Алексей Макеев - Врачебная тайна Страница 20

— Дядя Вася, вы только порекомендуйте меня, уж я сам объясню все.

— Ну, ладно. Где тебя искать?

— В/ч номер… — называл я. — Это гарнизонный госпиталь… Нет, проблем со здоровьем у меня нет. Оформляю клуб. Кожно-венерологическое отделение. Не смейтесь, ничего не подцепил и даже не симулировал. Все по-честному, просто работа.

— Понял. Хорошо, жди гостей. Не знаю, сам ли мой товарищ тебя навестит или пошлет кого, — как решит.

— Лучше бы сам, дядя Вася.

Лиза была мне рада, я ее развлекал. Спросила, не засек ли я, сколько трачу времени на путь от госпиталя до них? Внутренне напрягся, нет ли тут подвоха? — я же на почту заходил. Но она просто оригинальничала. Придумывала вопросы, которые должны поставить в тупик. Я подарил ей еще два — от дедушек Советской армии, адресованных молодому бойцу: каков зазор между тряпкой и полом? И каков зазор между ушами?

— Зазор между ушами! — хохотала майорская дочка, видимо, представляя стриженую мальчишескую голову с оттопыренными «локаторами». Я ей поведал еще, что значит построиться вдвоем в три шеренги на подоконнике и как отжаться от пола полтора раза. К тому времени, как вернулся со службы майор, у меня было сделано еще несколько эскизов. Он похвалил. Я засобирался, но Гоменский усадил ужинать. Пришлось вести светскую беседу, стараясь как можно меньше говорить о себе. Обстановка не располагала к откровенности. Не в доме у Гоменского — вообще в армии. Нас собрали вместе против воли, и никто не обязан ни с кем дружить. Чаще случается наоборот. Серега Перепелкин — исключение. Еще был Рома… Очень хотелось разобраться в его гибели.

Вернувшись в госпиталь, в свое отделение, увидел Назара, подпирающего плечом косяк двери процедурной. Так и крутится у нас!

— Ну как, понравилось задание начальника? — спросил меня.

— Так себе. Но еще хуже, если задание начинает давать гражданин начальник…

— Хм! — усмехнулся Назар и кивнул на меня тем, кто находился в процедурной. Поравнявшись с дверью, я увидел там Латуся и Десантуру. Они, видно, развлекали медсестру, — Люция переписывала что-то из тонкой тетрадки в какой-то журнал. На меня взглянула заинтересованно. Догадался, что речь заходила обо мне у них. Как в зеркале отразилось во взгляде ее отношение ко мне. Быстро вырос в глазах «общественности»! Живу полной жизнью на фоне прочих — вот, у самого Гоменского гостил, оформляю клуб по заданию начальника госпиталя.

— Добрый вечер, — слегка поклонился я, глядя больше на Люцию, и прошел к себе. В глазах Десантуры прочел плохо скрытое желание набить мне морду. Я понимал, что их бесило. Меня выдвинула не мафия. Я не заискивал перед нею, не искал покровительства. И при этом набирал вес. Сам по себе.

Серега встретил меня предложением:

— Сразимся? — Он достал шахматы из-под подушки.

— Конечно! — оживился я.

Народ собирался в палате. Пришел со своего склада Бондарь. Ворочаясь в проходе, он задел папку с эскизами. Та шлепнулась, раскрылась, и портреты Лизы Гоменской разлетелись веером по полу у ног подошедшей с градусниками Люции. Она живо нагнулась, поставив стакан с термометрами на тумбочку, и, собрав рисунки быстрее, чем я кинулся за ними, принялась разглядывать. Ее улыбка говорила, она знает, что поступает некрасиво, но злоупотребляет служебным положением.

— Да, ты — профессионал! — сказала мне.

— Профессионал — это Жан Поль Бельмондо. Я — только учусь.

Своим тоном я дал понять, что ее любопытство не доставило мне удовольствия. Я не я, если ее не задело многократное изображение другой девушки в разных позах (не в том смысле)! Она отдала мне стопку рисунков, хлопнув ею по руке, и пошла с видом оскорбленного самолюбия.

— Градусники! — напомнил я. Это было уже перебором! То, что из-за моих рисунков она забыла градусники, точно мне не простит, подумал. Ей пришлось остановиться, обернуться, увидеть смех в моих глазах, смех над нею! Чуть не вырвала стакан с термометрами из моей руки!

После отбоя, честно продув Сереге в шахматы, я лежал без сна и размышлял: как скоро ждать посланца от дядьки? Как лучше посланцу все рассказать?

Еще любопытно было, что нарыл таинственный доктор? Серега видел, тот снова целый день крутился здесь. К сожалению, с Серегой он не разговаривал, еще в прошлый раз выяснив, что тот самый новенький тут, потому в принципе ничего не может знать про «препараты».

