Фредерик Дар - Слепые тоже видят Страница 20

Она садится в мое кресло. У него скрипит спинка и один из подлокотников разболтался.

- Антуан, - шепчет она настолько тихо, что и вправду нужен очень натренированный слух слепого, чтобы услышать этот зов.

- Да?

- Иди сюда...

Я знаю, где она. Я опускаюсь на колени перед ней и прижимаю свою правую щеку к ее ногам. Ее сухая, но ласковая рука медленно гладит мое лицо.

- Антуан, - вновь тихо говорит Фелиция, - как с тобой это произошло?

Я подскакиваю.

- Что именно, мама? Не понимаю, о чем ты!

Она глубоко вздыхает.

- Послушай, мой дорогой. Марта ничего не пишет в письме о своем доме, механик пригнал машину к дому, она стоит перед оградой, а пока ты отсутствовал, я переклеила в твоей комнате обои на те, что ты сам выбрал. Теперь объясни мне, как это с тобой произошло?

Глава (попросту) десятая

Фелиция сидит в кресле и вяжет. Эта миниатюрная дуэль двух длинных, тонких спиц напоминает мне поединок двух кавалеров. Я вспоминаю "Три мушкетера"... Мне хочется вернуться в то время, когда я впервые в жизни прочитал Александра Дюма. Вот это книга, настоящая. Которая тебя то уносит, то захватывает! Сейчас все как-то стерто: разучились писать хорошие книги. Есть только рецепты. Литература, удаляющая от действительности, - это термин, наводящий на мысль о безвкусной "Книге о вкусной и здоровой пище". Слова там становятся ингредиентами. А театральные пьесы можно сравнить с остатками соуса, подогреваемого на слабом огне.

Радио приглушенно испускает звуки какого-то концерта типа классической музыки. Скрипки, рыдая, перепиливают ящик. Сначала отрываются гвозди, потом доски. Но ящик остается цел. У меня стойкая аллергия на скрипки. Менухин или еще кто - для моих ушей все равно железом по стеклу. Единственный, по моему мнению, кто умеет пользоваться скрипкой, это Арман (чуть не сказал "художник", но вовремя спохватился: он ломовик!). Он их по крайней мере ломает надвое или просто давит ногой. Вот тут инструмент становится поистине артистичным. После его рук исправленный (значительно) Страдивариус - бесценная вещь. Настоящий знаток вам подтвердит.

Я знаю, что маман иногда поглядывает на меня, продолжая вязать. Когда она поднимает глаза от своей работы, тихий стук спиц несколько замедляется, становится спокойным, размеренным...

Прошло два дня, как я приехал.

Моя новая жизнь начинает потихонечку утрясаться. Когда вы разбиваете яйцо в горячее масло на сковороде, оно постепенно утолщается, изменяет цвет и консистенцию. Вот и я мало-помалу становлюсь яйцом на сковородке.

Каждое утро в одно и то же время мне звонит Берю.

- Привет, малыш, что нового с глазками?

- А ничего...

Он вздыхает. Потом проникновенным тоном, в котором я ощущаю неуверенность, говорит:

- Не убивайся так, оно вернется.

- Посмотрим... Ну а ты, как работа?

- Знаешь, мужик, скажу тебе честно - сплошной цирк! Вчера за день шестнадцать раз с Бертой и один раз с консьержкой на лестнице, пока та подметала. Но уже слухи поползли по улице. Волчицы смотрят мне прямо в ширинку, и я чувствую томность в их глазах. Не далее как вчера жена мясника практически изнасиловала меня между двух полутуш говядины. Я уже предвижу момент, когда желающие станут являться ко мне прямо на дом. Тут поневоле занервничаешь.

Мне бы его заботы!..

Я обещаю ему скоро увидеться и спешу повесить трубку.

Берю, как и многое другое, относится к моей прошлой жизни. Он со своим огромным достоинством болтается в том мире, где мне больше не черта делать... И у меня нет пока желания встречаться с ним. Да и вообще ни с кем.

Я начинаю все сначала под опекой Фелиции. Пусть она меня переделывает. В пути произошло несчастье. Теперь она должна открутить счетчик на ноль и поставить своего мальчика в исходное положение. Она это сумеет. Вы уверены в ее мужестве? Я тоже. Ни слезинки! Ровный голос! Мне кажется, что она меньше беспокоится сейчас, чем когда я в детстве чихал или кашлял. Маман думает. Она ищет средства исцеления. И может быть, найдет! Я ей верю. Я передал себя ей одной, вручил ей свою судьбу, что в нормальной жизни является исключительно мужским правом.

Я приподнимаю голову, усилием воли пытаюсь ее увидеть. Мне вдруг кажется, будто что-то промелькнуло, отблеск, искорка. В моем воображении возникает эмбрион картинки, который тут же гаснет, закрывается чернотой.

- Ты красивая, мама. Я угадываю, что она вздрагивает. Надежда... Но я быстро вывожу ее из заблуждения.

- Нет, я не вижу, я просто знаю. Так даже лучше, чем смотреть на тебя. В этом настоящее присутствие.

