Татьяна Степанова - ДНК неземной любви Страница 20

– Оно здесь сейчас, мама, его надо кормить!!

– На сегодня репетиция окончена, вечером прошу не опаздывать. – Дирижер, он же первая скрипка, снова стучит смычком по пюпитру.

Юлия Аркадьевна смотрит на свою левую руку – на запястье старый шрам. Затем смотрит на столик в углу – тот самый, он пуст...

ГЛАВА 16

ЗУБОВСКИЙ БУЛЬВАР

Марина Тумак – врач-уролог медицинского центра «Асклепий» ровно в девять часов открыла дверь кабинета и начала прием больных по записи. И так все две смены. В июле медицинский центр, как и все в городе, переживал сезон отпусков, и Марине Тумак пришлось взять на себя дополнительную нагрузку.

В половине восьмого вечера она закончила прием, отметилась в регистратуре и поспешила на лекцию. Курс лекций по повышению квалификации читали в здании медицинской академии, расположенной в начале Большой Пироговской улицы.

В этот вечер лекция была посвящена иммунологии, а по окончании ее Марина Тумак заглянула в иммунологическое отделение на седьмом этаже.

Летние сумерки давно уже сменились темнотой и яркими огнями на Садовом кольце, а Марина Тумак все еще продолжала работать вместе со знакомыми врачами в лаборатории.

– Вы скоро закончите, Марина Петровна? – спросил коллега в белом халате.

– Сейчас, совсем немного осталось, только кое-что проверить, – Марина Тумак работала на портативном компьютере, пальцы ее так и летали над клавиатурой.

– Тут скоро все закроют, а вам пора отдохнуть.

– Да, вы правы, достаточно на сегодня, – доктор Тумак закрыла ноутбук. – Спасибо за консультацию.

– Не за что, приходите, когда возникнут вопросы. А сегодня отдыхать, что-то вид мне ваш не нравится, как самочувствие?

– Нормально, просто...

– Больной попался с характером?

– Да не больной, а знакомый... с утра из колеи выбил. Знаете, порой пытаешься как-то оградиться от человека, ну чтобы не видеть его никогда больше, голоса не слышать – никаких контактов чтобы, звонков, встреч... И вроде, кажется, все, все для этого сделала. И вдруг он является.

– Да пошлите вы его куда подальше, – усмехнулся коллега в белом халате.

– Что я и сделала. Но все равно, – доктор Тумак вздохнула, – весь день наперекосяк...

– Вы очень привлекательная женщина, Марина. Может, в этом все дело? Возвращаются даже те, кого отшили. Липнут, как мухи на мед.

– Что?

– Я говорю, липнут к вам...

– А... я не поняла, вы об этом... Нет, это совсем другое дело. Совсем, совсем другое. Ну ладно, до свидания, еще раз спасибо. Я пошла.

В лифте она, однако, нажала не первую кнопку, где гулкий пустой вестибюль и проходная, а вторую – там курительные комнаты с настежь распахнутыми в любую погоду окнами.

Курила доктор Тумак очень редко и поэтому долго шарила в объемистой сумке в поисках старой завалявшейся на дне пачки сигарет и зажигалки. В пачке всего одна сигарета. Но сначала в руку, запутавшуюся в содержимом сумки, словно сам собой, словно нарочно, лег небольшой плоский кожаный футляр.

Доктор Тумак открыла его, потом сунула сигарету в рот, щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.

В футляре две фотографии. Одну доктор Тумак достала. Свет в курительной был тусклым, но она хорошо знала каждую черточку лица, изображенного на снимке. Нежный овал, темные брови, светлые завитки на висках и улыбка... Ее улыбка...

Они знали друг друга так давно... Учились вместе – сначала в школе, а потом пошли в один институт – в медицинский... Только она, Марина Тумак, закончила его, а вот та, что на снимке, не успела...

На обороте снимка не было никаких надписей, но Марина Тумак помнила день и час, когда его сделали.

Если вы кого-то любите очень сильно и теряете его, любовь не кончается с потерей. И замены, равноценной замены, порой так и не найти – в этой жизни, в той жизни... И остается только боль.

Доктор Тумак неожиданно всхлипнула – брось, брось, брось, прекрати, не надо, это бесполезно, это не поможет... Никогда не помогало...

Девушку, которая улыбалась так весело и безмятежно на снимке, звали Ларисой.

Когда-то от одного ее голоса – звонкого голоса – сердце доктора Тумак трепетало от счастья. Потому что они дружили, крепко дружили. А ведь нет ничего благороднее и прекраснее дружбы. Может, только настоящая любовь.

Аккуратно спрятав фото в футляр, доктор Тумак докурила сигарету и по лестнице спустилась на выход.

По Большой Пироговской она дошла до Зубовского бульвара. И здесь попыталась поймать машину, чтобы ехать домой. Но час был поздний, и останавливались только какие-то подозрительные личности на «Жигулях»-развалюхах с затемненными стеклами. Им доктор Тумак нервно и раздраженно показывала жестом: проезжай мимо.

