Оксана Обухова - Смерть – плохая примета Страница 20

Пассажирские места в машине распределились сами собой: от сквера Игнат вышел левее и притопал аккурат к задней дверце, Мария не собиралась выскакивать наискосок и подошла к дверце рядом с водительским сиденьем.

– Пристегнись, – с привычной уже суровостью напомнил Савельев и в заднее зеркало покосился на Игната: – Едем по Ленинградке?

– Ага. Сначала до Вышнего, там свернем и километров пятьдесят до озера.

«В такую бы поездку да с купальником, – не особенно расстраиваясь, подумала Марья. – Все нормальные девочки уже давно в соляриях ноги поджарили, одна я с куриной кожей в цыпках… – Мельком взглянула на свои абсолютно гладкие икры: – Привередничаю. Но загорать надо. Не все ж о работе думать…»

Мужчины о подобных мелочах, как купальные плавки и бронзовые тела, даже чуточку не задумались. Легко решили, легко собрались – только ремнями безопасности перепоясались, – легко поехали.

Женщины так не могут. В дорогу длиною километров пятьсот пакуют багаж за сутки, суетятся – кромсают бутерброды, запасаются минералкой, солью, сахаром, салфетками, если дорога ранняя, заполняют термос кофе. В багажник прячется чемодан, заполненный мелочами «на всякий случай»: если грянет дождь, если бутерброд на чистую кофточку свалится маслом вниз (то же самое со штанами-юбками), если придется заночевать или ходить по шашлыки да по грибы, панамку от солнца, зонт от дождя, крем до и после загара, пакет трусов, носков, бюстгальтер. Мужу чистые плавки и футболку. В сумочку возле себя три килограмма косметики.

Роман остановил джип возле небольшого супермаркета, позвал с собой Марию и быстро распихал в пакеты дорожный набор, состоящий в основном из всяческой воды и мясных нарезок. Мария подсунула туда две упаковки бумажных платков и пачку зубочисток, если в копченой нарезанной колбасе попадутся жесткие волокна.

И все. В дорогу. Бутербродов на скорую руку даже жевать не стали. Под Тверью остановились у придорожного кафе и нормально пообедали: первое, второе, третье – пирожок с компотом.

Роман был очень недоволен. Еще в пробке у развилки на Зеленоград спросил Игната:

– Ты был на той фазенде?

– Конечно, – чуть удивленно отозвался тот. – Там тренировочная база.

– На тихоновской фазенде? – в свою очередь поразился Савельев.

– Не совсем. Тихон в девяностых выкупил на озере турбазу и теперь там натаскивает новичков. Нас тоже собирали раз в три месяца, гоняли.

– Круто.

– А то. У Тихона не забалуешь. Распорядок дня, кроссы, никаких девок… пардон, девушек. Подъем в 6.30. Зарядка, завтрак. – И немного загордился: – Порядки воинские. Чуть что не так – на губу. Нужник драить. Не слушаешься – в зубы.

– И много народа на базе?

– Когда как. Если сборы проводят – много. До полусотни наберется. Обычно – только сторожа и персонал.

– Персонал? Повара-уборщики?

– Счас, – фыркнул Гнат. – Готовим сами! Убираем тоже. Персонал – завхоз, продуктовый начальник, два мужика, которые собак тренируют.

– Собак?! – снова переспросил Савельев.

– Ну да. Территория огромная, ее только с собаками охранять. Сам Тихон за забором живет, на взгорке, его тоже собаки охраняют.

– Не знал, – покачал головой Роман и добавил задумчиво: – Поднялся Тихон.

– А вы, Роман Владимирович, думали там – так себе? Моторки, пляжик? Там – база. Логово! У Тихона вся округа схвачена, чужие не сунутся.

Последние слова очень не понравились Роману Владимировичу. Он повернул голову к Марье, пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты едешь к другу, – осторожно напомнила умница-кошка, – пусть даже к бывшему… Но если хочешь… я и там не выйду из машины. – Роман продолжал смотреть на пассажирку, сзади раздавались гудки клаксонов, пробка медленно тронулась вперед. – Поехали. Оставлять меня в Москве – глупо.

Я могу понадобиться там, и не забудь: его сестра – моя подруга. Не в прошлом, а в настоящем.

Роман нажал на газ и тронулся за убегавшим грузовичком.

Возвращаться было уже поздно – на встречной полосе пробка стояла намертво, – да и в словах Марьи был резон.

Но настроение уже испортилось. Савельев включил музыку погромче и практически до самой остановки под Тверью ехал молча. Почти без разговоров домчался до съезда с московской автострады на второстепенное – разумеется, разбитое и узкое – шоссе.

Пассажиры сидели тихими мышатами и слушали мелодии по выбору водителя.

