Влада Ольховская - Псевдоним хищника Страница 20

Опасения Вики подтвердились, но никакого триумфа от того, что она все это предвидела, девушка не ощущала. Она вроде как пыталась этого не допустить, а Матиас и Ева провернули все под носом у нее и Марка!

Понятно, что инициатором всего стала Ева. Это в ее стиле, а Штайн при всей своей увлеченности все же побаивается ее. Или побаивался… Теперь уже непонятно, что у них за отношения!

Отдельной историей можно было считать то, что Ева рассказала об этом Максиму. Зачем? Она прекрасно знала о его чувствах, могла предсказать реакцию, даже если не понимала ее. Раньше она подобным не развлекалась! А теперь в ее поведении разом наметилось слишком много странностей, начиная от вечеринки в доме Варвары и заканчивая этой выходкой.

Появились причины опасаться серьезных проблем. Когда-то врачи предупреждали Марка, что в состоянии его племянницы возможно ухудшение. Но те врачи в целом не сумели по-настоящему понять Еву, да и она, несмотря на их мрачные прогнозы, демонстрировала прогресс. Получается, внезапно началась какая-то деградация? Или это лишь часть продуманного плана?

Но не факт, что этот план им понравится.

Марк успокоился довольно быстро. В первый день был скандал, однако до рукоприкладства не дошло. Они сошлись на мысли, что Ева уже большая девочка и остановить ее, если она что-то задумала, все равно невозможно. Матиас остался у них в доме, ночевал в своей комнате, один, и это всех устраивало.

Как ни странно, Вика не испытывала к Штайну никакой неприязни, хотя Максу сочувствовала. Все ее мысли были сосредоточены на Еве.

Наконец она поняла, что выносить это и дальше она не сможет. Нельзя жить в одном доме с человеком, который похож на неразорвавшуюся бомбу! Поэтому, поддавшись импульсу, Вика решительно направилась в комнату Евы.

Та была у себя, читала файлы, собранные в одну папку. Что за файлы, Вика не знала, ей сейчас было все равно.

– Тебе не стыдно? – поинтересовалась она.

Это не то, с чего она хотела начать, но первое, что пришло ей на ум.

Ева посмотрела на Вику.

– Я могла бы спросить, о чем ты. Но не буду. Это ожидаемый поступок с твоей стороны. Я удивлена, что ты не пришла раньше.

– Хотела, но все ждала, что ты сама перед Максом извинишься!

– Я не извиняюсь. В данном случае у меня даже нет причины, которая считалась бы объективной. Я делаю то, что нужно мне. Максим не является переменной в этом вопросе.

– Ты еще скажи, что влюблена в Матиаса!

– Не скажу. Ты и сама знаешь, что нет. То, что я выбрала его в качестве сексуального партнера, не любовь. Это не имеет никакого отношения к любви.

– Ага, это неразборчивость! – возмутилась Вика.

– Вовсе нет. Я внимательно подхожу к выбору партнера. То, что Штайн мне подходит, я знала давно. За последние годы я встречала и других людей, которые подходили мне биологически. Но они исключались по социальным параметрам. Мне не нужна вся эта чехарда с женами и детьми. Крики про разрушенные семьи. Штайн – один. Как и я. Поэтому он хорошо подходит.

Нельзя сказать, что рассуждения Евы так уж шокировали Вику. У нее были знакомые, которые точно так же подходили к выбору мужчин: четко, взвешенно и без романтических иллюзий. Они, в отличие от Евы, даже не были клиническими сумасшедшими.

Да и сама Ева вряд ли воспринимает это как развлечение. Черт ее знает, что у нее в голове творится!

– Тебе не кажется, что Штайн использует тебя? – неуверенно предположила Вика. Ей почему-то хотелось обязательно доказать Еве, что любые отношения должны иметь хоть какое-то отношение к любви. Она понимала, что в свете ее собственных прошлых убеждений и брака по расчету это подозрительно похоже на лицемерие, однако остановиться не могла. – Это не оскорбляет твою гордость?

– Гордость – это слабость. У меня нет гордости. У меня есть принципы. Они не противоречат связи со Штайном. И нет, он не использует меня.

Он ее – точно нет, но при этом взгляд Евы показывал, что обратный вариант очень даже возможен.

Не зная, как еще подступиться к ней, Вика наконец перешла к самому главному:

– Я все равно не понимаю, за что ты так обидела Максима! Он всегда был предан тебе и такого отношения не заслужил!

