Наталья Солнцева - Легкие шаги в Океане Страница 20

Казаков в ужасе отшатнулся от окна. Он пытался закричать, позвать на помощь, но из горла раздавались сдавленные хрипы.

— Куда же ты? — удивился человек. — Я пришел помочь тебе.

Теперь он стоял в комнате, спиной к окну. Его силуэт четко выделялся на фоне лунного четырехугольника.

— Я… мне…

Язык Казакова будто примерз к нёбу.

— Ты получишь эту должность, — насмешливо сказал гость. — Завтра же иди и участвуй в конкурсе. Мы с тобой утрем нос этому ничтожеству Ройзману!

Последняя фраза оказалась решающей. Утереть нос безмозглому выскочке Ройзману! От этого предложения Вадим Сергеевич не мог отказаться.

— Я готов… — выдохнул он и… проснулся.

Это был всего лишь сон. Но Казаков воспрянул духом.

— Я решил участвовать в конкурсе, — как бы между прочим сказал он матери за завтраком. — Математика — моя стихия. Я покажу этому Ройзману, чего я стою.

Ольга Антоновна улыбнулась, довольная.

— Видишь? Утро вечера мудренее…

Глава 21

Виссагор и Лабиринт

Виссагор размышлял. После визита Красного Кардинала его спокойствие поколебалось. Нежданный гость возбудил дремлющее сознание хранителя. Где-то текла жизнь, что-то происходило, менялось. Не то что здесь. Только серебристые пылинки совершают свой бесконечный танец, слой за слоем покрывая остатки былого великолепия. Все пришло в запустение — дворцы, лабиринты, замки, башни. Развалины Города стали похожи на серебряные холмы…

Виссагору захотелось развлечься. Ему нравилось смотреть, как морские волны набегают на песок. Хранитель Свитков отправился на побережье. Море простиралось в туманные дали, шумело. Волны оставляли на песке пушистые клочья пены.

Виссагор подошел к Священному Дереву и поднял голову. Разветвленная крона терялась в небесах… Птица Игнэ слетела с ветки и уселась на его плечо, пощелкивая клювом.

— Что скажешь, пернатая пророчица? — усмехнулся он. — Долго нам еще торчать тут, среди пыли и развалин?

Птица-вещун протяжно свистнула. Ей было не так скучно, как Виссагору. Она жила в кроне Дерева с незапамятных времен и ничего другого не знала.

— Что происходит? — спросил ее Виссагор. — Кому понадобились Свитки? Хорну? Но зачем? Почти всех обитателей Города поглотила Черная Голова. Один за другим они отправлялись туда, чтобы не возвратиться. Слуги Хорна тоже не исключение. Его свита сильно поредела.

Птица согласно кивала головкой, украшенной ярким оранжевым хохолком.

— Это Хорн посылал ко мне Красного Кардинала. Конечно, он. Не тут-то было! «Раковина для улитки» потерялась, и ее будет нелегко отыскать. Пусть попробуют.

Игнэ щелкнула клювом и вспорхнула обратно на Дерево.

«А не прогуляться ли мне по Лабиринту Туманов? — подумал Виссагор. — Не поискать ли Зыбкое Озеро?»

Птица Игнэ громко засвистела, но Виссагор уже не слушал ее. Он встал на золотой диск, повернулся вправо и… оказался перед входом в Лабиринт. Причудливая арка сильно пострадала от наносов пыли и была почти не видна. Скоро ее будет не найти.

Виссагор стоял, созерцая вход. Пыль клубилась колышущимся занавесом, за которым угадывалась темнота.

Виссагор неплохо разбирался в устройстве лабиринтов, но этот был особенно сложен. Он являлся единственной дорогой к Зыбкому Озеру — загадке Города, которую пытались разгадать многие.

«Над Озером курится дымка забвения, — говаривал Виссагору учитель. — Тот, кто нырнет в его глубины, вряд ли вернется».

Хранитель Свитков не собирался нырять в Озеро. Его связывала клятва, бессрочная и нерушимая: он не мог покинуть пещеру, пока там находятся Свитки. Но… обстоятельства меняются. Если он отлучится ненадолго, большой беды не будет.

Виссагор двинулся вперед и очутился под запыленными сводами. Они были похожи на замутненные зеркала. Сводчатый туннель уходил вниз. Виссагор не обращал внимания на боковые ответвления, понимая, что это — рукава Лабиринта. Тьма расступалась перед идущим, чтобы сомкнуться сзади. Где-то в недрах бесчисленных коридоров зарождался туман и плыл, окрашиваясь в разные тона, от голубоватого до желтого.

