Алина Егорова - Колдовской оберег Страница 20

– Эй! – помахала ей девушка и засмеялась.

Юля нерешительно помахала в ответ. Девушка выглядела совсем юной: гладкое личико без косметики, волна пышных волос, тонкая подростковая фигурка.

– Классный вид! – сообщила она, настроившись на беседу. – Тебе тоже нравится высота?

– Да, прикольно, – рассеянно ответила Юля.

– А ты где живешь?

– Я в гости пришла, но никого нет, – уклонилась она от ответа.

– Меня Ира зовут. Хочешь, подожди у меня. Девяносто шестая квартира. Будем вместе смотреть на город.

Уже через десять минут они обе сидели на лоджии в квартире Ирины. Там стояла высокая, почти до уровня перил скамейка, на которую они и взгромоздились.

Если бы Юля не пыталась только что спрыгнуть вниз, то она ни за что не влезла на эту скамейку. Она осторожно на нее забралась, стараясь не приближаться к краю лоджии. Ира, напротив, еще больше высунулась на улицу, демонстрируя безумную отвагу.

– А ты бы смогла шагнуть туда? – показала она рукой вдаль.

Юля сжалась – неужели эта девочка тоже собиралась покончить с собой? Получается какой-то клуб самоубийц. Только этого ей не хватало! Юля представила, как они вместе с огромной скоростью приближаются к асфальту и сразу превращаются в куски мяса – некрасивые и бессмысленные.

– Я нет, – Юля поморщилась.

– А я хочу полететь. Только не вниз, а вдаль, как летают птицы. Иногда смотрю отсюда на город, и мне кажется, что человек может летать, только не знает, что для этого нужно сделать. Я про йогов читала. Достигнув просветления, они ходят по воде. А полет – это, наверное, наивысшая степень просветления, которую пока не достиг ни один йог.

Ира догуливала школьные каникулы, а ее родители отдыхали на даче. Девушка дачу не любила, поэтому предпочла остаться в городе. Она то зависала в Интернете, то гуляла, а то, как сейчас, валяла дома дурака. Одни подруги разъехались, другие гуляли с парнями, а у нее парня не было, отчего она часто скучала. Ира очень обрадовалась, когда узнала, что Юля может у нее немного пожить.

Юле у Иры нравилось: все просто, душевно и не надо ни в чем искать подвоха. Ира была искренней и восторженной, немного наивной и совсем бескорыстной. За полторы недели, что Юля у нее гостила, Ира ни разу не попросила у нее ничего купить из продуктов. Девушки питались вместе на деньги, оставленные родителями Иры. Юля не сомневалась, что если бог существует, то это он послал к ней этого белокурого ангела с детской улыбкой.

Живя у Иры, Юля понимала, что она в этом доме ненадолго, до возвращения с дачи родителей девочки. Надо было действовать, и Юля действовала – зарегистрировалась на сайте знакомств. Сообщения посыпались снегопадом, их количество льстило самолюбию девушки.

Писали мужчины от восемнадцати до шестидесяти, Юля не успевала просматривать анкеты. Сообщения от претендентов старше тридцати она удаляла, не читая. Тридцатилетние Юле тоже казались староватыми, но она все же давала им шанс, при условии, что женихи будут хороши собой и богаты. Сначала она придирчиво перебирала кандидатов: один некрасивый, другой слишком старый, третий с детьми, четвертый без жилья. Список быстро редел, количество сообщений уменьшалось, пока не прекратилось совсем. От отчаяния Юля остановилась на Артеме, двадцатидевятилетнем операторе, живущем с мамой, но более-менее симпатичном и настроенном на семью.

Собранных доказательств против Александры Леванцевой вкупе с ее признаниями вполне хватало для передачи дела в суд. Адвокат Любарский придал ускорение делу по убийству Плюшева. После встречи с ним подозреваемая начала давать показания. По ее словам, она убила Елисея по неосторожности. Плюшев напал на бедную девушку, и она защищалась, как могла. А потом еще и пыталась оказать ему посильную медицинскую помощь. В последнее Валентина не верила, она понимала, что это выдумка адвоката для того, чтобы заработать плюсик в глазах судьи. В остальном же история выглядела вполне гладкой, но один момент Валентине не давал покоя. Она хотела разобраться, почему тихий и безобидный Плюшев напал на Леванцеву. Для этого требовалось понять, каким все-таки был Елисей: в каких условиях рос, о чем мечтал. Лучше всего знала Елисея его сестра. Семирукова не стала вызывать Дарью к себе, а решила сама прийти к ней и заодно взглянуть, как та живет, может быть, для полноты картины посмотреть их семейные фотографии.

