Евгений Сухов - Фартовый чекист Страница 20

– Да, если до реки, то вполне приличное, – согласился Макаров. – Правда, места именно здесь не слишком людные. Некоторые дома стоят пустые, сады заброшены. Тут почти никто не ходит. Я думаю, что при определенной сноровке преступник мог бы это сделать.

– Однако я повторяю свой вопрос, – пытливо проговорил Ганичкин. – Зачем так важно было избавиться от тел? Вот задача, которую мы пока не разрешили.

Черницкий до этого момента молчал, но вдруг спросил:

– Так вы на все сто уверены в том, что здесь произошло убийство? Ошибки быть не может?

– Ну, а что мы можем предложить взамен убийства? – в свою очередь, спросил Ганичкин. – Ритуальное заклание невинного агнца? Обратите внимание, сколь обильно было кровопускание! Можно спорить, человеческая это кровь или животного, одного существа или же двух. Без специальных исследований тут не обойтись, но факт остается фактом. Кровь настоящая. Мы имеем дело с убийством или же с его имитацией. Я, пожалуй, выбираю второе.

– Ага! Значит, все-таки убийства не было! – обрадовался Черницкий.

– Я этого не сказал, – возразил Ганичкин. – Как раз наоборот. Кто-то был убит, это несомненно. Человек, животное – вот это нам и предстоит выяснить. Давайте попробуем пройти по следам убийцы, который якобы решил спрятать трупы в реке. Будем надеяться, это нам что-то даст.

Они отправились к реке. Пробираться через одичавшие сады в ночной темноте было не слишком приятно, тем более что никто, кажется, не рассчитывал найти там ничего существенного. Все в душе проклинали настырного жандарма, который не хотел ждать до утра.

Но Ганичкин отличался редким упорством. Он неуклонно обследовал каждый метр запущенной территории, вышел на след предполагаемого убийцы и так, шаг за шагом, вывел маленький отряд к реке.

Река была неширока – каких-нибудь двадцать метров, но, как пояснил Макаров, довольно коварна. Утонуть в каком-нибудь омуте здесь не составляло труда.

Пробраться к берегу, сплошь заросшему старыми ивами, высокой стелющейся травой и жесткой осокой, оказалось трудно. К тому же почва здесь была илистая, в ней вязли ноги. Однако Ганичкин пер вперед с упрямством носорога и частенько покрикивал на своих спутников, требуя светить хорошенько. Постепенно они добрались до самой воды. Бывший жандарм освидетельствовал место, где убийца избавился от своего мрачного груза: обломанные ветки, примятая трава, нечеткие следы сапог на почве.

– Ну что же! – провозгласил Ганичкин, ни к кому персонально не обращаясь. – Вот здесь, как мы выяснили, все и закончилось. Сюда действительно приволокли что-то тяжелое и спустили в воду. Думаю, завтра надо будет организовать поиски вниз по течению.

– Так кого же убили? – недоуменно спросил Черницкий. – Я полагал, что вы нам это скажете.

– Ответить на этот вопрос мы сможем, когда обнаружим тела, – объяснил Ганичкин.

– Так какого черта мы тычемся здесь ночью?! – возмутился Черницкий. – Вы же не сказали ровным счетом ничего такого, чего мы не знали раньше! Зачем мы сюда тащились, я вас спрашиваю?

– Мы выяснили, что кто-то очень серьезно подошел к делу и не поленился волочь предполагаемый труп в такую даль. Значит, для него это было очень важно.

Черницкий в ответ на это заявление только махнул рукой, повернулся и решительно зашагал назад.

Глава 9

Объяснение между Ганичкиным и Сидорчуком состоялось на следующее утро после плотного завтрака, который организовал вконец изголодавшийся Чуднов. Он уже познакомился где-то с весьма симпатичной вдовушкой, которая в знак расположения наварила на всю компанию каши с салом. Василий приволок еще теплый чугунок в ГПУ и устроил пиршество.

Все с удовольствием разделили трапезу и заметно повеселели. За исключением Сидорчука, который сидел за общим столом, не поднимая головы, хмурясь и думая какую-то неприятную думу. Его настроение невольно передалось остальным, и завтрак закончился в полном молчании. Потом Чуднов и Егоров под разными предлогами постарались скорее покинуть помещение, а Ганичкин решил, что наступило самое время для откровенного разговора.

– Послушайте, Егор Тимофеевич! Ей-богу, не стоит искать во мне врага! – развязно начал он. – Понимаю, что душит вас классовая ненависть, но… Не стоит! Между прочим, скажу вам по секрету, я и сам не из дворян. Честное слово, никогда не пил кровь трудового народа. Это заблуждение! Я просто по мере сил старался охранять государственность – так, как я ее понимал. Сейчас все поменялось, ну так что же? Я сделал свой выбор. Теперь я помогаю новому государству. В частности, лично вам, Егор Тимофеевич. Я совершенно не враг вам. Враги где-то рядом, у вас за спиной, но вы предпочитаете их не замечать. Вам удобнее иметь врага под рукой, не так ли? Но это проигрышная позиция. В вас уже стреляли…

– И кто же это делал, интересно мне знать? – самым язвительным тоном спросил Сидорчук. – Уж не ваш ли друг-приятель?

