Галина Романова - Длинная тень греха Страница 20

Хальченков какое-то время молчал, рассматривая ее излишне пристально. Потом вздохнул и проговорил:

— Чтобы вы окончательно уверовали в справедливость моих слов, хочу предложить вам немного порассуждать… Начнем? Итак… Вы что же и в самом деле считаете, что Хабаров пошел к вам домой, гонимый внезапно возникшим по отношению к вам чувствам?!

— Не знаю! — воскликнула Олеся.

Она и в самом деле ничего уже не знала. Все было так просто и понятно до ее прихода сюда. Все происшедшее казалось нелепой случайностью, чудовищной несправедливостью, стечением глупых трагических обстоятельств.

Но это было до тех самых пор, пока Хальченков не заговорил.

Слова Виктора Георгиевича летели в нее резиновыми пулями и застревали в ней и ранили больно, и рвали в клочья все, включая и ее уверенность.

Но самым страшным было еще то, что ее невольные крамольные мысли были тоже не в пользу Влада. Они больно жалили и жгли праведным сомнением.

А так ли уж не прав этот следователь, насмехающийся над ее порывистостью?! Что если Хабаров и в самом деле убил свою жену, а потом пошел за ней следом для того, чтобы она стала его гарантом в случае чего?!

— Те люди, с которыми Хабаров общался, дружил и знал их много лет, в один голос утверждают, что он не способен был на интрижку с незнакомкой. Кто угодно, но только не он! Почему тогда он пошел с вами и за вами? Что послужило причиной? Молчите?! А я вам отвечу, — Хальченков, судя по всему, подводил итог их затянувшейся беседе. — Ему нужно было алиби на тот самый случай, если его загребут. И в вашем доверчивом лице он это самое алиби и получил. Возражения есть?..

Возражений не находилось. И не было нужды пытаться убедить Хальченкова в том, что все может быть совсем по-другому.

Но смириться!.. Смириться она тоже не могла!

— Знаете, а вдруг все окажется совсем не так, как вы себе нарисовали, — проговорила она срывающимся от волнения голосом, когда Хальченков встал, снова натянул на голову норковую шапку и застегнул до подбородка молнию на куртке.

— Я не рисую, уважаемая! Я веду расследование! — не то чтобы строго, но назидательно произнес он, тесня ее к выходу.

— Пусть так! А вдруг вы ошибаетесь?! Я допускаю мысль, что Хабаров был там за ангарами…

Конечно же, он там был, она сама его там видела, еще не зная, кто это на самом деле. И собиралась поначалу рассказать следователю обо всем. И о том, что видела, и о том, что Садиков все фотографировал. Потом передумала. Уже в ходе их беседы передумала.

А что если…

Что если она своей осведомленностью только навредит Владу?! И Садиков опять же был очень ненадежным и равнодушным типом. Запросто мог от всего отказаться, обозвав ее врушкой. И кто опять же знает, что удалось ему заснять…

— Но там мог быть кто-то еще! Кто-то, о ком не знаете ни вы, ни Хабаров. Почему они вообще там оказались?! Зачем его Марина пошла в такое место? Вы вот заметили, что Хабаров поначалу прятался за ржавым остовом автомобиля, так? Говорили, говорили, я помню! Почему он прятался? Следил за ней! Он следил за ней! Может быть, у нее там свидание было назначено или что-то типа того! Ну, согласитесь, Виктор Георгиевич, что супругам для выяснения отношений совершенно ни к чему уединяться в таком вот странном месте! — она внезапно замолчала, натолкнувшись на его глухое раздражение, сквозившее из прищуренных глаз.

Он думал и об этом тоже. Думал, конечно. На то он и следователь, чтобы допускать все возможные варианты. Но потом он быстренько эти мысли прогнал прочь. Не вязались они никак с общей картиной преступления. Усложняли все как-то.

Хальченков молча выпроводил девушку из кабинета. Молча запер дверь и, почти не обращая внимания на Олесю, двинулся к лестнице. Правда, напоследок все же успел буркнуть себе под нос:

— Да… Ага… Ни к чему уединяться супругам на таком месте, конечно… Не логично, если только… если только он заранее не спланировал убийство.

Глава 7

— Ну что?! Звонить будем?! — Сима Садиков облизнул губы и дернул взмокшей от волнения спиной. — Как думаешь, Гал?!

— Не знаю, что и делать! — воскликнула его любовница, перебирая фотографии, веером рассыпанные на его обеденном столе. — Тут ведь главное не перегнуть, Сима! Можно так попасть, сам понимаешь.

— Да понимаю, но с другой стороны… Это ведь такой шанс, Галек! Такой шанс! Сама же говоришь, у тебя проблем сейчас выше крыши. Того и гляди кредиторы задушат. — Сима оторвал зад от табуретки и осторожно пододвинул ее к Гале поближе, притиснув к ее голому плечу свое. — Да и мне что-то последнее время не очень-то везет. Будто сглазила падла какая-то! Может, это наш шанс, а?! Ты-то как, ничего не чувствуешь?!