Заранее позвонив Казарцевой и заручившись, что та будет дома, прохладным воскресным днем Валентина пришла в высокий многоквартирный дом на Яхтенной улице. Приехав на автобусе, она не стала сокращать путь, а пошла в обход. Поскромничала заказывать служебную машину – все-таки воскресенье, и она не с работы едет, а из дома, и ее поездка получается вроде бы неофициальной. Днем пустырь выглядел вполне безопасно и напоминал заброшенный парк, так что она могла спокойно пройти напрямки, но Валя предпочла более длинный путь по асфальтированной дорожке. Во-первых, она как должностное лицо идет к свидетельнице, а не к родственнице на пироги, а во-вторых, Валя в этот раз принарядилась, а при параде шастать по колдобинам да бурьяну несподручно. Собираясь к сестре Плюшева, Валентина вспомнила разговор с ней в своем кабинете, и особенно оброненную Дарьей фразу по поводу ее манеры одеваться. Это ее снисходительное «сочувствую» больно царапнула по самолюбию Семируковой. Тогда Дарья была подозреваемой, и, казалось бы, в ее положении не пристало сочувствовать следователю, а полагалось беспокоиться о своей судьбе, а она еще и держится барыней. Имеет право, подумала Валя, вспоминая точеную фигуру Казарцевой.

Валя никогда, даже в школе не хотела стать ни фотомоделью, ни стюардессой, ни певицей, ни примой сцены, не грезила, как другие девчонки, о съемках в кино. По ее мнению, от этих, казалось бы, завидных профессий веяло неполноценностью. Ты фланируешь по подиуму, мелькаешь на экране и на обложках журналов, тебя рассматривают как куклу, красивую картинку, но не как человека. Никому не интересен твой внутренний мир, только длина ног, прическа, платье, голос. Стюардессы, сполна искупавшись в недополученном на земле внимании, устав от безумного графика и капризных пассажиров, мечтают о спокойной работе. Им уже не нужно чувствовать себя звездой салона в красивой униформе, а хочется быть просто людьми, никого не обслуживать, не приносить-уносить-подавать, выслушивая претензии. Фотомодели, хлебнув модной жизни, стремятся в актрисы. Просто быть экспонатом для съемок уже мало, хочется реализации своего творческого потенциала. Была бы я телеведущей или диктором, мечтают такие девочки. Но, попав на экран, понимают, что на телевидении никакая самодеятельность не приветствуется. Взяли комментировать светские новости за красивую внешность, вот внешностью и работай. Ты всего лишь говорящая голова. Актрисы мечтают стать режиссерами и снять кино или хотя бы писать сценарии. Телеведущие мечтают о своем шоу. Певицы рвутся в продюсеры. И все хотят написать книгу о своей интересной жизни. Потому что оказывается, что быть только картинкой – мало. Уже недостаточно, чтобы восхищались лишь красивыми глазами, улыбкой и фигурой. Хочется, чтобы отметили острый ум, эрудицию, тонкий юмор.

Если бы ей мама говорила, какая она красивая, возможно, Валя такой и стала бы. Не ела бы на ночь конфеты и печенье, следила бы за фигурой и модой и тогда, может быть, тоже в грезах видела бы себя на обложке журнала. Потому что, сколько ни считай внешность второстепенной, сколько ни ставь на первое место духовность, а все равно рано или поздно захочется быть красивой, ловить на себе восхищенные взгляды…

Перед походом к Казарцевой Валя перетряхнула весь свой гардероб и обнаружила, что, несмотря на ворох шмотья, надеть решительно нечего. Вещи были вполне приличными, даже красивыми, но купленными давно. Из моды они не вышли – Валя предпочитала классику, вот только размер одежды – сорок четвертый – расстраивал. За полгода она поправилась так, что вся одежда, не считая той, что имела свободный покрой, оказалась впритык. Сейчас у Вали был сорок шестой. И это при росте сто пятьдесят восемь. Она выглядела не толстой, но, увы, и не тростинкой. Валя с грустью окинула взглядом когда-то отлично сидевшую на ней узкую юбку, приложила к себе и убрала на место. Она обреченно потянулась за свободной крепдешиновой туникой, брюками и новыми туфлями. Туника льстиво скрыла образовавшиеся складки на боках и талии, зато пояс брюк мстительно впился в тело, отчего пришлось надеть другие.

«Нужно срочно на диету!» – констатировала Валя. Эта светлая мысль посещала ее всякий раз, когда она ощущала тесноту одежды, и всегда затея с диетой с треском проваливалась. Во-первых, хотелось вкусненького, а во-вторых, одновременно работать и сидеть на диете просто невозможно. Тут ведь как. Рабочий день непременно начинается с чашки кофе. А кофе требует бутерброд или шоколадку. А лучше и то, и другое. Иначе мозг на работу не настраивается. Не получив привычного завтрака, голова будет постоянно о нем думать, а думать надо о делах. Ее и так считают девочкой, которая ничего не умеет.