– Отнюдь нет, Егор Тимофеевич, – спокойно ответил Ганичкин. – Не мой. Скорее ваш. Нет, не друг, конечно, но человек, который неплохо вас знает.

– Что за ерунду вы тут несете? – презрительно фыркнул Сидорчук.

– Я, Егор Тимофеевич, всю ночь размышлял над вчерашними событиями и пришел к кое-каким выводам, – сказал Ганичкин. – Однако чтобы их уточнить, мне необходима ваша помощь и, я бы сказал, доверие. Советую пока забыть про классовую ненависть и прочие высокие материи. Сейчас мы с вами деловые люди. Нам нужно выполнить сложное задание. Кто-то с самого начала пытается нам помешать. Так не будем же вредить друг другу! Давайте сотрудничать. Увидите, это окупится сторицей. Дело сразу же сдвинется с мертвой точки.

– Ну и что там у вас за выводы? – преодолевая неприязнь, спросил Сидорчук. – Выкладывайте!

– Я слышал, что вы собирались побеседовать с этим недотепой Балцетисом, – сказал Ганичкин. – Еще до того, как все случилось.

– Было дело, – неохотно сказал Сидорчук. – Черницкий упомянул, что Балцетис как раз поблизости от того дома проживает, вот я и решил поспрашивать. А у него, как на грех, зуб заболел. Драть он его нацелился. Мы пока в соседний город съездили. Здесь связи нет, а там телефон действует…

– Насчет меня звонили, Егор Тимофеевич? – с невинным видом спросил Ганичкин.

Сидорчук закашлялся, пряча глаза. Господин из бывших застал его врасплох.

Но выкручиваться и вилять Егор не стал, сказал с вызовом:

– Ну, допустим, что так! Я имею право знать о своих людях все.

– Нет, я нисколько не возражаю! – воскликнул Ганичкин. – Разумеется, разумеется! Только осмелюсь заметить, все это – пустая потеря времени. Отбросьте ваши предубеждения, Егор Тимофеевич, и увидите, как споро все у нас пойдет. Так вот, насчет Балцетиса. Значит, утром вы свиделись, но разговора не получилось.

– Не получилось, – подтвердил Сидорчук. – Договорились, что вечерком я к нему заскочу. А потом вот что вышло!..

– А в тот момент, когда с ним встретились, ничего особенного вы не заметили? – спросил Ганичкин. – Может быть, было что-то необычное, а? Вспомните, Егор Тимофеевич!

Сидорчук нахмурился, потер жесткую щетину, пробившуюся за ночь на подбородке, и ответил:

– Да как сказать-то? Пожалуй, заметил. Так, подумалось вроде…

– И что же вам такое подумалось, Егор Тимофеевич? – живо подхватил Ганичкин.

– Да вот показалось, будто где-то я его видел – Балцетиса, значит. Тряпка эта у него на физиономии была и борода еще, но все равно личность его будто откуда-то мне знакома. Вот об этом я и подумал.

– А вам не показалось, что Балцетис вас тоже узнал?

– Он? А вот дьявол его знает! – озадаченно сказал Сидорчук. – Вот сейчас-то я думаю, что и он как-то странно на меня смотрел. Да ведь русский мужик задним умом крепок. Может, и не было ничего. А вы почему спрашиваете?

– А потому, Егор Тимофеевич! – торжественно объявил Ганичкин. – Сдается мне, что Балцетис этот весьма неоднозначная фигура!

– Попроще как-нибудь можете растолковать? – сердито поинтересовался Сидорчук. – Не понимаю я этих ваших фигур!

– Вам показалось, что этот человек вам знаком, – принялся деловито рассуждать Ганичкин. – Полагаю, оно не примерещилось. Мы весьма редко начисто забываем тех, кого встречаем на жизненном пути. Полагаю, и Балцетис вас узнал. Отсюда внезапно заболевшие зубы, непонятное исчезновение к вечеру и как апофеоз – странное убийство. Это все звенья одной цепи, Егор Тимофеевич! Балцетис испугался встречи с вами. Он понял, что при близком контакте вы можете вспомнить, откуда его знаете, и решил скрыться, замести следы. Времени у него было в обрез. Кроме того, Балцетис был стеснен рядом обстоятельств и сделал то, что сразу пришло в голову. Он решил инсценировать собственную смерть с последующим исчезновением тела. Бывали вы когда-нибудь на представлении иллюзиониста? Взмах волшебной палочки, и прелестная дева исчезает из ящика!