– Честность я считаю привилегией. Поэтому можно сказать, что он это как раз заслужил. Почему я сказала ему? Потому что он спросил меня. Он хотел узнать, есть ли у меня со Штайном близкие отношения. Напрямую спросил, и это было правильно. Он начал подозревать еще после первой встречи со Штайном. Решил узнать наверняка. Он был не готов к ответу. В этом его промах. Но в остальном он заслужил правду.

– Ева… Он любит тебя, и ты это знаешь. Это что, не имеет значения?

Ева и бровью не повела.

– Нет. Его любовь – не моя.

– В смысле? – смутилась Вика.

– В прямом. Я ничего не делала, чтобы завоевать его любовь. Ничем ее не поощряла. Не просила, не предпринимала действий, не соглашалась даже. Это чувство он взрастил сам. Оно не обязывает к благодарности. К взаимности – тем более.

Она была права настолько, что и возразить нечего. Вике хотелось спорить из солидарности с Максом, но в то же время она слишком хорошо понимала, о чем говорит Ева.

Ей и самой приходилось сталкиваться с подобным. Когда ее первый муж, итальянец Антонио Сальери, вдруг решил, что любит ее безумно и жить без нее не может, он тоже пошел в романтическую атаку. Вика могла ему подыграть, но полюбить – нет, тогда она все равно думала о Марке.

Если задуматься, любовь – не обязанность. Получается, что если бы Максим, например, влюбился в Вику, то ей пришлось бы уйти от Марка? Смешно. В этом свете любовь вдруг переставала быть таким абсолютным и всеобъемлющим чувством.

Однако полностью отказаться от своих убеждений Вика не могла…

– Но ведь это Максим! Случаи разные бывают, а мы говорим конкретно о нем! Он тебя поддерживал, даже когда не понимал. Он с тобой всегда был! Без него тебе и половины своих планов провернуть не удалось бы.

– Я ценю его отношение. Я испытываю к нему определенную симпатию. Ты считаешь, что его действия из прошлого являются причиной для секса?

– Да при чем здесь секс! – закатила глаза Вика. – Мы про любовь говорим!

– Как я должна его любить? Для меня это слово не несет распоряжения. Это не набор действий, который я знаю. Я считаю, что это социальный миф. Та романтическая любовь, о которой ты говоришь.

Ее холодная непоколебимая уверенность постепенно убивала гнев Вики. Максима, безусловно, жалко, но… он, пожалуй, и сам понимает, что не может чего-то требовать от Евы. Понял это раньше, чем все остальные.

А им оставалось лишь успокоиться и предоставить Еве самой разбираться в своих решениях.

– Что ты планируешь делать дальше? – поинтересовалась Вика. – Матиас ведь не будет жить с нами вечно!

– Сейчас этот вопрос не является для меня актуальным.

– Ну а с Максимом что? Я не про извинения говорю, понятно, что их от тебя не дождешься. Ты прекратишь с ним общение?

– Это не от меня зависит, – пояснила Ева. – Я не предлагала менять наши отношения. Я просто сказала ему правду. Если он примет эту правду, мы продолжим общение. Как раньше. Если не сможет принять, наши пути больше не пересекутся. На меня это не повлияет.

Максим всегда жалел, что нельзя жить одной лишь логикой. С аналитическими способностями у него было все в порядке, предсказать итог своего поведения он мог практически всегда. Ситуация с Евой не стала исключением, он заранее знал, что его ждет. Нелепость ситуации заключалась в том, что он до последнего надеялся, что все обойдется: он ошибся, она не такая.

Потому что здесь в игру вступали чувства, а они логике не поддаются никогда. Этим он себя успокаивал… пока не доигрался.

То, что он чувствовал сейчас, было сложно описать. Злость, обида, унижение и презрение к ней и к себе – все смешивалось в один шипящий коктейль. Он пытался построить правильную стратегию дальнейшего поведения, но у него ничего не получалось. Чувства все еще пылали слишком сильно, мешая рассуждать здраво. Не только – и даже не столько – чувства к ней, просто отношение ко всей ситуации.

Он надеялся, что одиночество принесет ему успокоение, но даже в пустоте своей квартиры он думал о ней. Все это превращалось в навязчивую идею, наваждение, с которым требовалось покончить.

Первым и самым очевидным шагом было не общаться с этой семьей. По крайней мере пока. С Марком придется видеться по работе, это факт, с остальными – не обязательно. А еще необходимо восстановить связи со старыми друзьями, завести если не личную, то хотя бы социальную жизнь. Сделать все, чтобы появились занятия, которые его отвлекут и не дадут думать о собственной ошибке.

Он был благодарен Марку за своевременное молчание. Когда они находились на работе, тот даже не пытался поговорить о случившемся. А когда рабочий день заканчивался, Максим поспешно уезжал. Он боялся сорваться.