Андрей Троицкий - Братство выживших Страница 20

– Поднимайтесь выше! – заорал Тимонин не своим голосом. – Выше, выше!

За слоистым дымом пилоты не видели человека, метавшегося внизу. Вертолет был пассажирским вариантом «Ми-8», имел двадцать шесть посадочных мест. Сегодня на борту находились лишь все три члена экипажа, включая бортового техника, напросившегося посмотреть на пожар сверху, плюс трое пожарных из района, осматривающих горящий лес, местный эколог и лесничий.

Вертолет лесной авиационной охраны перебросили сюда только вчерашним вечером из другого района области для разведки горящего лесного массива, отслеживания новых очагов возгорания. Когда вертолет подлетел к высоковольтной линии, штурман заканчивал связь с пожарными, находившимися на земле в трех километрах к западу.

– Поднимайтесь! – орал снизу Тимонин, махая руками. – Ну, выше давай, выше!

Он чуть не сорвал голос, закашлялся от дыма, но вертолет, словно назло ему, опустился еще ниже, приближаясь к проводам электролинии. Тимонин решил, что теперь столкновения уже не избежать, если не произойдет чуда. Но чуда не произошло.

Вероятно, в последние секунды перед аварией командир корабля заметил перед собой огромную металлическую рогатку и даже провода линии, но ничего уже не успел предпринять.

Передняя часть вертолета впечаталась в верхнюю часть опоры. Удар был такой силы, что кабина смялась в гармошку. Опора высоковольтной линии стала медленно заваливаться на сторону, но не упала, а только повисла на толстых, как морские канаты, проводах. Вертолет же камнем упал вниз. Окружающий мир содрогнулся, когда шеститонная машина достигла земли.

Забыв о страхе, Тимонин, находившийся в ста метрах от места катастрофы, бросился к вертолету и через выбитые стекла заглянул в кабину, вернее, в то тесное сплющенное пространство, которое от нее осталось.

Ни черта тут не разглядеть! В дымном знойном мареве он скорее угадал, чем увидел чью-то ногу в белом носке, поднятую кверху. Нога мелко вибрировала. Она как бы не имела продолжения, и выше колена заканчивалась куском кровоточащего лишенного кожи мяса.

Тимонин постарался просунуть голову внутрь кабины, но мешали торчащие сверху и снизу осколки стекла, гнутая обшивка. Поверх штурвала лежала седая, залитая кровью голова пилота. Само тело зажато между сиденьем и штурвалом. На мгновение показалось, что пилот жив, и сейчас просто без сознания. Тимонин прищурил глаза, выставил вперед голову, силясь разглядеть детали, и понял, что летчик уже мертв или близок к тому. Ясно, помощь пилотам уже не требуется.

Он пошел вперед. Задняя часть фюзеляжа обломилась и встала вертикально, пропеллер на ее конце продолжал вращаться, издавая тонкий свист. Вертолет пока не загорелся, но Тимонин видел, как из треснувшего бака на землю ручейком бежит желтый керосин, а поврежденные двигатели, помещенные над салоном, извергали густые клубы черного дыма. Он обошел вертолет слева – овальную дверцу в салон не заклинило, лишь перекосило от удара. Из чрева разбитой машины доносились какие-то неясные звуки, шорохи или стоны. Тимонин размахнулся плечом, отбросил портфель подальше, на безопасное расстояние от вертолета, и вцепился пальцами в край двери, потянув ее на себя. Дверца не открылась, она просто отвалилась, едва не придавив Тимонина. Он увернулся и запрыгнул внутрь погибшей машины. Почему-то здесь дыма было больше, чем снаружи.

По узкому проходу Тимонин пробрался в салон. Пол был завален кусками дюрали и битым стеклом. Он хотел протереть глаза, но споткнулся о тело человека в военной форме. Полковник пожарной службы был жив. При ударе о землю пожарнику сломало в голени обе ноги и разлетевшимися осколками иллюминатора порезало руки, шею и лицо. Теперь он, хватаясь руками за стойки искореженных кресел, пытался доползти до выхода. Тимонин нагнулся, ухватил полковника за руки и поволок по проходу к двери.

– У меня глаза целы? – спросил пожарный.

Кровь залила его лицо, и он не мог определить, ослеп или нет. Тимонин не расслышал вопроса. Выпрыгнув из вертолета, он подхватил тяжелое тело и, протащив его метров восемьдесят, сгрузил на траву. Затем бросился обратно. Полковник, лежа на животе, стер с глаз кровь, отжался ладонями от земли, что-то прокричал вдогонку Тимонину, но тот не слышал, он бежал к вертолету.

– Сейчас рванет! – кричал полковник утробным басом. – Уходи! Ложись! Приказываю, мать твою, ложись! Приказываю!

