Марина Серова - Черная радуга Страница 20

Капитан, играя грудными мышцами, подошел к официанту. Прямо медведь и журавль.

— Ты запомнил человека, который был с ней?

Юноша слегка попятился, наткнулся на стул и, не удержав равновесия, сел.

— Да, конечно.

— Почему «конечно»?

— У него глаза… Приятель вернулся из Чечни. «Все по фигу», понимаете?

— Хорошо, — удовлетворенно буркнул Николай, — теперь опиши его.

— Серый костюм, ботинки новые, но лоска у него нет. Вряд ли у него много денег.

— Внешность?

— Высокий, волосы черные, залысины, глаза черные, лет тридцать пять.

— Особые приметы, шрамы, хромота?

— Нет, ничего такого. Я обратил внимание, что он хорошо двигается, когда танцует.

— Ты узнал бы его?

— Несомненно. Смотрел на меня, как на вещь.

— Понимаю, это обижает.

Закончив предварительную беседу, капитан повернулся ко мне.

— Слышала?

— Да. Точно такое же описание дал сегодня мне бармен Паша в заведении «Горбун». Он видел Игоря с неким высоким черноволосым мужчиной как раз в день смерти Лены. Ну как? Теперь тебе дадут спокойно работать?

— Думаю, дадут. Вероятно, этот засранец не захотел мараться сам и нанял пацана. По номеру пистолета установлено, что он когда-то хранился на армейских складах в Молдавии, так что зарабатывать деньги юноша пошел с собственным оружием. А как ты вышла на бармена?

— Разговорилась с соседом Савельева. Они с ним пили вместе. По его делу пока ничего?

— С нашей стороны дальше установления личности дело не сдвинулось.

— Да уж… Если бы у меня не было оружия, лежать бы мне в гробу по вине этой личности.

— Таня, мы ищем. Сейчас проверяем его сослуживцев. Необходимо установить круг общения.

А вот это может пригодиться.

— Будем надеяться, — произнесла я. — А что говорит ваша экспертиза насчет пакета, который отыскал Гришенька?

— На стенках «Найс боди» плюс… — Югов порылся в блокнотике, — нитразепам, к нему добавлено неустановленное производное фенотиазина, препарат, усиливающий действие снотворного, скорее всего аминазин.

— Если здесь был применен тот же коктейль, надо учитывать и действие алкоголя.

Шампанское — виноградный сок, и градусов в нем всего ничего. Напиток, безопасный для здоровья, но только тогда, когда тебе в питье или в еду не подмешивают какую-нибудь химию.

— Думаю, вам будет небезынтересно узнать, как я нашла Свету.

Мы сели за столик, и я изложила факты.

— И что ты думаешь теперь делать?

— Надо выяснить, как прошел последний день жизни Уваровой. Потом искать зацепки.

— Тебе и карты в руки. Кто лучше сотрудницы фирмы может узнать, что и как. Сарафанное радио наверняка тебе поможет.

— Кстати, что там Берков насобирал на Прыгова?

— Пусто, Танечка. Мальчик ведет себя вполне образцово.

— Тогда давайте расстанемся до завтра, и может быть, к середине дня у меня будет в руках ниточка.

Рано утром я заскочила в больницу. Трофимовского уже перевели в наркологическое отделение. Он делил палату с девятью джентльменами, чью ясность разума медицина поставила под сомнение.

— Как дела? — без церемоний осведомилась я, присаживаясь на стул.

— Завтрак мне не понравился, — ответил бухгалтер.

— Это нормально. Других новостей нет?

— Все тихо и спокойно. Ночью было плохо. Что-то вкололи, и я стал себя чувствовать лучше.

— Вы спали уже здесь?

— Да. Обстановка похуже, зато вроде бы находишься там, где и должен.

— Давайте продолжим наши игры. Можете рассказывать о своих подозрениях не только врачам, но и соседям по палате. Для нас важен слух.

— Я жалею, что согласился. Теперь моя жизнь в опасности.

— Ничего подобного. Еще раз повторяю — питайтесь только в столовой, и ничего неприятного не произойдет. Хочется «Найс боди»?

— Очень.

— Не забывайте, что на самом деле ваш организм требует даблнаролфин.

— Я вылечусь?

— Не сомневаюсь.

Мы расстались, и я пошла дальше, по этапу, к дедушке Валанову.

— Здравствуйте, доктор! — Он попался мне навстречу с толстой папкой в руках.

— Через пять минут обход, не мешайте мне, — сердито пробурчал эскулап.

— Только один вопрос. Вы используете в своей практике нитрозепам и аминазин?

Он остановился.

— Да. Обычное дело. Прошу вас, поговорим позже. По вашей милости у нас завтра снова комиссия.

— При чем тут я?

