Мария Жукова-Гладкова - Звезда среди ясного неба Страница 20

С самого раннего детства, с тех самых пор, как я себя помню, я знала, что меня очень любит отец. Он занимался мною, он гулял со мной, он кормил меня, а у матери я вызывала только раздражение. И еще родители каждый день ругались. Они думали, что я сплю в своей комнате нашей небольшой двухкомнатной квартиры, но я все равно их слышала. Дом-то был панельный, да и мать долго не могла сдерживаться. Они начинали шепотом, потом звук усиливался.

Когда мне было пять с половиной лет, отец исчез. Я не могла понять, где мой любимый папка. Мать не говорила, то есть уходила от ответа на этот вопрос, вернее, уходила от объяснений. Она просто заявляла:

— Он больше не придет. Прими этот как факт. Чем быстрее это осознаешь, тем лучше для тебя.

Но для меня это было хуже! Я устраивала истерики. Мать лупила меня по щекам и орала. Я тоже орала, и мои истерики только усиливались.

В результате мать отвела меня к детскому психологу. Мне повезло — попалась очень мудрая женщина, с которой я поддерживаю отношения до сих пор. Она помогала мне на протяжении всей жизни и одобрила мой выбор профессии.

Она объяснила мне, что отец был вынужден надолго уехать. Иногда так складывается жизнь, что требуется уехать. Быстро, без прощаний. Когда-нибудь он вернется, нужно только ждать, самой ждать, верить, что папа обязательно за мной придет. Но ждать и верить нужно, не посвящая в это мать и не делясь с ней своими эмоциями, опасениями, страхами и страданиями. Психолог-то быстро разобралась с отношениями в нашей семье и моими приоритетами.

И только через несколько лет я узнала, что отец сел в тюрьму.

Мать не носила ему передачек, не писала писем, не ездила на свидания. Она с ним развелась и перехватывала письма, которые отец писал мне. А он писал все годы… Он же все равно оставался моим папкой, он все равно меня любил. И отобрать меня у матери стало целью его жизнью.

Я ждала, еще не зная, сколько лет ждать, чего ждать, почему ждать. Но я тогда, в раннем детстве, поставила перед собой первую цель: дождаться отца, чего бы мне это ни стоило.

А у мамы вскоре появился дядя Володя. Как я поняла в более старшем возрасте, дядя Володя был женат и разводиться не собирался. Он был каким-то чиновником, не самым высокопоставленным, но сидел на месте, на котором есть что брать. Давали столько, что на мою мать он денег не жалел. Вероятно, и основной семье тоже хватало.

Я умела читать и писать уже в четыре года — со мной занимался отец. После появления дяди Володи или даже до этого мать стала активно приучать меня к чтению. Ведь ей нужно было искать нового мужа, а меня куда-то пристраивать, следовательно, посвящать посторонних в дела нашей семьи, мать же этого не любила и не хотела выносить сор из избы. Вероятно, и к психологу она меня в свое время повела из-за того, что соседи не могли не слышать моих истерик.

Она довольно часто оставляла меня одну — с книгами, детскими журналами, компотом, фруктами, потом у меня появился персональный компьютер. Вероятно, компьютер купил дядя Володя. Или отдал свой старый.

Когда мне было восемь лет, родился Костя. Мать и раньше-то не особо обращала на меня внимание, а тут переключила его на сыночка от своего любимого Володеньки. На меня она или шипела, или не реагировала никак. Потом ей пришла в голову мысль подключить меня к домашнему хозяйству и обслуживанию принца Костеньки.

В десять лет я уже умела готовить. Я могла не только накормить себя, но и братца детским питанием и семью полноценным обедом. Но семьи-то не было.

Дядя Володя все так же продолжал к нам захаживать, теперь меня во время его визитов отправляли гулять с Костенькой. Когда они встречались с матерью на нейтральной территории (не исключаю, что у матери был еще один любовник), я оставалась с Костенькой дома.

Внешне мой братец выглядел как настоящий ангелочек — золотистые кудряшки (вероятно, унаследованные от дяди Володи, но ко времени появления у нас в квартире он уже был сильно полысевшим и поседевшим), большие серые глаза с длинными ресницами, губки бантиком, унаследованные от нашей общей матери. Но по характеру это был сущий дьяволенок, причем считавший себя пупом земли. Мамочка всячески приветствовала и поддерживала это мнение.

Я быстро возненавидела братца. Проявление ревности к младшему брату или сестре — это нормально. Это естественная реакция. Был один-единственный ребенок, вдруг появился еще кто-то, причем этому новому уделяют больше внимания! Старшему ребенку это не нравится.

