Елена Яковлева - Красное бикини и черные чулки Страница 20

— По вопросу борьбы с курением. Вы, конечно, в курсе, что эту проблему наш президент недавно поставил на Госсовете. Мы сейчас готовим передачу на эту тему, и хотелось бы знать, как у нас в городе обстоят дела с никотинозависимостью. Вы ведь у нас социальные вопросы курируете.

— С никотинозависимостью? — переспросил Вице и почесал лысину. Нет, я этого, конечно, не видела, просто звук был очень характерный. — Проблема очень важная, но я так сразу не готов…

— Но у меня есть примерный перечень вопросов, который мы могли бы обсудить…

— Тогда… — Вице снова почесал лысину. — Можете завтра прямо к девяти подъехать?

— С большим удовольствием, — заверила я его и подобострастно подождала, когда он положит трубку.

— Завтра в девять, — торжественно отчиталась я перед Жанкой.

— Ну, ты профессионалка, — уважительно цокнула она языком, — а главное, как ловко президента приплела… Высший пилотаж!

— При чем тут приплела? — Я сделала серьезное лицо. — Просто вопрос назрел. А то курят тут все, кому не лень. — И снова уставилась на фотографию. — Слушай, Жан, а не кажется ли тебе, что физиономия у Пахомихи какая-то несоответствующая моменту? Ну… Слишком серьезная, что ли…

Жанка склонила голову набок:

— Да есть немного. Но ты сама посуди, чай не с первым встречным трахалась, а со вторым человеком в городе.

Жанка вновь вознамерилась ночевать у меня, аргументируя свое решение необходимостью охранять меня вместе с вещдоком. Я пошла ей навстречу, хотя с трудом представляла, как бы она меня защитила, случись покушение. Если бы только грудью на амбразуру бросилась, тем паче что она у нее пухлая, как деревенская подушка.

Ни по дороге, ни в подъезде никаких поползновений на мою персону отмечено не было, но бдительная Жанка без устали вертела головой с риском свернуть себе шею. А уже дома она замучила меня советами, «как лучше усыпить бдительность Вице на первом этапе операции, чтобы на втором не дать ему ни малейшего шанса». Я же под монотонное Жанкино зудение лениво набрасывала вопросы на тему борьбы с курением к завтрашней встрече с Вице. Особо усердствовать не стала, ограничилась десятью, справедливо полагая, что после того, как на свет будет явлена фотография из конверта, наша беседа с Вице неизбежно перетечет в новое русло.

Жанка донимала меня до глубокой ночи и успокоилась лишь после того, как я пригрозила выставить ее за дверь. Пожелала мне спокойной ночи и вольготно обосновалась на моем диване. Уже сквозь сон я слышала, как она, поворочавшись с боку на бок, вылезла из-под одеяла и тяжело прошлепала на кухню. Вот уж слониха так слониха, подумала я, прежде чем окончательно отрубиться.

Утром мы проспали, а потому собираться пришлось с неимоверной скоростью. Я металась от платяного шкафа к туалетному столику и орала на Жанку, которая ползала, как черепаха. Без четверти девять, уже в машине, я инструктировала Жанку, что говорить, если я вдруг срочно понадоблюсь Краснопольскому. Жанка зевала, как окунь на прилавке, и тупо кивала. Без пяти девять я высадила ее в двух кварталах от Дома радио и сломя голову понеслась дальше. Опоздав всего-то на две минуты, я, сбрасывая на ходу пальто, влетела в приемную Вице, где меня и поджидала первая по счету неожиданность.

Секретарши по меткому прозвищу Коза, по реакции которой на мое явление я собиралась определить, причастна ли она к чудесному возникновению конверта с фотографией, в приемной не было! Была совсем другая, ничуть не похожая на ту, с которой у Жанки случилась историческая потасовка под стенами «Белого дома».

— Вы Соловьева с телевидения? — спросила эта другая, прежде чем я успела что-либо сообразить. — Виктор Степаныч вас ждет. — И распахнула передо мной заветную дверь.

— Очень приятно, — ляпнула я непонятно зачем и, полная смятенных чувств, шагнула в кабинет второго человека в городе.

Вице принял меня с медовой улыбкой на лице. После дежурного обмена приветствиями я напустила на себя деловитости и выдала первый вопрос на актуальную тему борьбы с курением из подготовленного накануне перечня. Вице, в свою очередь, состроил многозначительную мину и начал заливаться соловьем, клеймя табачную рекламу. И все то время, пока он морочил мне голову своими твердыми антиникотиновыми убеждениями, я исподтишка изучала его, пытаясь составить на его счет определенное мнение. Только ничуть в этом не преуспела.

Когда заготовленные мною вопросы иссякли, я поняла, что наступил решающий момент, и со словами: «А что вы скажете на это?» — сунула руку в сумочку. Под «этим», как вы уже догадались, подразумевался конверт со скандальной фотографией, да только его-то в сумке как раз и не оказалось!

ГЛАВА 14

А теперь представьте себе мою физиономию. Я копалась в сумке, из последних сил стараясь сохранить видимость хладнокровия, а Вице все с той же карамельно-ванильной улыбочкой терпеливо ждал, чем это кончится. А кончилось это тем, что я вытряхнула содержимое сумочки прямо на полированный стол Вице. Все, включая кошелек, записную книжку, пудреницу и мобильный телефон, было на месте. Одного только конверта с фотографией и не хватало. Я даже смутно подозревала, чьи это штучки, но в тот момент всего важнее было выйти из идиотской ситуации с наименьшими потерями.

— Э… Кажется, фокус не удался! — выжала я из себя глупую шуточку. — Самое главное я забыла.

Вице наморщил переносицу:

— Что вы забыли?

— Я… Я забыла сценарий передачи о борьбе с курением…

— А что, уже и сценарий имеется? — Похоже, Вице не нашел в моем поведении ничего особенно странного.

— Собственно, это даже не передача… Скорее один из сюжетов. Кажется, я забыла вам сказать, что теперь я буду заниматься криминальной тематикой. Вместо погибшей Ольги Пахомовой. Вы, наверное, ее знали?..

Вице, как и подобает случаю, убрал с лица миндальное выражение:

— Да, немного… Она бывала у меня пару раз, как и вы сейчас. Просила что-нибудь прокомментировать. Талантливая была журналистка. Мне искренне жаль, что с ней случилось такое несчастье… Вот, кстати, и тема для серьезного анализа. Что до курения, то я не совсем понимаю, при чем тут криминал?

— Ну, может, прямой зависимости здесь и нет, — я врала напропалую, — только граждане спрашивают, как этот закон будет осуществляться. Кто, к примеру, будет наказывать его нарушителей? Милиция или еще кто?

— Думается, что здесь свое веское слово должна сказать общественность, — не растерялся набивший оскомину на юбилейных речах Вице.

— Полностью с вами согласна, — добавила я свою порцию елея и стала прощаться.

Вице — знать недаром на казенный кошт по Голландиям раскатывал — галантно проводил меня до дверей своего кабинета, у которых мы и обменялись теплым еврорукопожатием. Рука у Вице была сухая и в меру теплая, а значит, с нервами у него все в порядке. И с кислотно-щелочным балансом, я думаю, тоже. Чего не скажешь обо мне. Меня так прямо трясло от бешенства и нетерпения поскорее заглянуть в подлые Жанкины глазки, а в том, что именно она и умыкнула конверт с фотографией, я уже ни одной минуты не сомневалась.

Да кто, кроме нее, скажите на милость? Еще вчера вечером он лежал в моей сумке. В машине его тоже никто не мог свистнуть, только та же Жанка. Оставалась еще, правда, ничтожная доля процента, что я могла его где-нибудь выронить, но, честно говоря, я даже не брала ее в расчет.

В вестибюле Дома радио мне буквально под ноги бросился невесть откуда взявшийся Мелкий Пакостник и завел свою занудную волынку:

— Марина Владимировна, мне нужно с вами поговорить…

Как всегда, в самый неподходящий момент!

Наверное, небывалая злость на Жанку придала мне мужества, и я в первый раз в жизни отшила его самым натуральным образом:

— У меня нет свободного времени.

— А когда будет? — Наверное, Пакостник не поверил своим ушам.

— Для вас — никогда! — сурово отрезала я и устремилась прочь, оставив своего пожизненного соглядатая в страшном смятении. Не удивлюсь, если после моей жесткой отповеди бедный Пакостник почувствовал, как земля уходит из-под его ног, но по-другому я уже просто не могла. И потом грех ему обижаться, учитывая, что он один извел меня больше, чем все мои законные и гражданские мужья, вместе взятые.

У Жанки был жалкий вид побитой собаки. Причем не какой-нибудь там породистой, а затрапезной дворняги из тех, что ошиваются по помойкам. Мне одного взгляда хватило, чтобы окончательно удостовериться в том, что конверт с фотографией уже у Кошмарова. И, скорее всего, он сам за ним приезжал, потому что Жанка вряд ли успела бы так быстро обернуться туда и обратно. Все еще висящий в комнате смог от кошмарных кошмаровских папирос служил тому лишним подтверждением.

Завидя меня, Жанка затрепетала, как молодая осина на ветру.