— Вы же здесь ходите, что-то вынюхиваете, не даете спокойно работать, поднимаете шум.

— Я же не милиция.

— Не знаю. Собирается все начальство больницы и намеревается пройтись по корпусу сверху донизу. Санитарки сегодня отсюда в лучшем случае выползут, будут драить весь день. А меня, наверное, просто вынесут.

Я перестала цепляться к Валанову и пошла в гости к Пленке.

— Привет, старуха! — встретила она меня громким воплем. — Смотри вокруг. Всем хочется укольчика, и только мне все нипочем! — Абсолютно голая, она скакала на постели.

Я огляделась. Действительно, все обитательницы палаты номер пять чувствовали себя неважно, и каждая на своем месте тихонько покручивалась. Иногда какая-нибудь женщина испускала стон, и становилось совсем тошно.

— Гулять пойдем?

— Не пустят.

— Со мной пустят. Одевайся, пошли.

На улице еще осталось с ночи немного свежести. Мы привыкли к жаре. Двадцать градусов кажутся нам прохладой. Скоро август, и этот кошмар кончится. Потянет осенью, а пока надо радоваться слабому ветерку, залетевшему во двор и играющему с деревьями и волосами.

— Наркотики не отшибли тебе память?

— Ведьма, зря ты так, я ведь совсем молоденькая.

— Перед смертью Лены было ли какое-нибудь начальство в корпусе и в вашей палате?

— Было и в корпусе, и в палате. В конце рабочего дня доктора устроили общий осмотр.

— В палату заходили надолго?

— Вошли, побухтели и пошли дальше.

— Кто заходил?

— Главврач Симбирский, начотделения, Иволга, Валанов и еще какой-то мужик. Черноволосый такой, высокий. В первый раз видела.

Неужели!

— Кто из них, по-твоему, главнее — начотделения или этот высокий черноволосый?

— Не знаю. Одинаково. По сравнению с Симбирским они все мелочь.

— Сможешь описать незнакомца?

— Да псих он.

— С чего ты взяла?

— Глаза бешеные. Сам какой-то заторможенный. Сутулый.

— Продолжай.

— Ну, че. Руки у него волосатые. Щупал он меня. «Печень увеличена, диафрагма угнетена» — передразнила она с хрипотцой.

— У него скрипучий голос?

— Да. Наверное, курит много. Больше ничего не могу сказать.

Она не представляла себе, насколько полным и важным для меня был ее ответ.

Завтра очередная проверка, и к ней надо как следует подготовиться.

Выяснение подробностей пребывания Светы в офисе растянулось на несколько часов. Я не теряла времени даром и вырвала из привычной суеты Веру Вятскую.

— Можно с тобой поговорить?

Вера работала очень давно и считалась ветераном этого бизнеса. Она была моложе меня, но занимала более высокое положение, поэтому и говорила со мной несколько пренебрежительно.

— Проблемы с реализацией?

— Нет, я совсем не о том. Меня сюда привели Катя Калинина и Света Уварова. Я оказалась под ними. Что ты думаешь о них?

— Тебе интересно, под кого ты попала? Но это не играет никакой роли. Здесь каждый сам себе босс. Ты можешь послать все к чертям и вообще не начинать крутиться. Процент таких людей очень высок. Остаются единицы.

— Я хочу остаться.

Она кивнула, что понимает меня.

— Про Катю я ничего не могу сказать. А вот Света когда-то была моей клиенткой. Теперь она зарабатывает весьма неплохо.

— Уварова покупала у тебя «Найс боди»?

— Да. И похудела. Даже слишком. Такое ощущение, что параллельно с этим она сидела на игле. Но потом она вовремя опомнилась и смогла вылечиться. Сейчас у нее неплохая выручка. Правда, у меня побольше. В общем, Света нормальная баба. Иногда дает очень умные советы. К ним не грех и прислушаться.

Поблагодарив Вятскую за консультацию, я продолжала заниматься сбором информации.

К концу рабочего дня я знала, что Света ушла вчера в шестом часу, а до этого здесь произошла довольно неприятная история.

Получив на складе товар, Уварова прошла к столу, где уже сидели трое: девушка Вятская, тетушка Узлова и бабуля Носова. Вчетвером они мило трепались некоторое время, потом к ним присоединились Прыгов, его секретарша и завскладом. Выручка в тот день была хорошая, и в конце рабочего дня Дима раскошелился на большой торт. Чаепитие сопровождалось дебатами на разного рода темы, пока Уваровой не взбрело в голову начать вслух сомневаться в достоинствах «Найс боди» и говорить о возможном привыкании к препарату. Описывая эту сцену, бабуля Носова выделяла такие глаголы, как: потреблять, вынуждать, просить, платить и, наконец, помирать.