Татьяна Устинова - Там, где нас нет Страница 20

Бедняжка мой! Как ты жил с ней так долго и остался в здравом уме и твердой памяти?! Конечно, ты беспокоишься, ты привык о ней беспокоиться, ты столько лет о ней беспокоился!

А кто все это время беспокоился о тебе?! Конечно же, никто! Никому ты был не нужен и не важен, мой хороший, мой бедный, мой несчастный мальчик. Зато сейчас появилась я – и я тебя спасу.

Я же сильная. И совершенно приспособленная к жизни.

– Темочка, – сказала Лёка ласково, – ты не переживай так сильно. Мы с тобой поедем в Питер и ее найдем. Скажи мне, а у нее нет там родных, друзей, не знаешь?

– Знаю, конечно, – тут же ответил Артем. – Нет у нее там ни родных, ни друзей, и не было никогда. Говорю тебе, что-то случилось!..

– А… девочка с кем осталась?

Почему-то Лёка никогда не называла дочку Артема по имени. Не получалось у нее.

Впрочем, эту манеру она подцепила когда-то у Платона, которого совершенно искренне и необидно не интересовали чужие дети, и он в них вечно путался.

– Это у него дочь Сережа? – заинтересованно и доброжелательно спрашивал он у Лёки, когда она вела его в очередные гости. – Или, нет, нет, у него сын Лена? Я помню на прошлой неделе был какой-то лысый с сыном Леной!.. Помнишь, на вечеринке в память павшего народовольца Вучетича?

Таким макаром он демонстрировал Лёке еще и собственную полную непригодность к светской жизни. Она сердилась и выговаривала ему за это.

Вообще он неприятный человек. Ужасный.

Из-за него девочку Артема пришлось звать просто девочкой. Ну, то есть дочку, дочку, да!..

– Артем, ты не слышишь? Ребенок с кем?

– Дашенька с Настиными родителями, – признался он как-то неохотно, будто девочку на время сдали в детский дом, – я ее к ним в Братеево отвез. Ну, перед Настиной командировкой.

Ну и что тут такого?! Ничего такого тут нет! Он нормальный мужик, ответственный, добросовестный, он выполняет свои отцовские обязанности, не чета другим, безответственным и бессовестным! Все же он ей достался не двадцати пяти лет, как-никак «мужчина с прошлым», и она должна с уважением к этому относиться. В конце концов, девочка навсегда останется его дочерью! И Лёка, современная – может, и не такая, как шеф Андрей Владимирович с его компьютерами, но все же! – умная, раскрепощенная женщина должна с пониманием относиться к его обязанностям.

Хотя, конечно, иногда ей хотелось, чтобы ответственности и порядочности у него было поменьше. Ну, чтоб он работу хоть раз проспал – из-за бурного утреннего секса. Или неприспособленную бывшую супругу хоть раз на дачу на электричке отправил – ради выходного дня с Лёкой. Или какую-нибудь смешную глупость сказал – просто чтобы Лёка перестала раздражаться.

Но ни ответственности, ни порядочности у Артема не убывало. А говорить смешные глупости умел только Платон Легран, но он не был ни милым, ни порядочным, ни ответственным.

Он все путал, обо всем забывал, и ему ничего нельзя было поручить.

Когда Лёка просила его заехать в магазин за кефиром и сельдереем, он или тут же забывал об этом, или привозил ореховый торт. Сельдерей его не интересовал решительно, и он нисколько этого не стеснялся.

Артем никогда ничего не забывал и не путал, и все Лёкины просьбы всегда записывал на бумажку, чтобы исполнить в точности.

Он очень хороший человек, ее Артем.

Теперь этот хороший человек невыносимо страдал в трубке возле ее уха:

– Лена, я, наверное, должен в Питер полететь, чтобы постараться… Настю найти. Только я понятия не имею, как я буду ее искать и, самое главное, где!..

Голос у Артема дрогнул, и Лёка, как охотничья собака, услыхав команду «Пиль!», вся навострилась, подтянулась, приготовилась – и бросилась вперед.

Утешать.

Утешала она довольно долго и, кажется, продуктивно, потому что истекающее из телефонной трубки предынфарктное состояние постепенно перешло просто в нервическое, а потом почти в стабильное.

– …Все будет хорошо, я в этом уверена! Андрей Владимирович тоже обеспокоен, я как раз от него вернулась, он просил меня слетать с тобой, чтобы там чем-нибудь тебе помочь!

– Андрей Владимирович? Волнуется? Ни за что не поверю! Это, наверное, ты его уговорила, да, Лен?

Лёка моментально сообразила, что надо соглашаться – да, да, конечно, именно она уговорила генерального отправить начальников двух разных служб в командировку спасать одного «специалиста первой категории»!.. Артем поверит, что это она, и будет ей за помощь как минимум благодарен. Отличный ход.

