Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт Страница 20

Монету я поднял и, рассмотрев, сильно удивился (это если мягко сказать)!

Здесь, в центре Сибири, Криська нашла и подарила нам монету в пять копеек Республики Украина, 2005 г. выпуска.

Где она ее нашла? Откуда она взялась? И самое главное: почему и откуда Криська знала, что этот круглый и блестящий предмет имеет ценность для человека? Нет ответа на эти вопросы. Но монета сия до сих пор лежит на столе заведующего отделением судмедэкспертизы.

Ну, а мыши больше никогда в морге не появлялись.

Однажды в Сибири

Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем только добрым словом.

Глава 1

Вот и сердце… большое какое, так, а вес… ого! 560 граммов!.. В полостях свертки… мышца какая дряблая… А что удивляться – это ведь бабушка… ей за 80 уже… Так, где тонкие ножницы… нет, такими коронарные артерии не исследуешь. И, не поднимая головы, спросил у санитара:

– Саша, опять ты забыл положить… Где тонкие ножнички?

Однако санитар не ответил. «Вот глухня!» – подумал Эксперт и, не поднимая головы, рявкнул во всю глотку:

– Ножнички гони, Разгильдяй Иваныч! – и снова ни звука и ни шевеления вокруг. Эксперт поднял голову и никого не увидел. И вообще в секционном зале был только он – Эксперт и распластанный на столе труп. И еще тишина! Не шумела вентиляция, холодильный агрегат тоже не издавал привычно-монотонного и довольно громкого гула.

– Странно… А как это санитар умудрился выйти, а я не заметил?.. Нам же еще голову вскрывать… – подумал Эксперт и, аккуратно положив инструменты на стол, повернулся и пошел из зала. Когда он подошел к двери и взялся за ручку, сзади послышался звук. Нож упал на пол – мелькнула мысль. Повернув голову назад, Эксперт замер пораженный: мертвая бабушка какими-то дергаными движениями поднималась со стола: вот уперлась локтем, вот уже ладонью, свесила одну… другую ногу. Стенки брюшной полости вдоль секционного разреза колыхались, как листки книги, поставленной стоймя. Эксперт хорошо видел позвоночник… Бабуля шевельнулась, и огромные, дряблые груди свесились до бедер. Эксперт замер! Вдруг мертвая бабушка каким-то неравномерным движением подняла руку и провела по волосам, после чего повернула голову и, не открывая глаза, посмотрела на Эксперта. Именно посмотрела – несмотря на закрытые глаза, Эксперт почувствовал этот тяжелый взгляд. Он только в этот момент понял, что так быть не должно, ведь бабушка-то мертвая. А она соскользнула на пол и, опираясь на стол, стояла, покачиваясь, не отводя взгляда от него. Вдруг с громким щелчком открылись набрякшие веки мертвого человека, и Эксперта обдало светом…

– Синий какой!.. Да это же ультрафиолет, – отрешенно подумал он.

А бабушка, как будто услышав его мысли, сделала шаг… другой… и протянула вперед руку, слепо нашаривая того, кто стоял рядом с ней.

– Мать честная! – подумал Эксперт, пятясь, а бабушка продолжала коротенькими шажками идти к нему. Он отчетливо слышал шлепки босых ног по кафельному полу. Стенки вскрытых полостей трупа – трупа! – колыхались при каждом шаге. А Эксперт стоял как завороженный, не в силах сделать и шага прочь от страшной бабули. Вот она протянула к нему руку…

– Миша, Миша… да проснись же ты, проснись! Ты чего так кричишь?

Эксперт, откинув одеяло, сел, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле… Во рту все пересохло, а руки тряслись как… как…

– Приснилась какая-то хрень! Пойду попью… – сиплым и незнакомым голосом сказал он супруге и, шлепая босыми ногами, – как та, мертвая, из сна, – пошел на кухню. Там он припал к банке с холодной водой, что с вечера стояла в холодильнике, чувствуя, как все внутри у него продолжает подрагивать от страха… или от напряжения. Вернувшись назад, он увидел, что дражайшая половина, накрывшись одеялом, мирно посапывает. Он немного полюбовался четырьмя саблями, висящими над кроватью – гордость коллекции! Вспомнил про пистолет в сейфе на работе – какой-то чудик уступил его всего-то за червонец – при реальной цене не менее сотни рубчиков. Потом вздохнув, посмотрел вниз, на кровать:

– Слышь, Маша! Ма-а-а-ша! – потряс он ее за плечо. – Уже почти семь, вставать пора!

– Да не сплю я, не сплю. Разве после твоих воплей уснешь? – и, откинув одеяло, села: – Что снилось-то?

– Да… так. Ерунда! – и коротенько, в трех словах, рассказал сон.

Жена выслушала и, накидывая халат, хмуро сказала:

– Плохой сон, Миша… плохой! – и пошла умываться. Оттуда через полуоткрытую дверь повторила:

– Плохой! Не к добру сон!

