Яна Розова - Стокгольмский синдром Страница 20

Но и этого было мало. Юлин характер не позволял ей хоть немного освоиться в коллективе, будь то коллектив швей, поваров или отделочников. Она не могла смириться с тем, что кто-то вдруг получал право отдавать ей распоряжения, кто-то мог работать лучше и быстрее, а главное — кому-то платили больше. Раздраженная завистью, она начинала собирать и распространять сплетни, ссорить коллег, попросту говоря, мутить воду. Иначе она жить и не умела.

Без диплома и навыков какого-нибудь мастерства склочная Юля вдруг зависла в жизни, бесполезная, как лыжи в наводнение. Мать гадала ей на картах, но всякий раз получалась какая-то чушь, объяснить которую мать не могла: мужчина, но не близкий, дорога, но не поездка…

Несколько лет назад была предпринята попытка решить материальную проблему средствами матримониальными. В то время Юлька работала судомойкой в столовой одной госкорпорации. Даже за такой непрестижный труд в этой организации платили вполне сносно, и Юля согласилась поработать там, пока судьба не предложит ей что-нибудь лучшее. Только все обернулось иначе.

А начиналось очень перспективно! Юлька живо сориентировалась, что люди, чьи тарелки она моет, получают огромные зарплаты и поэтому все они завидные женихи. А самый завидный, согласно ее амбициям, был тот немолодой пузатый субъект в сером костюме, при виде которого бледнела вся столовая, то есть управляющий филиалом.

Однажды Юля напросилась подменить приболевшую официантку и использовала выпавшую возможность не на сто, а на двести процентов. Голодный вдали от прелестей своей весьма нестарой еще супруги (третьей жены — Юля того не знала), директор филиала повелся на красивую молодую провинциальную телку. И тем же вечером в его машине случилось их первое свидание.

Юля была уверена, что теперь она начнет слизывать сливки, но пришлось утереть плевок.

Мужик еще пару раз отымел дурочку в своем «мерседесе», а после сказал ей, что остыл. Юля возмутилась: она даже подумать не могла, что толстому лысому папику больше ее не хочется. Ответом стали увольнение и захлопнувшиеся перед ее носом двери.

Тут Юля обнаружила, что беременна.

Мать, следившая за успехами доченьки на любовной ниве, посоветовала использовать и эту карту. Юля подловила мужика у его машины и попыталась утопить его в неискренних, хоть и обильных слезах. А лишь только ее ультиматум (жениться или откупиться) коснулся его ушей, как он рассмеялся и предложил свой: она делает аборт и больше тут не появляется, или он найдет ей место в тюрьме, а то и на кладбище.

Такого шока Юля еще не переживала.

Мать решила — будем рожать! Она уже понимала, что доченьке в ближайшее время замужество не светит. Рожать же, считала мать, надо пораньше, пока здоровье позволяет. А к тому же в ближайшие двадцать лет Снежана Заировна еще сможет быть полезна в воспитании ребенка, а потом что будет?

Как и всегда, Юля свою мать послушалась. Решено было изобразить, будто она замуж «сходила», да неудачно. В районе считалось, что такой вариант гораздо менее позорен, чем залет от женатого мужика. Ради косвенного подтверждения смены социального статуса Юля изменила свою фамилию, взяв девичью своей матери, тем самым словно бы связав себя с родительницей на веки вечные.

Это было очень символично, потому что мать для Юли была важнейшим человеком в жизни. Мать знала, что Юле нужно и как это получить, она была первым советчиком и наперсником в жизни дочери. Уже к старшим классам школы Юля перестала нуждаться в подругах — зачем они нужны, если есть мама?

Юле нужно было нечто реальное, дающее деньги. Мать, конечно, помогала чем могла, используя два своих таланта: умение врать в глаза и растить овощи с фруктами в больших количествах.

Первый ее дар помог овладеть ремеслом гадалки, что приносило в дом немного средств и море информации о соседях, знакомых и их родственниках. Зато второй дар, применяемый Снежаной Заировной на даче, был все более доходным источником средств.

Сначала Снежане Заировне хватало обычных грядок. Она растила морковку, редиску, лук, свеклу, тыкву и горошек, выносила на районный рыночек, продавала и обеспечивала себе, дочери и внучке очень скромное пропитание. Потом ей захотелось вырастить помидоры и огурцы, а они в гродинском климате созревали стабильно только в июле. Но в июле цены на помидоры и огурцы были совсем не большие, а хлопот с ними — полон рот.