Она неопределенно хмыкнула, пожала плечами и поправила сползающую с маленькой груди простыню.

Фотографии, которые ей в качестве десерта после плотной любовной закуски преподнес Симка, ее не просто потрясли, они вогнали ее в ступор.

Она смотрела широко распахнутыми глазами на машину, ткнувшуюся заморской мордой в снежный сугроб за ангарами. На человека, который из этой машины потом вылез. Лица, правда, под низко опущенным козырьком меховой зимней кепки не было видно вовсе, но этого и не требовалось. Была машина, были знакомые до боли номера, была эта самая кепка. Все эти три составляющие были известны не только ей, они были известны почти каждому, кто тусовался в высшем свете их города.

Человек, убивающий женщину под прицелом фотообъектива проныры Садикова, был, мало сказать, влиятелен. Он был страшно влиятелен. И действительно слыл страшным человеком. Подняться на него в полный рост, а именно это предлагал ей Симочка, значило одно из двух: либо выиграть по-крупному на всю оставшуюся жизнь, либо погибнуть.

— Здесь ведь нужно по-умному, Сима. Как-то так, чтобы на тебя никто и никогда не подумал и не вышел. Иначе… Иначе нам с тобой хана! И я не об удаче говорю, а о жизни как таковой. Этот дядя, — длинный пурпурный ноготь Галины осторожно постучал по снимку, на котором потенциальная жертва намечающегося шантажа как раз сделала профессиональный захват. — Он ведь нам не просто хребты сломает. Он нас с тобой похоронит живыми, а перед этим еще и наизвращается от души.

Садиков икнул от испуга и неожиданности.

Галка никогда не была такой пугливой. Она бывала осторожной, иногда чрезвычайно осторожной, но такой вот пугливой — никогда. Может, чует что-то, знать бы наверняка…

— А, с другой стороны, — продолжила его подружка по удаче после непродолжительной паузы, — такой шанс раз в сотню лет выпадает. Кто знает, какие небесные силы весь этот ракурс тебе под окна подогнали! Может, это само провидение распорядилось. Может, так-то оно и должно все быть. Рискнем, а, Симуля?! Кто не рискует, тот…

— Не пьет шампанского! — подхватил Садиков, моментально обрадовавшись. Он заметно расслабился, поцеловал Галину в обнаженное плечо и заулыбался. — Надо бы это дело сбрызнуть, а, Галек! А под рюмочку и обсудить, что и как станем делать. Ну и… определить сумму призового фонда. Мы же понимаем с тобой, не дураки, что это не на одну сотню тысяч зелени тянет. Вот и нужно, чтобы дядя проникся этим самым нашим пониманием. Так что? Наливать?

— Наливай! — беспечно махнула Галина рукой, а сама тут же задумалась.

Сколько же может потянуть такой взрывоопасный материал, а?! Как определить стоимость свободы такого человека? Тут ведь речь не только о его свободе, тут ведь еще и загубленная репутация плюсуется, и семья, и дети с темным пятном на всю жизнь.

Да-аа, блин, Сима прав, призовой фонд может округлиться до весьма приличной суммы. Только бы не перегнуть! Только бы алчность не сгубила.

Она достала из пачки длинную коричневую сигаретку и, чуть покатав ее в пальцах, прикурила. Симка, она знала, не любил, когда в его доме курили. Но ей было плевать! Он, в конце концов, ей всеми своими благами обязан. Так и прозябал бы в своей обшарпанной студии, усаживая клиентов на продавленный гобеленовый стул. И жил бы до сих пор в коммуналке, а не в этой шикарной квартире, где полы с подогревом, диваны белые и потолки навесные.

Нинка-то его до сих пор в коммуналке так и прописана. Галя наводила справки. Нинка и два ее десятилетних пацана: Ромка и Сашка. Больше ничего узнать не удалось, только это. Вышла ли она замуж, или до сих пор одна, неизвестно. Где работает и работает ли, тоже. Но что до сих пор прозябала в коммуналке, сведения были абсолютно верными.

Галина перевела взгляд на Садикова. Тот скакал по кухне, из желания ей угодить, вываливая из холодильника на стол все новое и новое угощение. Копченые куры, колбаса, рыба, фрукты…

И куда столько? Она же немного ест, хотя и любит повкуснее. Чего-то неспроста суетится Садиков, ох, неспроста. Не иначе вину какую-то за собой перед ней чувствует. Уж за столько-то лет изучить она его сумела, будь-будь. Мечтал, наверняка мечтал, мерзавец, втихаря это дело с шантажом вытянуть. Из трусливости и гадливости души передумал. А как не выгорит, что тогда?! Сразу под двойным ударом окажется: с одной стороны, жертва, с другой сторона она — Галина. И кто знает, кто из этих двоих страшнее окажется.