Наталья Солнцева - Опасайся взгляда Царицы Змей Страница 20

Братья рано лишились родителей… и после смерти бабушки жили вдвоем, пока Вадим не отправил Богдана в Харьков. Тот не возражал. В Москве он не мог найти достойной работы, реализовать себя…

Богдан не заметил, как рассказал все Лиде, занимаясь в темноте выкапыванием растений. Один из поразивших его причудливых корешков он неосторожно поднес к лицу и понюхал. Дыхательное горло свело судорогой. Секунды, пока воздух не проходил в легкие, показались ему вечностью. На глазах выступили слезы. Наконец, ему удалось вдохнуть.

– Тьфу, вот зараза. Чуть не задохнулся!

– Ты что? – испугалась Лида. – Не смей ничего нюхать! Вообще к лицу не подноси…

Существующие до сих пор у Богдана сомнения насчет яда окончательно рассеялись. Если в его сумке хотя бы половина растений таких же, как злополучный корешок, то отрава получится высшего качества. Осечки не будет.

Пока они шагали к лесной сторожке, где дед Илья хранил свои охотничьи припасы, а баба Марфа сушила собранные травы, Богдан продолжал рассказывать Лиде о проклятии рода Протасовых.

– Мы все однолюбы. Если уж какая женщина западет в душу, то навеки.

– Разве так бывает? – тоскливо вымолвила девушка. Она вспомнила пьяные, пустые глаза Сергея. Захотелось плакать.

– У нас бывает, – ответил Богдан. – Мне Вадим рассказывал о Мишеле Протасове, блестящем офицере, красавце. Полюбил он, на свою беду, Александру Баскакову. Познакомились они в Лондоне, там он ей серьги рубиновые подарил. Если бы не рубины, может, ничего бы и не было.

– А что случилось? – Лиде хотелось отвлечься от своих невеселых дум.

– Из-за этих серег проклятых они все погибли. Сначала Мишель, потом Александра… Мне брат показывал заброшенную могилу Мишеля в Донском монастыре, говорил, что и брат его Николай тоже погиб. Под особняком ихним был подвал, который сохранился еще с боярских времен. В него можно войти и не выйти…

Луиджи смотрел, как Манфред идет по выложенной каменными плитами дорожке сада. Мальчишка чертовски красив! Есть все-таки в проклятых патрициях порода, этого у них не отнимешь. Врач усмехнулся. Пока все развивается по плану…

Манфред направлялся к Маттео. Скоро он, насвистывая, вошел в большие кованые ворота дворца Альбицци, обогнул фонтан, у которого три грации из римского мрамора полоскали свои каменные волосы. Тихо плескалась зеленоватая вода, благоухал жасмин. Цветущие кусты закрывали черный вход в палаццо от любопытных взглядов.

Молодой врач удивился, что его никто не встречает. Обычно слуга или сама молодая хозяйка поджидали его в полутемном коридоре со свечой. В запутанных переходах палаццо можно было легко заблудиться.

Антония говорила ему, что сама боится ходить тесными и извилистыми ходами. Несколько раз ей казалось, что кто-то крадется за ней по темному коридору. Маттео упорно не хотел нанять еще несколько слуг. На старости лет его скупость превратилась в неизлечимую болезнь. Он считал каждый флорин, экономил на всем, кроме своего здоровья. Несметно богатый, он занимал только третью часть роскошного здания, в остальных помещениях которого царили пыль и запустение. Две женщины вели хозяйство, кухарка готовила пищу, – вот и вся прислуга сеньора Альбицци и его жены.

Ночью Антония не могла сомкнуть глаз в своей огромной холодной спальне, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому скрипу. Ей чудилось, что на первом этаже кто-то ходит…

Маттео не хотел ее слушать.

– Это все женские штучки, – отмахивался он. – Я попрошу у Луиджи успокоительные капли для тебя.

Антония перестала жаловаться, но продолжала наблюдать. Постепенно она выяснила, что супруг старается не ходить по запутанным коридорам, а в левое крыло первого этажа вообще никогда не заглядывает. Однажды он накинулся на служанку, которая хотела навести там порядок, и едва не побил ее. Брызгая слюной и размахивая руками, он требовал, чтобы больше «ни одна тварь» не смела приближаться к этому коридору и расположенным в нем помещениям!

Запретный коридор заканчивался дверью, которая ни разу не открывалась, по крайней мере при Антонии.

Сон молодой хозяйки от этого только ухудшился. Антония еще больше побледнела, и Луиджи серьезно опасался, чтобы она не подхватила чахотку, как Симонетта и женщины из семейства Медичи. Она слишком хороша для брюзгливого и скаредного Маттео. Этот напыщенный старый индюк не достоин такой прекрасной жены.

