Анна Ольховская - Грустное танго Арлекина Страница 20

– Спасибо, я не голодна. – Стервозность, натужно сопя, пыталась сложить губы Яны презрительной скобочкой, но получалось плохо.

Уж очень славно выглядел накрытый Димкой стол: поджаренные гренки, крупно нарезанные помидоры, бутерброды с сыром. И только что торжественно водруженная Сахновским на специальную подставку сковородка с омлетом, в котором томно прятались под насыпанной сверху зеленью кружочки колбасы.

– Не ерунди! – отмахнулся Димка, усаживаясь за стол. – Давай налетай, пока не остыло!

– Неслабо ты кофейку сварил, – не удержалась от улыбки Яна.

– Это у меня еще времени мало было. Я готовить люблю. И поесть – тоже.

– Кто бы сомневался! – фыркнула стервозность.

Димка усмехнулся, положил на тарелку половину омлета, набросал сверху помидоры и поставил тарелку ближе к Яне:

– Присаживайся, не стесняйся, чувствуй себя как дома.

– Свин!

– Обязательно.

Глава 23

Там точно по психологии неслабо натаскивают, в этом их Отделе «К»!

Потому что к концу завтрака Яна и думать забыла о новом облике Димки Сахновского, о том, что он – невозможный мачо и вообще, а она – зареванная хрюшка, и даже кошмар последних суток больше не давил. Нет, воспоминания никуда не исчезли, они просто словно отодвинулись куда-то, накрылись прозрачным колпаком из пуле– и мысленепробиваемого стекла.

Димка умело направлял разговор, между делом выспрашивая мельчайшие подробности недавних событий.

– Значит, господином велел себя называть наш троллюша? – задумчиво произнес Сахновский, вкусно отхлебывая кофе из большой кружки.

Именно большой, самой большой, какую нашел на Яниной кухне. Туда Димка щедро наплюхал сливки и сахар и теперь вертел эту бадью в широких ладонях, время от времени отпивая и высматривая что-то за окном.

И ни слова не произнося при этом, словно там, за окном, происходило что-то ужасно интересное, от чего не оторваться.

– Да какая теперь разница, кем он себя возомнил? – не выдержала молчания Яна. – Вике уже все равно. Ну да, этого паршивца надо, конечно, найти, чтобы другим жизнь не портил, но меня, если честно, сейчас больше волнует Кирилл.

– Напрасно… – протянул Димка, по-прежнему глядя в окно.

– И ничего не напрасно! – запальчиво выкрикнула Яна. – Ты что, меня не слушал? Этот идиот малолетний решил самостоятельно шататься по промзоне, искать убийцу! А он – не ты, он на шкаф не похож, он скорее на этажерку похож.

– За шкаф спасибо, конечно, – усмехнулся Сахновский, оторвавшись от созерцания прекрасного далёка за окном.

– Извини, – немедленно смутилась Яна.

– Ни за что! Ты нанесла очередную незаживающую рану прямо в серединку моего большого доброго сердца. – Димка показательно тяжело вздохнул, но тут же снова стал серьезным. – И я, кстати, тебя очень внимательно слушал. Что касается моего замечания, но я имел в виду другое.

– И что же?

– Напрасно тебя больше волнует намерение этого парнишки искать клоуна. Не думаю, что он на самом деле решится. Мать, в конце концов, не отпустит. А вот тролль ваш – это, похоже, гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

– Что может быть серьезней убийства?!

– А то. Может, этот тролль и есть убийца?

– Ну ты даешь! – фыркнула Яна. – Да тот клоун меньше всего похож на опытного хакера! Обычная уголовная рожа!

– А я, по-твоему, похож на хакера? – усмехнулся Сахновский. – Ну так, если отвлеченно, если бы ты меня просто на улице встретила? Коротко стриженный шкаф, минимум интеллекта на физиономии, верно?

– Неправда! – Яна почувствовала, что краснеет.

– Правда-правда. Так что не стоит судить о людях по внешности.

– Ну хорошо, допустим, ты прав, и клоун может оказаться хакером. Но с чего ты вообще взял, что интернет-тролль каким-то боком имеет отношение к убийствам в парке?

– А с того. Хотя это была и оперативная информация, но подробности дела Лены Жаркевич, если помнишь, мусолили все газеты.

– Ну да.

– Знать бы, какая гнида инфу журналюгам слила, – процедил Димка, и Яна на мгновение увидела совсем другого человека – жесткого, сильного профессионала. – Ну да ладно, потом выясним. Так вот. Помнишь ведь, что Лена сама, САМА села в машину убийцы?

– Д-да…

– А на видеозаписи еще и заметно, что девушка идет к машине, словно марионетка. Словно через силу. Словно ее заставляют. Тебе это ничего не напоминает?