Скрипка пиликает все пронзительнее и начинает действовать мне на нервы.

- Мам, может, выключить радио? - спрашиваю я.

- Хочешь, я поищу другую станцию?

- Нет, не надо. Тишина - это сейчас тот мир, в котором я иду по звукам. Мне нужно шлифовать слух, понимаешь?

Она понимает.

Но в это время, как по иронии, звонит телефон. Я без поиска сразу же снимаю трубку. Слышу голос шефа. Наконец-то!

Безусловно, он мне сейчас скажет, что они без меня тра-ля-ля и тра-та-та. И так без конца. Все продумано у этих людей. Все оценено, измерено, разложено по полочкам. Что бы ты ни делал, ты подпадаешь под какую-нибудь категорию. Ты имеешь право на то-то и то-то. И пользуешься тем-то и тем-то.

- Приветствую вас, мой дорогой друг! Хотелось бы немного поболтать с вами, я не очень вам помешаю?

- Ну что вы, господин директор, конечно, вы же знаете, сколько у меня теперь времени!

- Чем вы занимаетесь?

- Выстругиваю палочку в перерывах между уроками азбуки для слепых.

Маман адресует мне укоризненное "тсс-тсс". Любопытно, что с тех пор как у меня накрылись глаза, она стала по отношению ко мне, я бы сказал, суровой.

Словно ждала, что я стану инвалидом. Будто бы она восприняла это как некое лукавство. В серьезных случаях любовь становится натянутой, как тетива лука.

Шеф не реагирует на мою реплику.

- Вы, наверное, сатанеете от вашей новой жизни, мой бедный друг?

- Ну, не совсем, или, скорее, да, если можно назвать это сатанением. Получается, что многое не соответствует тому, что себе воображаешь. Но все равно, очень мило с вашей стороны, что вы позвонили узнать, как мои дела, господин директор.

- Вы встречались с офтальмологом?

- Я виделся (если я могу позволить себе это выражение) уже с тремя за последние три дня. Трудно сделать больше, учитывая тот факт, что специалисты часто не могут принять сразу же. Но они мне дали рекомендации.

- Их мнения совпадают?

- В одном-единственном аспекте - да.

- Надежды есть?

- Немного. Феномен Ребуля в полной мере мог бы вернуть мне зрение, но вероятность, что он сработает, практически равна нулю. Ну а у вас, патрон, дела движутся? Выловили что-нибудь?

Ритм его дыхания меняется. Я понимаю, что он намеревался говорить только об этом. Мое зрение - чихать ему на него. Сейчас в его голосе появляется что-то новое. Будто что-то скрипнуло.

- О, лучше об этом не вспоминать! Команда водолазов вернулась ни с чем. Эхолоты, металлоискатели, всякое другое оборудование ни черта не дали. Ничего не обнаружили! Нашли только остов огромного дирижабля. Нашли даже украденный грузовик. Но он был пустой. Хотя глубина в этом месте не превышает трехсот метров.

Он умолкает в ожидании, когда возьмет слово бывший блестящий Сан-Антонио. И Сан-Антонио действительно берет слово. Как он делал раньше, в те времена, когда мог взять под визуальный контроль вопрос, является ли девушка и вправду блондинкой.

- Господин директор, а если дирижабль взорвался не случайно?

Пауза. Он переваривает мой вопрос. Процедура, похожая на распечатывание конверта, который был только что заклеен и клей еще не высох.

- Продолжайте, малыш, продолжайте...

Не правда ли, мило? Вот я опять стал его "малышом". Возвращение Сан-А в романе "Слепой видел верно"!

- Представим себе следующую историю, патрон... Похитители камня нанимают дирижабль, чтобы завладеть алмазом, и им это удается при обстоятельствах, о которых мы знаем. Но это средство передвижения архаично. На нем далеко не улетишь. И потом, дирижабль хорошо виден... Но им как раз и нужно, чтобы их заметили. Это входит в их план. Им нужно что-то, что вызовет шумный эффект, а затем ликвидируется и даст им возможность под прикрытием катастрофы исчезнуть самим.

Через некоторое время после похищения алмаза они перевозят его в другое место, где их ждет другой грузовик. Затем они устанавливают взрывное устройство на борту дирижабля и он спокойно летит над океаном. Происходит взрыв. Остов тонет в воде. Следователи приходят к заключению - что мы и сделали второпях, - будто на борту дирижабля произошел несчастный случай. Начинают исследовать дно моря, и, ничего не найдя, отступают. А за это время наши хитрецы прячут неоценимую находку в надежном месте.

- Ход ваших мыслей совпадает с моим, Сан-Антонио. Я хотел услышать ваше мнение на этот счет, и теперь мои последние сомнения развеялись. Я пошлю еще одну комиссию следователей в Дуркина-Лазо. Специалистов по Африке. Пусть исследуют всю страну, а заодно и соседние страны. Мы разыщем алмаз, Сан-Антонио! Я не допущу, чтобы меня одурачили люди, которые... которых... с которыми... Всего доброго!