплое дыхание, и стук его сердца…

Она не помнила, чтобы у Бори когда-нибудь так стучало сердце, когда он ее обнимал.

– А нам, значит, сказала, что все в порядке. Мы тебе чужие совсем, выходит?

– Нет. Просто… Ну сорвались бы вы, приехали, и дальше что? Сидели бы меня утешали? Кончай, мне тошно об этом вспоминать.

Утешать ее должен был Боря. Но ему не хотелось беспокоить маму. И лень тащиться ночью через пол-Москвы.

– Я тебя заберу после работы.

– Нет, – отрезала Настя. – У меня… дела.

Денис Геннадьевич велел ей никуда без него не уходить, она так и сделает. Даже если к вечеру он о ней забудет.

– Какие дела? – усмехнулся Игорь. – Свидание, что ли?

– Не скажу. Ладно, Игорек, мне некогда. Целую. Лене привет.

– Подожди… У тебя есть не только дядя Лева, у тебя есть я, – буркнул он.

– Я знаю, спасибо тебе.

– На здоровье.

Настя потерла телефоном подбородок, вздохнула и вернулась в комнату.

До отпуска сделать предстояло еще многое.

Лена видела: с мужем что-то происходит. Никто другой не заметил бы, а она заметила. Она знала о нем все с тех давних пор, когда они, еще студентами, поехали купаться на Пироговское водохранилище. День был жаркий, им досаждали какие-то мушки, а вода оказалась неожиданно прохладной, почти холодной, и купаться Лене совсем не хотелось. Но солнце было таким ослепительным, небо невероятно синим, облака белыми, как на лубочной картинке, и ощущение счастья было таким острым и сильным, что мир вокруг казался нереальным. Лена улыбалась неизвестно чему и не отрываясь следила глазами за Игорем, высоким и стройным, как молодой греческий бог, и смеялась его шуткам, и понимала, что только с ним она может быть такой бесконечно счастливой. От этого тревожно сжималось сердце, совсем немного, чуть-чуть, потому что она видела, что ему так же хорошо, как и ей. Ну, почти так же.

Она никогда не была такой счастливой ни до той поездки, ни после.

Даже когда Игорь поехал к Лениному отцу «просить ее руки» и она знала, о чем он хочет поговорить с ним, она не была так счастлива, как душным летним днем на Пироговском водохранилище.

Ей казалось, что она полюбила Игоря с первой минуты, как только его увидела. Наверное, это не так. На первом курсе она охотно принимала ухаживания однокашников и совсем не думала об Игоре, хотя он был самым красивым и самым умным студентом на потоке. А может быть, ей потом стало казаться, что он самый красивый и самый умный.

За Леной ухаживали многие. Еще бы им не ухаживать, если внешностью бог ее не обидел, а на занятия она приезжала на «Мерседесе», да не на каком-нибудь разваливающемся на ходу, а на самом что ни на есть новеньком, последней модели. И папа у нее бизнесмен, почти олигарх, это все знали, хотя она никому об этом специально не говорила.

Девчонки ей завидовали, парни вились вокруг нее, как осы у блюдца с вареньем, а что такое быть счастливой, она узнала только на поросшем травой берегу водохранилища.

В офис к Игорю Лена ездила редко. Она бы ездила чаще, ей нравился тихий переполох, возникающий при ее появлении, нравилось, когда испуганные секретарши и какие-то еще люди, должностей которых она не знала, кидались поить ее кофе, если муж был занят и она не могла войти к нему в кабинет немедленно. С работниками фирмы Лена вела себя безупречно, всех, с кем хотя бы однажды разговаривала, знала по именам, благо память и на имена, и на лица у нее была отличная, и относились к ней в фирме тепло.

Она бы приезжала почаще, но мужа это раздражало. Он никогда об этом не говорил, но она чувствовала, конечно. Игорь считал, что семейные и рабочие дела следует четко разделять и никогда не путать, и она старалась «не путать».

Сегодня, послонявшись по огромной квартире, Лена поняла, что поедет в фирму, несмотря на недовольство Игоря. Ей просто необходимо было увидеть его немедленно и выяснить наконец, что заставляет его хмурить лоб в последние дни.