Больной обрадовался приходу Манфреда. Юноша был гораздо покладистее Луиджи, он внимательно слушал разглагольствования сварливого старика, не перебивал его и не терял терпения. Бальзам, который он рекомендовал своему пациенту, оказался превосходен. Страдания пошли на убыль. Сеньор Альбицци повеселел и велел принести из кладовой бочонок кипрского вина, легкого и искристого. У него появилась привычка выпивать с Манфредом вдвоем, закусывая виноградом и копченым мясом. Луиджи ни за что бы не позволил старику подобных вольностей, он требовал строгого соблюдения диеты и воздержания во всем.

После каждого визита Манфред давал Антонии указания, как лучше ухаживать за мужем, всматривался в ее осунувшееся лицо, усталые глаза. Молодые люди подолгу разговаривали, им не хотелось расставаться…

В один из ненастных вечеров молодой врач задержался дольше обычного: у сеньора Маттео был приступ. Манфред допоздна провозился с больным, и когда тот, наконец, уснул, спустился вниз, в залу, где служанка накрыла на огромном дубовом столе горячий ужин. Антония ждала его. У нее не было аппетита, и она рассказала Манфреду о своих страхах…

Горский никак не мог сообразить, что произошло. Как Алене удалось женить его на себе? Мысли путались, на душе было муторно. Он решил вернуться к написанию книги и… отправился в село. Единственная ведьма, которая находилась в поле зрения – баба Марфа. Пора с ней познакомиться поближе.

Однако поездка с самого начала не задалась. Настроение было прескверное, голова раскалывалась. В лесу Сергей чудом не заблудился, долго кружил по ложным тропкам. Но вышел все-таки, куда надо.

В лесном доме его встретил дед Илья, скучный и неразговорчивый. Он все время молчал, на вопросы отвечал односложно и невпопад. Сергей бродил по комнатам, рассматривая убранство, словно впервые. Смутно вспомнилась тоненькая девушка с зелеными глазами. Нет, он ничего не забыл, просто случившееся тогда с ними почему-то стало далеким. Оно вроде как есть, а вроде его и нет…

Горский даже не задумывался, увидится он с Лидой или нет. Что скажет? Как будет оправдываться? Он вздохнул. Была все-таки Лида на свадьбе или ему показалось спьяну?

Дед Илья угощал гостя жареной зайчатиной, вареной картошкой, мочеными ягодами.

– Ты ешь, – уговаривал он. – Для мужика это первое дело.

– Мне спать хочется, – неожиданно признался Сергей.

– Так ложись! – дед явно обрадовался, снял с деревянной кровати гору вышитых подушек, притащил самотканое одеяло. – Здесь знаешь, какой сон? Сказка!

Лесник и не подозревал, что принимает нового родственника, мужа Аленкиного.

– А где ваша жена? – спросил тот, уже засыпая.

– Марфа? Придет! Куда ей деваться?

Сергей заснул, как будто провалился в дурманную тишину. Разбудил его негромкий грудной смех.

– Уж не ты ли гостем будешь? – спрашивала его моложавая высокая женщина. На секунду Сергею показалось, что он проснулся в своей квартире и со стены на него смотрит Царица Змей с картины Артура.

– Вы кто?

– Я-то? – женщина как будто задумалась. – Мне и самой это узнать хочется! Может, ты подскажешь?

– Вы Марфа?

– Пусть так, – согласилась она, усмехаясь. – А ты теперь никак родич мне?

– К-какой родич?

– Вижу, что очумелый ты, потому спрашивать более ничего не стану. К тому же я и так про тебя все знаю, – женщина сложила руки на груди и присела на стул. – Ты хочешь прославиться, а для этого тебе нужно книгу написать.

– Ну, да…

– А книгу эту ты без меня, милок, не напишешь. Верно? – она удовлетворенно покачала красиво причесанной головой. – Потому что я – главное действующее лицо! Ведьма!

– Вы шутите?

– Ты что, анекдоты приехал записывать?

– Н-нет…

Сергей робел перед непонятной женщиной. Неужели это и есть Марфа? Не может быть! Та должна быть по всем подсчетам гораздо старше…

– Тогда зачем мне шутки с тобой шутить? А?

– Так вы… – он растерялся. Невозможно было вымолвить то, что он столько раз говорил себе и другим.

– Вот именно. – Марфа улыбнулась. – Испугался? Что ж ты такой непутевый? Боишься, а руки тянешь!

– Так вы… колдунья?

Марфа громко засмеялась, поводя плечами и закидывая голову назад.

– Она самая. Ты не пугайся! Как же ты писать про меня собираешься, когда только что зубами не стучишь на всю горницу? Или это спросонья? Вон и амулет у тебя непростой, надежная защита. Вся твоя сила в нем.

– В смысле? – не понял Сергей.