Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем Страница 20

— Боюсь, он тебе больше не позвонит.

— Ошибаешься. Уже позвонил. Прямо с утра. Спросил, как я себя чувствую после вчерашнего.

— А что было вчера? — поинтересовалась Люба.

— Ну, как что? Морской коктейль, — невинно ответила подруга.

— Апельсинчик!

— Что ты так кричишь? Я ж тебе сказала, что рыжий дома. Мы просто до одури целовались в его машине.

— И все?

— Я ж тебе говорю: морской коктейль. Одни сопли. Мне, конечно, сразу же захотелось большего. Ты ж знаешь мой темперамент! — с гордостью сказала подруга.

— Ну, а он что?

— А он говорит: «Давай не будем спешить». Как в кино, честное слово!

— Тебя это не удивило?

— Так я к тебе за тем и пришла! Битый час долдоню: хочу измениться к лучшему! Мне впервые в жизни попался порядочный мужчина, который не тащит в постель на первом же свидании. А ты… Слушай, а может, он просто меня не хочет? О, о, о! — застонала Люська. -Я безобразная!

— Перестань! Немедленно!

— Если Сережа меня не полюбит, я умру! Затоскую, перестану принимать пищу… А сосиски-то! Сосиски!

Люба кинулась к плите, прихватив полотенце. Извлеченные из кастрюли сосиски распухли до чудовищных размеров и полопались. Она вывалила их на тарелку, порезала на кусочки, полила кетчупом. Поставила тарелку перед Люськой и с иронией прокомментировала:

— Морской коктейль.

— Лягушек к нему не хватает, — хихикнула подруга. Потом схватила вилку и накинулась на сосиски: — Я, вообще-то, не привередливая. Хлеба дай. Фу, черствый!

— И все-таки как насчет магазина? — спросила Люба, глядя, как подруга поглощает сосиски.

— Ах, да! Вспомнила!

Люська вскочила, прожевывая на ходу сосиску, кинулась в прихожую и, вернувшись оттуда, кинула на стол два пакетика:

— Вот. Десерт. В кармане ветровки завалялся.

— Что это?

— Как что? Капуччино. С амаретто.

— Так магазин существует?

— Конечно, — Люська кивнула.

— И кто там работает? — осторожно спросила Люба.

— Чума! Странная девица. Все время разговаривает по телефону. Я ей: «Девушка, ау! Покупатель здесь!» А она мне: «Я слышу». Я так и не поняла, мне она это или тому, кто в телефоне. Но когда я попросила два пакетика кофе с амаретто, дала и безошибочно отсчитала сдачу с сотни. Вот мерзавка! — беззлобно сказала Люська.

— У тебя что, мелочи не было?

—Я нарочно. Из вредности. Думала, что ошибется. Хотела скандал закатить. Дудки!

— И какая она из себя, эта девушка?

— Тебе-то что?

— Высокая, наверное, симпатичная. Глаза миндалевидные, волосы темные.

— Удивляюсь я тебе! — вытаращила глаза подруга. — Сидишь дома и словно сквозь стены видишь! Может, ты видишь, как мне волосы перекрасить? Чтобы стать леди?

— Ты твердо решила это сделать? — с сомнением спросила Люба будущую «леди».

— Ха! И еще, это… Научи меня Интернету.

— Зачем?!

— Ну, он же такой умный! Сережа! Как ты не понимаешь! Я тоже хочу ему письма по электронной почте слать. Вот будет здорово, если однажды мы с Сережей заговорим на одном языке.

— Лучше бы это был твой язык, Апельсинчик, — улыбнулась Люба, и в этот момент раздался звонок в дверь.

— Ты кого-то ждешь? — встрепенулась подруга.

— Нет. Не жду. Даже не знаю, кто бы это мог быть.

— Мужчина, — тут же среагировала Люська.

— Перестань!

Но когда Люба посмотрела в глазок, она и в самом деле увидела мужчину. Капитана Самохвалова.

— Любка, кто там? — крикнула из кухни подруга.

Если бы не она, Люба ни за что не открыла дверь. Но Люська не допустит, чтоб симпатичный мужчина остался за порогом. Пришлось открыть.

— Проходи, — посторонилась она.

Стас протянул ей белую розу, завернутую в газету:

— Вот. Я не знал, какие цветы предпочитают психологи. Если не угодил — извини.

— Класс! — сказала выскочившая в прихожую Люська. — Роза! Белая! Одна! Класс! Люба, когда тебе в последний раз дарили цветы?!

— Здрасьте, — выдавил капитан Самохвалов.

— Добрый день. То есть вечер. Сосисок хотите?

— Люся! — одернула ее Люба.

— А что? Это мои сосиски. А мужчина всегда голоден. Даже если он сыт.

— Вообще-то я не ожидал…

— Меня, да? — встрепенулась Люська. — А я сейчас уйду.

— Нет-нет, — замахал руками он. — Не стоит.

— Да брось… те, — хихикнула Люська. — Не буду вам мешать. У вас амуры.