– Господин! – ахнула Яна. – Он же требовал называть его господином и выполнять все прихоти!

– Вот именно!

– Но… но ведь это легко проверить! – возбужденно затараторила Яна. – Надо только залезть в компьютеры погибших и посмотреть, не было ли у них переписки с одним и тем же троллем!

– Да что ты говоришь! – всплеснул руками Димка. – Вот ни за что бы не сообразил сам-то! Ай да молодец, ай да умничка!

– Да ну тебя!

Предположение Сахновского полностью подтвердилось: практически все жертвы Карусельщика состояли в переписке с одним и тем же типом, требовавшим называть его «Господин». И на каждую из жертв Господин сумел накинуть паутину, из которой девчата самостоятельно выбраться так и не смогли…

Единственным исключением стала Катя Брусникина. Девочки вообще не было в социальных сетях, поскольку компьютер мать Катюши считала дорогостоящей игрушкой, отвлекающей от учебы и завлекающей в мир безобразий и разврата.

– И что думает следователь насчет этого? – Яна помешала ложечкой подтаявшее мороженое – они с Димкой встретились в кафе неподалеку от места его службы.

– Насчет чего? – улыбнулся Сахновский. – Насчет наших отношений?

– Иди ты в пень! Каких еще отношений! – Только бы не покраснеть, черт возьми, надо держать лицо и презрительно морщиться. – Я о Кате. Каким образом она оказалась в числе жертв? Если тролль и клоун – один и тот же человек? У следствия есть какие-либо мысли на этот счет?

– Не знаю, как там у следствия, Черепанов не особо настроен делиться со мной содержимым своей черепной коробки, хотя что там может быть особенного, ну мозг, ну мозжечок, ну…

– Димка, прекрати! Хватит хохмить, не та тема!

– Суровцева, я тебя отвлечь пытаюсь, дурында! По-моему, ты слишком глубоко погружаешься в этот кошмар, не стоило бы.

– А что делать, если кошмар сам меня затянул… Катенька, потом Вика… – Яна шмыгнула носом и отвернулась. – Кирилл вот тоже.

– Кстати, насчет Кирилла. Он что, действительно собрал «народный патруль»?

– Ага. Нескольких своих приятелей организовал, они теперь вместе промзону прочесывают. С бейсбольными битами. Хорошо хоть днем. А ночью в парке дежурство установили, по трое патрулируют возле аттракционов.

– Вот ведь геморрой малолетний, – покачал головой Димка. – У Матвея от одного упоминания об этом патруле нервная почесуха начинается. И непроизвольный выброс ненормативной лексики происходит.

– Ну и запретил бы!

– И как? Как запретить? Пацанам уже есть по восемнадцать, они совершеннолетние. А комендантский час в городе не объявлен. Да ты не волнуйся за своего соседа, ничего с ним не случится. Он же не девушка. А наш клоун в основном по женскому полу специализируется. К тому же про этих добровольных дружинников уже весь город знает, а значит, и наш тролль тоже. Думаю, он сейчас вообще в подполье уйти должен, затихариться.

– Так что там насчет Кати?

– Насчет Кати… – Сахновский страдальчески поморщился и помассировал виски. – Черт, башка болит, прямо раскалывается! Я за эти три дня толком и не спал.

– Таблетку дать? У меня есть.

– Не, не надо. Не люблю химию есть. Так пройдет. А с Катей Брусникиной, думаю, все просто – клоун увидел ее в парке. Остальные девчата, как выяснилось, в парк в этом году вообще не ходили. Так что их Карусельщик выискал в Интернете. А Катя уже пару раз в парке была, ей мать в качестве поощрения за хорошую учебу деньги на аттракционы давала, любила девчушка покататься… Кстати, как там Катина мать?

– Выписалась уже из больницы, – вздохнула Яна. – Не узнать ее – высохла, постарела лет на десять… Я ей деньги за квартиру домой относила. Димыч, вы поймайте эту сволочь поскорее, а?

– Поймаем. – Глаза Сахновского подернулись ледяным настом. – Обязательно поймаем.

Глава 24

Димка уже с полчаса как убежал обратно в офис, обед у него закончился, а Яна все сидела за столиком кафе, задумчиво глядя в окно. Спешить ей было особо некуда, в школе начались каникулы, а у нее – длинный отпуск.

Который она планировала провести у бабули в станице. Благодатной, напоенной щедрым солнцем Краснодарского края станице. Черешня, вишня, сливы, кукуруза выше человеческого роста, ошалелые вопли петуха на заре, вкуснющий бабулин борщ в глубокой глиняной миске.

То ли от того, что в янтарно-алый борщ бабуля добавляла полную ложку домашней сметаны, больше похожей на масло, то ли то, что обедали всегда во дворе, под увитым виноградом навесом – но вкуснее этого борща Яна ничего не ела.