Но моя мать явно любила Костеньку гораздо больше меня. Мне часто казалось и кажется до сих пор, что она меня вообще не любила и родила только для того, чтобы удержать отца. Но потом отношения с ним разладились, и ей стали не нужны ни он, ни я. А дядю Володю она на самом деле любила и страшно переживала из-за того, что он столько лет держит ее в любовницах и не собирается переводить в разряд официальных жен. Прав был великий русский поэт: чем меньше женщину мы любим…

Хотя дядя Володя, наверное, ее тоже по-своему любил. Моя мать была красивой женщиной. Костя взял лучшее и от матери, и от отца — в плане внешности. Говорят ведь, что если ребенок зачат по любви, то получается лучшее из того, что могло получиться у этих мужчины и женщины. Мать однозначно любила, у дяди Володи на тот момент точно было влечение к моей матери… Потом явно было чувство ответственности — ребеночка-то он заделал. Не исключаю, что мать грозила испортить ему карьеру. Она вполне могла держать его на страхе разоблачения. Да, времена были уже давно не советские, партбилет на стол из-за любовницы никто бы положить не потребовал, но на теплое местечко, на котором можно брать, явно были и другие претенденты. И дядя Володя продолжал встречаться с матерью и давать ей деньги.

Она работала дизайнером по интерьерам, имела свободный график, правда, не имела постоянных доходов, что, наверное, недопустимо с двумя детьми. Но дядя Володя давал достаточно. Мы никогда не нищенствовали. Такого, чтобы дома не было еды, не случалось ни разу. Но мать отказывалась покупать мне куклу, которую мне страшно хотелось, или платье, которое я высмотрела в магазине детской одежды и мечтала надеть на утренник.

Я очень рано поняла, что жизнь моей матери безумно интересует соседей не только по подъезду, но и по дому. Отдать должное соседкам, они дали мне много ценных советов, в частности, по приготовлению еды. Но они исподволь расспрашивали меня о жизни нашей семьи, в особенности когда я выгуливала братца, а мама принимала дядю Володю. Меня бесило, когда люди, которые впервые видели братца, восклицали «Какой ангелочек!», но соседки по дому видели его не один раз, и Костенька закатывал истерики не только дома, но и в песочнице. И еще он очень любил кусаться и быстренько успел покусать детей и внуков соседок. А я не кусалась. Я была несчастной, угнетенной, эксплуатируемой, страдающей старшей сестрой. А несчастных и убогих на Руси всегда любили. И еще я была пухленькой и не очень красивой, так что на роль принцессы претендовать не могла, и места дочек и внучек в конкурсах красоты занять тоже не могла.

Именно от одной из соседок я и узнала, что мой отец в тюрьме. Не знаю, каким именно образом она достала его адрес. Я написала и попросила отвечать на адрес соседки. По ответному письму отца я узнала, как он был счастлив получить от меня весточку. И еще я узнала, что он и раньше мне писал…

Эти письма отца были самыми лучшими подарками моего детства, самыми светлыми моментами. Мои письма тоже явно грели его душу…

Когда отец вышел из тюрьмы, он уже снова был женат. Познакомился он с тетей Тоней по переписке — один из тех, с кем отец чалился, решил пристроить свою двоюродную сестру в хорошие руки. Муж у нее умер на зоне, остался сын, мой ровесник. Они переписывались с отцом, потом тетя Тоня приехала на свидание к отцу, забеременела, они расписались, затем отец вышел, какое-то время они жили в родном городке тети Тони, потом отец приехал в Петербург.

Он никогда не говорил мне, за что был осужден и откуда у него деньги. Но он купил в Петербурге четырехкомнатную квартиру и подключился к бизнесу одного своего приятеля — они занимались грузовыми автомобилями, причем и продавали, и ремонтировали, и обеспечивали грузоперевозки на собственном транспорте, то есть предоставляли весь спектр услуг, связанных с грузовым автотранспортом.

Обустроившись в родном городе, отец начал битву за меня. Мать не захотела просто так меня отдать.

Во-первых (как я поняла позже), это был бы удар по ее репутации и имиджу. Как так — дочь уходит жить к отцу?! Невозможно! Во-вторых, она уже не мыслила жизни без меня. Без меня ей было не справиться с Костенькой. Я ведь фактически вела домашнее хозяйство — она только закупала продукты. И на кого оставлять наследного принца, если я уйду жить к отцу? Кто его будет кормить? Кто с ним будет гулять?