Серая, с заплатами, асфальтовая лента почти час извивалась между не слишком приятных, замусоренных кустами и крапивой лесов. Деревенек становилось все меньше, когда Игнат скомандовал – поворот! – и машина, прошуршав вдоль густых зарослей, въехала в красивый сосновый бор с чистым подлеском, покрытым зеленым мхом землей.

– До озера километров пять, – сказал Гнат. Парень возбужденно крутил головой, узнавал приметные места, радовался полянкам и пням: – А вот тут Гаврош ногу подвернул – во-о-он на том пне сидел, ждал, пока машина приедет. Лодыжка распухла, просто жуть! Думали, ахилл порвал, но ничего, обошлось.

Умятая колесами грунтовая дорога внезапно выплеснулась на косогор, и Маша ахнула: внизу лежало озеро. Метров пятьсот в поперечнике, темно-темно-синее, поблескивающее под солнцем, оно напоминало формой изогнутую винную бутылку с выпуклой этикеткой в центре – небольшим лесистым островом. Машина ехала со стороны горлышка, из которого озерная вода перетекала то ли в другое заросшее озерцо, то ли в болотистую реку. Вдалеке, за этой речкой чуть виднелись крыши деревеньки.

– Нам вниз, – тихо сказал Игнат и как бы подобрался. – Еще примерно метров семьсот. Лодочный причал видишь? – спросил Марью.

– Нет, – почти расплющив нос о стекло, ответила она.

– Жаль. Там пляж и причал фазенды, их только с этого места видно. Красиво.

В голосе провожатого не звучало ни малейшей радости от вида окружающих красот. Захряпин сгорбился, зажал руки между колен.

– Сейчас будет шлагбаум. Въезд в лагерь.

– Он охраняется?

– Да. Частная территория.

Игнат говорил отрывистыми фразами, нагнетал напряжение, и, поняв, как волнуется парень, Маша обернулась к нему с ободряющей улыбкой. Игнат глянул на подругу тренера как будто из зарешеченного кузова милицейского воронка. Как будто уже приговоренный.

– Не кисни! – приободрила Марья. – Про рвемся!

Машина подъехала к высокому, метра в два забору из сетки-рабицы, поверх которой, на железных штырях, натянули несколько рядов колючей проволоки, и уткнулась в ворота, составленные из квадратных железных реек.

– Надо же, – охрипшим от волнения голосом сказал Игнат. – Прошлым летом ворот не было. Укрепились.

На круглом железном столбе, навстречу машине поворачивалась камера наружного наблюдения. Роман высунул голову из окна.

– Савельев к Тихону Валерьевичу, – сказал ка мере.

На воротах щелкнул электронный замок, и створки медленно разошлись в разные стороны.

Маша повернула голову налево: по утоптанной тропинке вдоль сетки, прищуриваясь на прибывших, шел крупноголовый парень с овчаркой на поводке. Укрепились, рефреном прокручивая в голове чужие слова, думала Мария.

Джип въехал на территорию, Маша прочла загораживаемую ранее спиной Романа яростно красную, с желтыми буквами табличку: «Спортивно-оздоровительный лагерь. Честная собственность. Охраняется собаками».

Метров триста машина ехала по полю, заросшему яркой июньской травой, все дальше уходя от озера. Буйные прибрежные кусты загораживали воду, джип проехал вдоль еще одного забора – за ним был непосредственно лагерь, и подобрался к ограде, выложенной из красного кирпича, глухие ворота из железных листов уже открывались перед носом автомобиля.

– Фазенда Тихона, – глухо проинформировал Захряпин. От будки охраны к машине подходили три тренированных плечистых парня в черных брюках и одинаковых серых рубашках с короткими рукавами. Один из них держал у губ рацию с короткой толстой антенной, два других встречали гостей неулыбчиво и внимательно.

– Савельев к Тихону Валерьевичу, – останавливая автомобиль, в окно сказал Роман.

– Вас ждут, – кивнул тот, что с рацией. – Выходите.

– Не слишком-то любезно, – проворчал боксерский тренер, выбрался из салона и, озираясь, разминая уставшую за дорогу спину, встал возле джипа.

– Пожалуйста, оставьте в машине сотовые телефоны и если есть – оружие, – равнодушно-заученно проговорил старший тип с рацией.

Савельев удивленно поднял брови.

– Пожалуйста, – с нажимом повторил охранник.

Роман обернулся к появляющемуся из машины Игнату:

– У вас здесь всегда так гостей встречают?

Захряпин неловко повел плечом, тип монотонно выговорил:

– Таков порядок.

– Для всех? – набычился тренер. Взгляд крепкого накачанного парня метнулся в сторону, голос с деланым равнодушием произнес: