Алёна Белозерская - Пережить все заново Страница 20

– Она знает, где эта дурочка?

– Завтра улетаем домой, – вместо ответа произнесла Полина и со вздохом облегчения, будто прошла тысячи километров пешком, присела в кресло.

– А Тоня?

– Пока останется в Париже.

– Вот нахалка, – рассерженно пробормотала Зина. – Значит, развлекается, в то время как мы переживаем, куда пропала наша красотка и все ли с ней в порядке?! Это безответственно. Я все-таки испорчу ей прическу.

– Непременно, – ответила Полина и поднялась. – Пусть развлекается, – добавила она, жалея, что не может поделиться с подругой секретом, хотя испытывала острую необходимость в поддержке. – После будем ее ругать. Я к себе, соберу вещи и позвоню в аэропорт… У нас обратные билеты с открытой датой?

– Да. Ты расстроена?

– С чего ты взяла?

– Выглядишь так, будто тебя побили. Встреча с мадам не удалась?

– Отнюдь нет. Все остались довольны. – Полина потерла лицо и пожаловалась: – Я устала от клиентов, думающих, что я Господь Бог, и требующих невозможного. От эксцентричных особ, постоянных перелетов. Мне все надоело.

– Тогда выходи замуж, рожай ребенка и сиди дома, – предложила Зина, заранее зная, что подобная картина вызовет еще большее неудовольствие, и была удивлена, когда Полина, соглашаясь, кивнула.

– Наверное, так и поступлю, – сказала она, направляясь к двери. – Я позвоню позже, скажу, во сколько у нас вылет.

В Москву Полина возвращалась с тяжелым сердцем, однако вынуждена была постоянно улыбаться, демонстрируя хорошее настроение, чтобы не вызывать подозрений у проницательной Зины. Похоже, та абсолютно не догадывалась о буре эмоций, захлестнувших душу Полины, которая только и мечтала о том, чтобы остаться наедине с собой, снять надоевшие маски с лица и, наконец, выплакать все страхи и отчаяние. В Париже этого не удалось сделать, так как необычайно сильное волнение не позволило ни одной слезинке вырваться наружу. Уснуть из-за тяжелых мыслей также не получилось. Всю ночь она бесцельно бродила по номеру, стояла на балконе, разглядывая спящий город, и думала о Тоне, бедной девочке, которой сейчас, возможно, намного хуже, чем Полине.

Утром за завтраком пришлось нацепить улыбку и не расставаться с ней до приезда в Москву, где в аэропорту их с Зиной встречал Сафет в компании Нины. При виде девочки у Полины подогнулись ноги, она испуганно сжала ручку сумки, затем быстро вернула улыбку на место, постаравшись, чтобы эта минутная потеря самообладания прошла незамеченной для остальных. Никто не обратил внимания на ее волнение: Зина полностью переключилась на коротконогого Сафета, бросившись в его объятия, а Нина еще не разбиралась в тонкостях физиогномики и не умела по выражению лица и положению тела оценивать истинное настроение и намерения человека.

Поцеловав девочку, Полина улыбнулась невысокому, крепко сбитому «злобному карлику», который производил на нее двоякое впечатление. С одной стороны, Сафет привлекал явной физической силой и уравновешенностью характера. С другой – один лишь вид шрамов на лице и пронзительный взгляд будили страх в душе и вызывали желание убежать. Босниец был мрачным и опасным, это безошибочно чувствовалось в его манере преподносить себя, однако он кардинально менялся в присутствии Нины, становясь мягким и покорным. Да и отношения с Зиной наделили Сафета чувственностью, которая, по словам Литвина, появилась, лишь когда друг обрел счастье в личной жизни. Действительно, эта «тумбочка» при виде любимой женщины засветилась, как фонарь на темной улице. Порция счастья досталась и Полине, когда босниец схватил ее за талию и резко оторвал от земли, а после рассмеялся, повернувшись к Зине:

– Может, сядешь на диету, чтобы я и тебя смог носить на руках?

– Еще чего! Я и в своем весе могу удачно устроиться на твоей шее.

– Ее честность, как всегда, меня обезоруживает. – Сафет опустил Полину на пол. – Где третья?

– Осталась в городе любви, – ответила Зина, и Полина с благодарностью посмотрела на нее, так как не знала, что ответить на этот простой вопрос. – Бублик, нам нужен транспорт, чтобы довезти чемоданы до твоей машины. Боюсь, в руках не дотащим.

– Ты потратила все свои сбережения? – улыбнулся Сафет, получивший это смешное прозвище из-за своей фамилии – Сушич.

– Для себя, любимой, ничего не жалко. Нина, а ты почему молчишь? Где папку потеряла? Почему он не приехал встречать твою будущую…

– Михайлова! – Полина вовремя одернула «распустившую» язык подругу. – Держи себя в руках!