Устав голосовать, она двинулась по Зубовскому бульвару. Впереди точно плыла по воздуху темная громада торгового центра – там что-то случилось с электричеством, и на всех этажах из стекла и бетона разом погас свет и отключились камеры наружного наблюдения.

Но доктор Тумак об этом не подозревала, только было как-то не по себе оттого, что окна здания не освещены и на всем Зубовском бульваре не горят фонари.

Алый огонек светофора как глаз... Доктор Тумак пошла быстрее. Внезапно она оглянулась – ей послышались чьи-то шаги.

ГЛАВА 17

«БУЛЬВАР САН-СЕТ». ЭПИЗОД ВТОРОЙ

Катя кликнула распечатать, и листы бумаги поползли из принтера. Она отодвинула ноутбук и прочла – ну вот, статейка о капитане МУРа вроде бы выходит неплохая, и если снабдить ее еще и фотографиями, то вообще получится очень даже ничего.

А вот со снимками с места происшествия придется погодить, вряд ли они будут опубликованы.

Рабочий день клонился к... одним словом, клонился. Финиш. Для очистки совести Катя спустилась в розыск, посмотрела последние сводки происшествий по области. Глухо, ничего интересного, сплошная бытовуха. Так часто бывает – тихо, тихо, а потом раз – как снаряд взорвется. И все забегают, засуетятся, бросятся раскрывать – сирены завоют, джипы с синей полосой милицейской по дорогам замельтешат, начальство охрипнет, отдавая приказы – «усилить, принять меры, доложить». МУР, Петровка сейчас в таком ритме, должно быть, пашет...

Бедненькая Лилька...

Позвонить ей по поводу статьи и не только?

Она набрала номер мобильного капитана Белоручки.

– Лиль, добрый вечер, это я. Очерк готов, могу по электронке тебе скинуть прямо сейчас.

– О, приветик! Скидывай, а ты не дремлешь, корреспондентка, я думала, после всех этих ночных бяк лишь денька через три признаки жизни подашь, зашевелишься, – капитан Белоручка что-то с аппетитом жевала. – Хорошая хоть статья-то? А то в прошлом году тоже вот из «Щита и меча» приезжал умник – строчил что-то, строчил в блокноте, потом выдал – мама моя, я как себя на фотке увидела… ну прямо зверюга бешеная. Это он момент во время боя рукопашного подловил, когда я... Обидно, Кать, и так не бабьим делом занимаюсь, а тут еще такие фотки. Разве мне нужен этот рукопашный или бокс? Болевой прием или в зубы сразу без разных там прелюдий? Но этого профессия моя требует – чтобы я была готова в любой момент… даже к задержанию вооруженного один на один. А на мужиков, сама знаешь, какая сейчас надежда. Никакой. У нас в органах они еще более-менее на мужиков похожи снаружи-то – вроде крепкие, вроде крутые, а копни поглубже – все одно: либо истерик, либо маменькин сынок, либо алкаш, либо рвач, либо дитя малое, неразумное. А то еще бывают с манией величия дураки.

– О статье сама будешь судить, диктуй адрес электронки. – Катя слушала молча, не во всем она соглашалась с капитаном Белоручкой. – А что по нашему делу нового?

– По месту работы Колобердяева опросили всех сотрудников театра. Ну и студия, я тебе скажу... Одни афишки чего стоят. Может, это правда мода сейчас такая? Стриптиз на сцене? Я по театрам-то не хожу, некогда все, так, иногда с Митькой в «эстраду» выберемся – концерт послушать, Задорнов когда читает – тоже нормально поржать можно. Но Митька все мину корчит кислую – не нравится ему, он ведь у меня интеллигентик, такой весь из себя хрупкий внутри... Так вот, ничего нового не узнали в театре. Ребята и в ресторан ходили в Колымажном переулке, где Колобердяев обедал иногда. Там о нем мало что сказали – вроде просто клиент, и все. Место работы его нам официально подтвердили. Он действительно в МИДе раньше работал и за границей бывал, в Италии – почти семь лет, в посольстве по хозяйственной части... Ах да, в ресторане – он тоже, кстати, итальянское название носит – «Беллецца», – когда наши с официантами и с музыкантами говорили, многие показали, что Колобердяев – хороший знакомый тамошнего повара Ивана Шуляка. А когда того стали допрашивать – он напрочь отказался это признать.

– То есть как? – удивилась Катя.

– А вот так. Не знаю, говорит, ничего. Колобердяев был просто клиент – и все. Да, говорит, когда-то мы в одном ведомстве служили – повар тоже мидовский, посольский бывший. Но близко знаком я с ним не был и вообще впутываться во всю эту историю с убийством не хочу. Подите, мол, вы все к черту.