Виссагор старался гнать мысли прочь. Он знал, что если не делать этого, — чувствительные зеркальные стены тут же начнут воплощать его фантазии. Стоит подумать о цветах, как те расцветут повсюду; мысли о ветре породят ураган, а воспоминания вызовут к жизни образы знакомых существ. Неискушенный путешественник по Лабиринту устремится навстречу и станет жертвой обманки. Стены туннеля на самом деле имеют проницаемую поверхность, увлекающую посетителя в свое виртуальное пространство. Можно бесконечно бродить по цветущим лугам, бороться с ураганом или беседовать с давнишним знакомцем. Но Виссагора такими фокусами не проведешь. Он не заблудится. У него есть цель.

— Я должен найти Озеро, — твердил хранитель. — Во что бы то ни стало.

И коварные стены тут же подкинули ему мираж. Сквозь туман заблестела водная гладь, повеяло влажной прохладой…

Виссагор опомнился, и лже-Озеро тут же исчезло. Своды туннеля помутнели, покрылись темными бликами. Внезапно перед хранителем появился зеленый холм, на вершине которого стоял Агарисий в белых одеждах и манил его к себе.

— Иди сюда, Виссагор. Мы так давно не виделись. Зачем тебе Озеро? Ты нарушаешь клятву, что недостойно тебя. Желания — ничто, долг — все! Разве я не учил тебя этому?

Виссагор хотел возразить и… спохватился. Коварные стены чуть не завлекли его в ловушку. Образ учителя отдалился и померк.

Туман постепенно терял прозрачность. Виссагор оказался посреди мутной обволакивающей субстанции и потерял ориентиры. Куда двигаться? Со всех сторон его окружала клубящаяся тьма.

— Зачем я здесь? — посетовал хранитель. — Что за прихоть привела меня сюда? Зачем мне Озеро?

Лабиринт молчал. Он ничего не предлагал гостю, кроме погружения во тьму.

Виссагор повторял действия Лабиринта, застыв на месте и затаившись. Бездействие — тоже действие. Отсутствие решений — тоже решение. Пустота и безвременье. Равновесие несоизмеримого. Бесконечная остановка. Застывшее движение…

Сколько длился поединок Виссагора с Лабиринтом? Вечность или миг?

Хранителю удалось переиграть Лабиринт. Он не противился ему, не противодействовал. Он стал эхом, повторяющим Лабиринт. И Лабиринт сдался.

Тьма рассеялась, а Виссагор оказался прямо перед Озером. Он сразу понял, что это не зеркальное отражение его собственных представлений. Над водой дрожала зеленоватая дымка. По Озеру пробежала легкая рябь. Оно откликнулось на появление Виссагора. Отвесные берега уходили в глубину без малейшего уклона и терялись в ее черной непроглядности. Жуткая немота царила вокруг.

Виссагор прислушивался к дыханию Озера, стараясь проникнуть в его сокровенность, слиться с ней…

Он не успел опомниться, как маслянистые воды сомкнулись над ним, и он погрузился в глубину, опускаясь все ниже, ниже…

Внезапно все замерло, и Виссагор очнулся на гладкой твердой поверхности, окруженный со всех сторон уходящими ввысь колоннами. Верхушки их терялись во мгле. Как будто не Виссагор погрузился в Озеро, а Озеро поднялось над ним и теперь находилось на недосягаемой высоте.

Хранитель Свитков увидел, что находится в круглом помещении, полном странных застывших существ. Их фигуры утопали в бесчисленных складках таких же застывших одежд. Существа были похожи на Виссагора, только не двигались.

Он обратился к незнакомцам с приветствием. Те остались безучастными.

Виссагор приблизился и осторожно прикоснулся к одному из них.

— Какой твердый! — поразился он.

В его мире любой объект в той или иной степени поддавался мысли, любая форма, любая среда были проницаемы и изменчивы. А здесь…

Виссагор начал трогать все подряд, удивляясь и недоумевая. Его замешательство сменилось интересом…

Глава 22

Таймыр

Пока все спали, Жилев ломал голову, куда можно спрятать опасную находку.

Да, не так он представлял себе поиски Атлантиды… Не так. В Москве все виделось по-другому, а здесь, среди безлюдных просторов тундры, исследования и раскопки превратились в трудную, почти невыполнимую задачу.

Никакие деньги не заставят эти арктические пустыни отдать свою добычу. Ничто не поможет расколоться вековым льдам, расступиться студеным водам океана. Шельф моря Лаптевых, на который возлагалось столько надежд, малодоступен. Кто станет выделять огромные средства на поиски следов цивилизации-призрака, существующей, по мнению чиновников, только в мифах да еще, пожалуй, в воспаленном воображении мечтателей.