– Папа… он… – замялась Нина и посмотрела на Сафета, ища поддержки.

– Не смог приехать, – подсказал «добрый дядя», и в глазах его Полина увидела странное, несвойственное ему смущение. – Занят.

– Чем? – бесцеремонно допытывалась Зина, но Сафет решил избавить себя от объяснений, отправившись на поиски багажной тележки.

После, уложив чемоданы и усадив на эту огромную гору Нину, они веселой компанией отправились на стоянку к машине Сафета. Полина огляделась по сторонам, отметив, что босниец передвигается без охраны. Впрочем, он не нуждался в сопровождении, и без того внушая страх любому, кто смотрел на него. Вряд ли кто-либо решится напасть на эту груду мышц, которую могла остановить лишь пуля, никак не кучка отважившихся вступить в рукопашную с чемпионом Европы по самбо.

– Сафет, а где мама Нины? – вырвалось у Полины прежде, чем она поняла, что должна задавать подобные вопросы отцу девочки, а не его другу. – Просто Литвин никогда не говорил о ней, а Нина так привязана ко мне, будто никогда не…

– Все в порядке, – прервал ее объяснения Сафет и бросил короткий взгляд в салон машины, где Зина вела милую беседу с девочкой. – Зная, насколько Филипп бывает скрытным, я понимаю твой интерес. – Он захлопнул багажник и улыбнулся Полине, огорченной тем, что подняла столь «острую» тему. – Она умерла.

– Понятно, – быстро ответила Полина, вспомнив разговор с Хулией, похоже, не солгавшей, сказав, что ее давно считают мертвой.

– Куда тебя отвезти?

– К Литвину, – пошутила Полина, снова заметив, что Сафет отвел взгляд в сторону. – Что происходит, дорогой? Ладно, не отвечай. В любом случае рано или поздно все узнается.

С тяжелым предчувствием Полина села в машину и, обняв прильнувшую к ней Нину, молча наблюдала за дорогой. У подъезда своего дома она поцеловала девочку, пообещав встретиться с ней, как только появится свободное время, и попрощалась с влюбленной парочкой.

– Можешь завтра не выходить на работу, – разрешила она, с нескрываемой завистью глядя на то, с каким вожделением Сафет сжимает руку Михайловой, и послала всем воздушный поцелуй.

Квартира испугала Полину тишиной. Она быстро прошлась по пустым комнатам, включила музыку, чтобы избавиться от страха в душе, и присела на диван. Оставшись, наконец, одна, Полина испытала облегчение, оттого что больше не нужно разыгрывать бодрость и веселье, но и выплакаться, как мечталось в самолете, у нее не получилось. Она вдруг испытала чудовищную ненависть к женщине, которая посмела играть с ее чувствами. Более того, захотелось вернуться в Париж и избавиться от причины ярости, тисками сдавившей грудь.

Глава 8

На следующий день Полина приехала в офис в восемь и была удивлена тем, что большинство сотрудников уже находятся на своих рабочих местах. Создавалось впечатление, будто они ночевали на широких диванах в комнате отдыха или в креслах перед столом, держа телефон в руке. Усмехнувшись, она заметила, что у многих на столах стояли стаканы с водой, лимоном и кубиками подтаявшего льда. Лишь один глоток такой колючей жидкости делал голос бодрым, полностью убирая из него нотки сна или усталости. Когда Полина работала простым консьержем – так принято было называть рядовых сотрудников, – она нередко пользовалась этим способом проснуться, ибо клиенты не обращали внимания на время суток, когда набирали номер своего «ведущего», желая озвучить заказ. Они не задумывались о разнице во времени, звоня из Нью-Йорка в Лондон с просьбой немедленно заказать столик в ресторане, запись в который велась за полгода вперед. Столик нужен был на девять, звонили при этом едва ли не из машины по пути в заведение, и никто не волновался о том, что в Лондоне уже все давно спят. По мнению клиентов, консьерж, который вел их дела, не имел права на сон. По первому зову он должен поднимать трубку и безропотно удовлетворять просьбы тех, кто щедро платил за помощь в осуществлении желаний. Именно поэтому в агентстве «VIP-life concierge» работали в основном молодые, не обремененные семьей люди, у которых и нервы были крепкими, и дети по ночам не просыпались от нежданных звонков. Ритм работы был бешеным, график ненормированным, так что женато-замужних, спокойных «старичков чуть за тридцать», в компании можно было по пальцам пересчитать, но и они занимались не требовательными клиентами-фантазерами, а в основном бухгалтерией или же юридическими вопросами. В общем, приезжали в офис к десяти утра и с чистой душой уезжали домой к супругам и детям ровно в шесть вечера. Остальные вынуждены были подстраиваться под тех, для кого, собственно, и работало агентство, неугомонных клиентов, жизнь которых била ключом, обдавая брызгами всех, кто находился рядом.