Дымный темный шлейф над поврежденными двигателями поднялся выше, сделался гуще. Тимонин ворвался в салон вертолета, споткнулся обо что-то, упал и больно ударился головой и коленом, но тут же снова вскочил на ноги. Несколько кресел сорвало со стоек, и они завалили узкий проход. Вдруг сзади над ними показалась и тут же исчезла чья-то бородатая голова.

Это лесник, пришедший в чувство, карабкался поверх сломанных кресел. Леснику повезло, у него была сломана правая ключица и несколько ребер в левой половине груди. Тимонин упал животом на кресла, вытянул вперед руки, чтобы вытащить человека из завала.

– Я сам, сам, – замотал головой бородатый мужик. – Там, внизу, под креслами посмотри. Там человек.

Перебирая руками и ногами, забыв о боли, лесник карабкался вперед. Тимонин растянулся на полу и под креслами увидел человека в гражданском костюме – серых брюках и светлой безрукавке. Тем временем лесник сумел пробраться сквозь частокол сломанных кресел. Опираясь на стену, прошел по проходу к двери, кое-как вылез из вертолета, оглянулся и быстро поковылял прочь.

Мужчина в светлой сорочке лежал под креслами лицом вниз, разбросав по сторонам худые руки, и не шевелился. Фамилия мужчины была Демьянов, он занимал должность старшего эксперта районного экологического комитета и, обойдя множество чиновничьих кабинетов, проявил изрядную настойчивость, чтобы попасть на борт вертолета лесной авиационной охраны. Это был первый в его жизни полет.

Тимонин распростерся на полу и попытался ухватить мужчину за левую ближнюю руку, но никак не мог до нее дотянуться. Тогда он сграбастал Демьянова за воротник рубашки, изо всех сил потянул на себя, поднялся и потащил раненого по проходу.

Правая нога мужчины ниже колена была раздроблена в плоскую лепешку, ступня оторвана. Брючина, пропитанная кровью, оставляла за собой прерывистый бордовый след. Тимонин спрыгнул вниз на землю, взвалил раненого на плечи и пошел в том направлении, где оставил пожарного.

Отойдя метров десять от вертолета, он оглянулся и зашагал так быстро, как только мог. Керосин, разлившийся под искореженной машиной, уже вспыхнул. Пламя стремительно разрасталось, становилось выше. Вот-вот рванут баки.

Ковылявший впереди Тимонина бородатый лесник, тоже оглянулся назад, упал на землю и зажал уши ладонями.

– Ложись! – крикнул со своей позиции пожарник.

Тимонин опустил Демьянова на землю и рухнул сам как подстреленный.

Через пару секунд один за другим взорвались вертолетные баки. Мелкие металлические детали, алюминиевые заклепки, как шрапнель, разлетелись по сторонам. К небу взмыл столб пламени. Взрывная волна оглушила. Голова пошла кругом, и Тимонин словно провалился в бездонный колодец, но вынырнул из темноты, пришел в себя уже через пять минут и увидел, как по просеке к горящему вертолету мчатся две пожарные машины, «газик» и светлая легковушка. Тимонин поднялся на ноги, замахал руками. Эколог Демьянов тоже пришел в себя, попытался сесть. Но, увидев, что осталось от его ноги, охнул и снова потерял сознание.

Из машин высыпали пожарные в брезентовых робах и какие-то люди в цивильной одежде. Тимонин, пошатываясь, прошел несколько метров, поднял с земли портфель и снова опустился на землю.

Какие-то люди наклонялись над ним, ощупывали руки и ноги, о чем-то спрашивали. Смысл вопросов не доходил до его сознания. Он только качал головой и тупо улыбался. Подъехали две санитарные машины, и Демьянова, положив на носилки, понесли к ним. Эколог пришел в сознание, он стонал и старался задрать кверху изувеченную ногу. Бородатый лесничий добрался до машины «Скорой помощи» на своих ногах.

Мимо Тимонина пронесли полковника пожарной службы. Тот, привстав с носилок, помахал рукой своему спасителю крикнул:

– Держись, друг! Ты мне жизнь… Я тебя… – Он не договорил, упал спиной на носилки и заплакал.

Пожарные развернули шланги, подсоединили их к закачанным водой трехтонным цистернам, стали заливать горящий вертолет. К Тимонину все подходили люди, что-то горячо говорили, трясли вялую руку. Взяв за руки и ноги, его переложили на носилки.

Через десять минут машины с пострадавшими были на полпути к ближайшей больнице.

Девяткин не думал возвращаться в Москву, не использовав все возможности поиска здесь, на месте. «Жигули» долго петляли по округе, по проселочным дорогам, выезжали на трассу и вновь сворачивали на проселки. Боков сидел сзади, приходил в себя и размышлял о жизни. После долгих раздумий он решил, что жизнь есть не что иное, как цепочка человеческих предательств.