– Вот заладила… – с досадой подумал муж и, помахав руками, – вроде как гимнастику изобразил – стал собираться на работу. На ходу проглотив кусочек колбасы и выпив пару глотков кофе, вышел на улицу, где, несмотря на утро, солнышко припекало весьма прилично. Уже на территории больничного комплекса он встретился с патологоанатомом, человеком преклонного возраста, и неожиданно рассказал ему свой сон. Кириллыч, так все звали дедульку, отмахнулся:

– П-а-а-адумаешь, мертвая бабка ему приснилась… Е-р-у-н-д-а все это, коллега! – и, помолчав, задумчиво сказал: – А вот то, что вам приснился упавший на пол нож – это плохо! Жди наплыва покойников в вашу… экспертизу! Примета верная, проверенная… – и, помахав Михаилу сухонькой ручкой, Кириллыч свернул в дверь своего отделения, а Михаил, плюнув с досады, – и тут приметы! – пошел в свое. В отделении его встретила санитарка Анечка – та, которая мыла полы, окна – то есть наводила порядок везде, кроме секционного зала. Глаза ее были на мокром месте. После довольно долгих расспросов она рассказала, что ее мужа посадили за хулиганство, и сейчас он сидит в ИВСе местного РОВД.

– Михал Николаич! Помогите… позвоните… узнайте, может, отпустят.

Делать нечего, Эксперт дозвонился до «дежурки» и, поговорив пяток минут, сказал:

– Значит, так! Сейчас ему дали 15 суток. Потом отпустят и могут возбудить дело по краже. Все будет зависеть от потерпевших, – и отдал санитарке бумажку, – здесь адрес и имя: договаривайтесь, чтоб забрали заявление, – дело-то пустяковое. Ну, в конце концов, деньги посулите, луну там с неба… Если договоритесь – отпустят. Если нет – до пяти лет светит твоему… суженому-посаженному!

Потихоньку в отделение подтянулся весь коллектив. Когда пришла санитарка тетя Нина, Эксперт опять вспомнил свой давешний сон: а откуда появился санитар Саша? Такого отродясь не было. Интересно! В то утро работы – на удивление – не было. Ни мертвых ни живых. Впрочем, через полчасика пришел рентгенолог Толя Брячанинов с очень неоригинальным вопросом:

– Николаич, а у тебя есть хоть капелюшка? – и щелкнул пальцем по горлу.

– Слушай, Толя, если ты вдруг придешь и спросишь… ну, например: «Как твое здоровье?» – так я от удивления, наверное, умру.

– Не выделывайся, а! Если нет, так и скажи, а если есть…

– Да есть-есть, – успокоил его Эксперт и полез в сейф.

– Ого, а это что такое… взаправдашний? Дай подержать!

– На, сначала хватани, а то перестреляешь еще кого-нибудь!

Толя, взяв флакон быстрым и отработанным движением развел спиртягу и одним глотком хватанул содержимое мензурки. Отдышавшись, он взял с полки пистолет:

– «ТТ»? – глянул на Эксперта и подкинул на ладони «пушку». – Точно… тэтэшник! Где взял? – начал было он, но зашла Анна и сказала:

– Так я поехала, Михаил Николаевич… Ой, а это, а это что такое? – и она показала на пистолет в руке Анатолия.

– На дело собираемся, – серьезно сказал Толя. – Банк брать будем. – И, прицелившись в Анну, щелкнул курком.

– Иди, Анечка, и делай, как я сказал, а этого пьяного дяденьку не слушай! – И, отобрав пистолет из рук рентгенолога, спрятал его в сейф. – Если что – звони.

Когда санитарочка вышла, Эксперт сказал:

– Ты, Толя, придурок! Никогда не целься в человека!

– Так ты ж сам сказал, что патронов в нем нет.

– …но ты же знаешь, что и незаряженное ружье раз в жизни стреляет! – возразил Эксперт. – В человека целиться нельзя.

Глава 2

Иван Сидорович вообще спал плохо, а последние три месяца и того хуже, разве что стакан доброго самогона помогал… Да и то ненадолго, а потом снова – близкий потолок, отблески фар редких машин да мысли, мысли, мысли. А еще его мучил возраст – за 50 перевалило, в любой момент может прийти приказ и тю-тю – вот она пенсия. А у него ни детей, ни внуков, ни жены, и вообще никого родных – один на белом свете. А еще работа. Почему-то именно сегодня вспомнились родители. Они всегда говорили, что чужие деньги счастья не принесут… Да где они теперь? И отец, и мать пропали в конце 1944 года. То ли с немцами ушли – они тогда под Львовом жили, – либо их убило шальным снарядом, или наступающие москали захватили и в лагерь угнали. Ему в 1945 году всего-то десять годочков было. А вот брату уже стукнуло пятнадцать. Его москали и арестовали – захватили с автоматом в руках и посадили. А потом, по слухам, угнали в Сибирь. Искать брата он поехал через несколько лет. Но ни в Новосибирске, ни в Красноярске, ни в Иркутске следов его он так и не нашел и тогда… сам поступил на службу в охрану лагерей. Идти-то ему некуда было. За это время он объехал не один десяток лагерей, но даже упоминаний о фамилии брата нигде не нашел. А потом – став опытным опером-кумом! – перевелся в милицию небольшого сибирского городка.