Потом вернулся мыслями к Люции. Подумал, что Люция настолько заслонила собой московское видение, что я уже не могу положиться на свою память — так ли уж та Мариночка была похожа на Люцию?.. Мысли стали путаться, я уснул. Мне приснилось, что Люция ходит по палате в белом халате, с сигаретой в руке. Подойдя ко мне, подмигивает, говорит, что давно глаз на меня положила, и, затянувшись, выпускает дым в лицо. Я откровенно обнимаю хулиганку за талию, притягиваю к себе, ощущаю, какая она, осязаемая, — как тогда, когда нес ее на руках. Только теперь девушка в сознании и так податлива…

Проснулся я в большой досаде! Медсестра была уже почти моя, а эти олухи своим шумом разбудили и не дали досмотреть сон! Сон, оказывается, приснился под утро.

По выходным к тем счастливчикам, что служили более-менее недалеко от дома, приезжали родственники. К кому-то, случалось, приезжали и издалека, но это редкость. И уж точно, я не ждал никого к себе, когда вдруг Люция объявила:

— Смелков! К тебе приехали.

Я понял, в ее глазах это еще один плюс и одновременно раздражитель — вот, дескать, каков я. И родственники без внимания не оставляют… Кто же это? Дядька сорвался? Вряд ли. Тогда бы меня в кабинет главврача пригласили, надо полагать, а не на КПП. Да и у дядьки есть дела поважнее, прямо сказать. Может, дядя Вася отца напугал, и родитель сел в самолет, чтобы лично убедиться, что чадо в госпитале действительно работает, а не болеет?

Увидев незнакомого мужика, чуть не хлопнул себя по лбу: вот дурак! Снов насмотрелся. Сам же просил дядьку о встрече с его другом!

— Ты, значит, Смелков Олег? — спросил мужик. Сразу видно было, нормальный мужик, большие пшеничные усы, волю любит: лес, река, охота, рыбалка… Сам же других отправляет в неволю. Поневоле. А вот я ему, кажется, не понравился. Вспомнился фильм «Игрушка» с Пьером Ришаром, где избалованный сынок начальника крутит-вертит зависимым папиным подчиненным.

— Ну, выкладывай, что у тебя стряслось. Отойдем…

Мы сели на скамью в стороне от КПП.

— Из-за чего ты взволновал своего дядю?

— Как мне к вам обращаться?

Мужик усмехнулся:

— Ну, называй Владимиром Иванычем.

Мне не понравился тон. Серьезный и, как сказал дядя Вася, занятой человек, делал мне одолжение. Наглец Смелков не сдержался. С какой стати мне загодя наклеивали ярлык избалованного мажорика? Что за предвзятость?

— Знаете, Владимир Иванович, как бывает? Старослужащие просто житья не дают!

— Да, да, — обрадовался даже как будто Владимир Иванович, что не ошибся в своих предположениях.

— Так вот, Владимир Иванович, давайте сразу расставим точки над «i». Это не мой случай. С подобными проблемами я справляюсь сам. И стряслось, как мне кажется, не столько у меня, сколько у вас!

— У меня?!

— Если вы из военной прокуратуры. Кстати, можно удостовериться, что это действительно так?

— Ну, ты и нахал! — даже восхитился Владимир Иванович! — Точно — племянник своего дяди!..

— Я передам дяде Васе вашу похвалу!

— Я в хорошем смысле! — смутился Иваныч. — Знаешь, сколько мы с Василием Сергеевичем работали вместе!.. Ну, смотри. — Он потихоньку показал мне ксиву.

— Вы могли пройти спокойно в госпиталь, а вызываете меня на КПП?

— Мог бы. А ты уверен, что мне вот так, сразу, надо было светиться?

— Как раз не надо. Вы все правильно сделали.

— Ну, спасибо за высокую оценку! — с издевкой сказал Владимир Иванович. — Теперь, племянник своего дяди, не тяни кота за хвост, рассказывай, что хотел!

— Рассказываю по порядку. У нас в учебке связи погиб сержант, отравился водкой, замешанной на метиловом спирте.

— Ну, слышал такую историю. В шинок сходил.

— В шинок ходил не он на самом деле, а я. Девушки, которые дали мне зелье, потом отравились и умерли таким же образом, насколько я могу судить. Случайно оказался рядом, когда их нашли. Заключение экспертов, разумеется, мне никто читать не давал.

— То есть сами не знали, чем торговали?

— Да, не знали. А здесь, в госпитале, отравились антифризом двое водителей с «уазика». «Уазик» этот бывал у нас в учебке. Антифриз — по сути, тот же метанол. Я считаю, его тут, на месте, и спионерили, поскольку в учебке следов не нашлось. Может быть, конечно, сами ездовые и сперли, но мне кажется более вероятным, что их тоже кто-то угостил. Последовательность странная: сначала травится последнее звено цепочки, потом второе, потом — первое.