– И как тебе удалось его уговорить, а, Лен?..

Лёка, покраснев – хорошо, он не видит! – сказала, что это было довольно трудно. Но она постаралась.

– Спасибо тебе, Лен. Ты… самая лучшая на свете. Никто меня не понимает так, как ты!

Никто меня не понимает, и молча гибнуть я должна, фальшиво пел Платон Легран, когда Лёка кричала, что он ни черта не понимает в ее, Лёкиной, тонкой натуре.

Господи-и, зачем он попался ей сегодня с утра пораньше?!.

Через час Лёка была уже дома и задумчиво стояла над сумкой, в которую следовало бы что-нибудь положить. Впрочем, можно и не класть – она летит всего на один день, ну максимум на два, потому что, если в эти два дня ничего не прояснится, придется «подключать» милицию, а это уж решительно не Лёкино дело!

Можно и не класть, но она так любила… наряжаться!.. Ей нравилось хорошо выглядеть. И нравилось, что теперь, когда она много зарабатывает, у нее есть такая возможность.

На завтрак в отеле надо в чем-то пойти? Надо!

Переодеться к ужину после целого дня беготни по городу надо? Надо!

Кроме того, она еще очень любила туфли на каблуках, и хотя как здравомыслящая женщина понимала, что на этих самых каблуках да по раздолбанным, залитым водой, а потом подмерзшим тротуарам ходить нельзя решительно, что каблуки годятся только для того, чтобы, выйдя из машины, донести себя до подъезда, что от них моментально устают ноги, а пальцы, на которых надо все время стоять, затекают и мерзнут – все равно предпочитала только каблуки!

Артем всегда очень беспокоился, когда она надевала шпильки.

– У тебя же ножки устанут, – говорил он, – давай возьмем с собой сменную обувь, чтоб ты в случае чего могла переодеть.

Но эта «сменная обувь» Лёку приводила в бешенство, и она героически шкандыбала на шпильках!

Итак, туфли – на каблуках, конечно, – и еще одни на всякий случай, если от тех каблуки отваляться. Белый свитер с высоким горлом, мечта, а не свитер. Артем подарил на прошлый день рождения. Джинсы такие и сякие, и к ним пиджачок, чтобы более или менее соблюсти официоз в офисе у партнеров.

Хватит?.. Или еще?..

И тут позвонила сестрица.

– Ну, ты где? – спросила сестрица с ходу. – Не звонишь с самого утра! Обалдела совсем!..

– Я не обалдела, меня посылают в командировку.

– В Йоханнесбург?

У сестрицы все время были какие-то странные фантазии.

Лёка моментально сбилась и некоторое время не могла сообразить, куда именно ее посылают в командировку.

– Почему в Йоханнесбург? Откуда ты его взяла?! Я лечу… Господи, в Питер я лечу!

– Только и всего? – протянула сестрица. – Возьми меня с собой! Мне скучно, ничего не пишется, надо сдавать, а я ни строчки не в состоянии из себя выжать!

– Я не могу.

– У тебя важное правительственное задание?

Лёка засмеялась.

– Почти попала! У меня полицейское расследование.

– Как полицейское расследование? Тебя забрали в кутузку? Подозревают убийство?

– Как ты думаешь, взять с собой юбку или не брать?..

– А кого ты могла укокошить? Ты же смирная, законопослушная, мирно пасущаяся овца!

– Я не овца. Вроде всего на два дня, и один уже, считай, прошел! Хотя юбка может пригодиться.

– Кто прошел? Куда прошел? Дворник прошел с лопатой, и именно его подозревают в совершении убийства, потому что удар был нанесен лопатой! Следовательно, лопата должна быть приобщена к делу, как орудие преступления. А лопата деревянная или совковая?..

Лёка окончательно запуталась.

Сестрица писала романы – детективные, разумеется. Мало того что она их писала, она еще как будто все время жила внутри того, о чем писала! Она постоянно придумывала. Еще в детстве она врала так вдохновенно, что родители не понимали, ругать девочку за гнусное вранье или хвалить за высокий полет фантазии. Пока они разбирались, ругать или хвалить Ника, выросла и стала писать романы.

Все вокруг утверждали, что «неплохие», а Лёке казалось – чепуха какая-то! Как это серьезный человек тридцати лет от роду может сочинять такую ахинею? Ну, вроде только что явившегося дворника с лопатой?!

– Ну, Лё-ёка! Ну, возьми меня с собой! Я буду сидеть тихо-тихо и нисколечко, ну, вот нисколечко тебе не помешаю!

– Да не могу я! – рявкнула Лёка, застегивая сумку.

Про юбку-то она позабыла. Брать или не брать?..

– У тебя там свидание, что ли? А этого ты куда денешь, красавца-мужчину?

Красавцем-мужчиной она звала Артема.

Неизвестно почему Артем Нике не нравился. Ну, то есть совсем.