Юля только что родила, когда Снежане Заировне подвернулась удача: умер ее сосед, известный в узких кругах садовод-огородник, и сын огородника предложил ей взять на свою дачу стеклянную теплицу отца. Жалко выбрасывать, сказал он, отец в эту теплицу столько труда вложил!

В теплице даже отопление было организовано — огородник установил печку на газовом баллоне. Она стояла в центре теплички, зимой поддерживала температуру до пятнадцати — двадцати градусов. Это означало, что помидоры с огурцами могли расти и в феврале. А вот это уже означало реальные деньги.

Снежана Заировна с радостью приняла подарок. Сын огородника и перевез теплицу на участок Снежаны Заировны.

Потом добрых два года Снежана Заировна осваивалась в тепличке, выбирала сорта овощей, подходящих для тепличных условий, училась использовать удобрения, прикормки, средства борьбы с вредителями и многое, многое другое. Вскоре теплица стала отдавать ей сторицей то, что было вложено: и кругленькими щекастыми помидорчиками, и пупырчатыми огурчиками, и еще — ощущением рая, которое не меряется деньгами. Снежана Заировна в теплице работала руками, а отдыхала душой.

Зимой и летом Снежана Заировна ежедневно ездила на дачу, в свою тепличку. Возвращалась к обеду. А после обеда становилась гадалкой и принимала клиенток. Их Юля считала доверчивыми дурехами, увязшими в надеждах на счастье, как в болоте. Так оно и было, потому что не наивных и не доверчивых клиенток мать не привечала.

Сам метод ее работы был рассчитан только на таких вот дурех. Перебирая карты, она бормотала, словно бы для себя: разведена?.. Замуж тебе нужно?.. Был мужчина?.. Женатый?.. Мимикой или невольным словом клиентка отвечала на вопросы, а мать уже потом придумывала ей историю — закачаешься!

Юля никогда не могла понять, почему эти пусть даже самые наивные в городе мечтательницы продолжают доверять ее матери год за годом? Снежана Заировна постоянно ошибалась с прогнозами судеб, никогда не угадывала прошлое, врала с будущим, она даже постоянных клиенток своих не могла запомнить ни по именам, ни по ситуациям. Но тетеньки возвращались к ней все равно.

Лишь пару раз Юля слышала, как мать высказывалась по поводу своей гадальной деятельности — всегда в цинично-добродушной манере. Дескать, на баб легко давить, они сами рады в чудеса верить. И еще — бабы не любят дурами выглядеть! Если баба поймет, что ее облапошили, то она лучше промолчит, чтобы не позориться. Ну а если угадать судьбу удается, то тут баба по всему городу разнесет, как ей нагадали да как сбылось.

Юля. Задумка

Не имея ни профессии, ни работы, но имея дочь, а также страстное желание красиво одеваться и вкусно есть, Юля решила, что надо использовать один интересный шансик поддерживать себя на плаву. В шестнадцать лет, когда Юля была поглупее, да и не прижала ее жизнь к стенке, как сейчас, то самое, за что сейчас она собиралась регулярным образом получать денежки, принесло ей только неприятности.

Златка просто рассмеялась ей в лицо, когда Юля объявила, что если та не заплатит, то Юля расскажет в милиции, чтоона видела в ночь смерти Олега Окуленко. Златка сказала, что у Юли нет никаких доказательств, а то, что она видела, — выдумки.

— Найдешь, чем доказать то, что якобы видела, тогда и пасть свою открывай! — грубо бросила Златка. И добавила, усмехаясь с презрением: — И кто тебе поверит, что я убила своего брата?! Ты же местная шлюшка, больше ничего!

А вскоре один парень прижал Юльку в темном проходе между домов. Он сорвал с ее шеи золотую цепочку и сказал, что если Юля не перестанет приставать к хорошим людям со своими глупостями — ее накажут. Было ясно, откуда переданы эти угрозы и кем.

Парень напугал Юльку, причем до такой степени, что она долго и вспоминать Злату не хотела.

Может быть, характер Юли и был, мягко говоря, несносным, зато умом ее Бог не обидел. Сообразительность и практичность, свойственные ей, особенно ярко проявлялись в самые острые моменты Юлиной жизни, такие как теперь.

Два месяца потратила Юля на поиски того самого доказательства, которое заставило бы Златку раскошелиться. Кроме времени Юле потребовалось ее обаяние, чтобы обработать одного лопуха, и тысяча рублей, которые она попросила у мамы, — заплатить местному ханырику. После этого в ее руках оказался складной черный нож «Байкер» с меткой на боку — двумя буквами «О», вписанными одна в другую.