— Да я по делу, — засмущался Стас.

— А я что говорю? В восемь вечера, с цветком в газете, самые дела. Вам хорошо, у вас рыжего нет.

— Какого рыжего? — вытаращил глаза капитан Самохвалов.

— Это она про сына. Надевай тапочки и проходи на кухню, Стас. — Подтолкнув его по направлению к кухне, Люба сурово сказала подруге: — Люся, перестань! Что ты себе позволяешь!

— Все поняла, улетаю! — чмокнула ее в щеку подруга. — Желаю счастья!

— Никто тебя не гонит! — отчаянно воскликнула Люба.

— Да мне и в самом деле пора домой! Сына кормить!

— А Интернет?

— Я как-нибудь заскочу. Ну, пока!

Уже на пороге Люська обернулась и подмигнула голубым глазом:

— Потом расскажешь.

… — Не обращай на нее внимания, — сказала Люба, заходя на кухню.

Стас, поддев на вилку сосиску, задумчиво ее разглядывал:

— Отчего же? Милая женщина. А почему такая толстая и бледная?

— Кто? — обиделась Люба за лучшую подругу.

— Сосиска.

— Молочная потому что.

— А… А, ничего, — вздохнул он, проглотив сосиску. — Вполне съедобно.

— Ты, вроде, по делу.

— Так что, и кормить меня не надо? Твоя подруга, между прочим, добрее.

— А ты осмелел.

— Так нас же только что благословили. В прихожей.

— Люська мне не мать, — хмуро заметила Люба. И в рифму добавила: — Чтобы благословлять.

— А я думал, ты с ней советуешься, когда дело касается личной жизни. Уж она-то в этом разбирается больше.

— В чем?

— В мужчинах. По ней видать.

— А серьезно?

— Серьезно, я навел справки о Михаиле Стрельцове. Как ты и просила. И пришел об этом поговорить.

— Почему же так поздно?

— Ты психолог. Догадайся. Хотя бы с трех раз.

Вместо того, чтобы выставить его за дверь, Люба развернула газету и освободила белую розу. Оглянулась в поисках вазы. Сердце не камень. Покойный муж ей цветов не дарил, Люська права.

— Ну, давай поговорим о Стрельцове, — вздохнула она.

Роза нашла пристанище в бутылке из-под вина. Люба села напротив капитана Самохвалова и стала смотреть, как он ест сосиски, рассуждая об убийстве.

— Давай, — охотно согласился Стас. — Во-первых, ты так и не сказала, откуда знаешь, что его убили. Только на этот раз обойдемся без цыганки. Дело серьезное. Не говори, что тебе нагадали труп Михаила Стрельцова.

— Я веду частные консультации через Интернет. Павел Петрович Стрельцов, его отец один из моих пациентов. Эту историю мне поведал он.

— Ты ведешь частные… Люба, ты это серьезно?

— А что, закон запрещает?

— Нет, конечно. Но почему не в поликлинике, как раньше? Почему через Интернет?

— Мне так удобнее.

— И ты лечишь Стрельцова-старшего от психической травмы? Есть от чего!

— Да?

— Его молодая жена третий месяц находится в следственном изоляторе! Не за горами суд.

Стас перестал шутить. Люба тоже стала серьезной. И спросила:

— И ни у кого не возникает сомнений в том, что Михаила Стрельцова убила его юная мачеха?

— Не возникает. Представь себе картину: вспыхнувшая за столом ссора, Стрельцов-младший пьян, да и мачеха выпила пару бокалов шампанского, слово за слово, они вылетают на площадку перед лестницей, а в кадке с пальмой торчит огромный ржавый нож. Она хватает нож и изо всех сил втыкает его в спину Михаила Стрельцова. Он падает вниз, неудачно, и в довершение всего ломает себе шею. На ноже, между прочим, нашли только ее отпечатки пальцев. Заметь, только ее. И ничьих больше. И наконец свидетели.

— А кто свидетели?

— Ее родители, вот кто! Мать, конечно, сразу же начала Полину выгораживать: «Ах, я только вошла, ничего не видела, ничего не знаю. Вошла и сразу же наткнулась на труп. А моя дочь — она святая!»

— А отец?

— То же самое. Утверждает, что зашел в дом одновременно с бывшей женой. И тоже увидел труп. А в доме, между прочим, никого больше не было.

— А прислуга?

— Ах, кухарка! Но она была в другом крыле. Нанимал ее старший Стрельцов, в его доме женщина проработала два месяца, причин ненавидеть молодую хозяйку у нее не было. Напротив, все говорят, что Полина ей помогала, и сама с хозяйством управлялась неплохо. Женщина считала, что ей повезло. Кухарка здесь ни при чем. И она ничего не видела. И не слышала.

— Она призналась?

— Кто? Полина Стрельцова? Нет. Третий месяц в тюрьме и все одно и тоже твердит: «Когда я выскочила из гостиной на шум, Миша уже лежал внизу. Мертвый».