Марина Серова - От судьбы не уйдешь Страница 20

— Хорошо. Но я все-таки сама проверю. Не возражаешь?

— Да нет, — он пожал плечами. — Правда, у меня тут не совсем чтобы чисто…

— Пустяки, — махнула я рукой и двинулась на осмотр местности. Андрей, как привязанный, двинулся за мной.

Обычная двухкомнатная холостяцкая квартира. Гостиная, она же столовая, она же кабинет. И спальня. Кухня. Санузел. Обставлена хорошо, без вычурности. Как это называется — элегантная простота, вот как. Я осталась довольна, словно и приходила только затем, чтобы посмотреть, как это господин Лукашов проживает да какая у него обстановочка. Да, Таня, средства у вас, конечно, есть, а вот ума периодами и правда не хватает. Я изловчилась и заявила Андрею, что «что-то в горле пересохло», при этом умудрилась засунуть «жучок» за батарею в гостиной. Больше у меня «жучков» с собой не было. А то бы я, надо полагать, нашпиговала эту квартирку, как курицу чесноком.

Но, справедливо рассудив, что все возможные интересующие меня беседы скорее всего будут вестись именно в гостиной, я и остановила на ней свой выбор. Был, правда, подленький соблазн — засунуть «жучок» в спальню, но потом я подумала, что, во-первых, никоим образом не должна лезть на столь приватную территорию. А во-вторых, мне отчего-то показалось, что вряд ли я вообще чего-то могу услышать, поскольку господин Лукашов производил впечатление аскета. В смысле секса, по крайней мере. Однако кто их, мужчин, разберет?.. Они конспираторы еще те!

Появился Лукашов с бокалом какого-то сока, очевидно, апельсинового. Протянул мне, я благодарно улыбнулась и отпила. Так и есть. Лукашов опять внимательно на меня смотрел. Я подумала, что пора бы уносить ноги. Ночь в спальне этого парня никак не входила в мои планы. Я поставила бокал на журнальный столик и сухо сказала:

— Ладно, Андрей. Спасибо за сок. Вижу, что все в порядке. Я пойду.

— Да, конечно, — ответил Андрей, но с места не двинулся и взгляда не отвел.

Ну вот! Начинается! Только не это! Не надо, Андрей, не надо… Я опустила глаза и пошла к выходу. Андрей, разумеется, за мной. В коридоре он меня догнал, помог открыть замок и сказал:

— Теперь, надо полагать, я тебя провожу.

— Не надо, — процедила я.

— Надо, Федя, надо, — сказал Андрей и поплелся меня провожать.

Чушь какая! Скорей вниз, а там — в машину. Сил моих женских больше нет. Я бегом спускалась по лестнице, Лукашов — за мной. А чего это он меня так отпускать не хочет? Подозрительно все это. Я опять нащупала в сумке пистолет и напряглась, мало ли что. Лестницу мы одолели без попыток убийства. Оказались во дворе. Я подошла к машине, стала открывать. Андрей, запыхавшись, приблизился ко мне и спросил:

— Ты думаешь — это я?

— Что — ты?

— Зря ты так, Таня. Ладно. Езжай домой. Я тебе позвоню. Узнаю, как добралась. — Он на минуту приблизил свое лицо к моему, задержал дыхание, скользнул взглядом по губам и… отстранился. У меня тоже дыхание сперло. А сердчишко отчего-то пошло вприсядку. С ума, наверное, сбрендила, старая. Я села в машину, Андрей захлопнул дверцу, наклонился, я открыла окно.

— Я или ты? — спросил он загадочно.

— Что? — не поняла я.

— Я позвоню или ты сама?

— Сама. — Я включила зажигание.

— Хорошо, тогда услышимся. — Он отошел, а я, не без облегчения, надавила педаль.

Кошмар-то какой! Это ж просто клиника! Ну и ну! Да вы, барышня, и правда хороши, нечего сказать! Я очень скоро оказалась у своего дома. Продолжала себя ругать предпоследними словами, некоторыми — даже вслух. Мысли пошли в совершеннейший разброд, и я решила, что самое верное решение — лечь спать. Утро-то оно всегда мудренее вечера. Тем более что мыслить я не в состоянии однозначно. Да и устала. Вот завтра пораньше встану — и на свежую голову… Только бы она была свежей, во что, после выпитого сегодня коньяка, верится с трудом. Да, еще не забыть позвонить Лукашову.

«Жучок». Я поднялась в квартиру за запасным, вернулась, укрепила его под панельной доской, в надежде, что Лукашов не вычислит. Закончив с «жучком», я поднялась к себе и буквально свалилась от усталости, а более всего, подозреваю, от нервного напряжения, на свою девичью постель. Ах да! Лукашов!

Кое-как дотянувшись до телефона, я набрала номер. Слава богу, Лукашов снял трубку сразу же.

— Андрей, — начала я.

— Танюша… Ты нормально добралась?

— Да, — ответила я, борясь с подступающим сном.

— Ты знаешь, Таня, я вот думал…

— О деле?

— Н-нет… Не совсем… — видимо, он смутился.

— А это может подождать до завтра? А то, знаешь, время-то уже к полуночи.

— Ты хочешь спать? — нежно спросил Андрей.

«Ну еще бы!» — подумала я зло, но ответила в его же манере:

— Очень.

— Тогда спокойной ночи.

— Пока, — я положила трубку.

Спать! Наконец-то! Последней моей сознательной мыслью была: «Таня, а как же сказки?!» — «Какие еще, к едрене фене, сказки?! — воскликнул в голове чей-то голос. — Всем спать!» И все тотчас уснули.

Глава 8 Утро нового дня

Утро для меня началось с телефонного звонка. Позвонила Лялька. Долго извинялась, что не дождалась обещанного мной звоночка, мол, переживала и т. п. Я остановила ее, сказав, что очень даже благодарна за то, что она меня разбудила так вовремя. В девять часов. Я вкратце передала ей беседу с Лукашовым, ту часть беседы, вернее было бы сказать, в которой шло повествование об истории со спиртом. Лялька удивилась. Я сказала, что по своим каналам постараюсь узнать, что и как. А также хочу заехать к Финскому и побеседовать с ним.

— Пустое, — сказала Лялька. — Его и в городе не было.

— И все-таки… А как там насчет Борисова?

— Пока никак. Ладно. Созвонимся. — Лялька положила трубку.

Второй звонок застал меня по дороге в ванную комнату. Звонил Лукашов. Тоже извинялся за свое вчерашнее поведение. Я и его прервала, сказав, что все было нормально, нечего голову забивать. Он, похоже, опять смутился, помолчал, сказал, что машину уже забрал. Вот и славненько, подумала я. К теме неоконченной ночной телефонной беседы не вернулся. И это — славнее всего. Поскольку, думается мне, тема была довольно приватная. Мы договорились, что созвонимся.

Третий звонок был от Наташи. Я уже успела принять душ, выпить кофе и почувствовать себя достаточно свежей и бодрой для новых трудовых свершений. Пора бы уже. Стыдно ведь. Тоже мне, профессионал называется. Два дня — коту под хвост!

Наташа спросила о сказках. Елки-палки! Опять пришлось краснеть и мямлить, что времени никак не хватает, но обязательно… обязательно… А потом она сама, без моих напоминаний, ответила на вопрос, который я задала ей еще, кажется, позавчера.

— Вы знаете, Таня, я подумала над ответом на ваш вопрос… — начала она тихим голосом и замолчала.

— И?.. — Я поняла, что этого «и» от меня и ждали, поскольку, как только оно было произнесено, Наташин голос окреп, и она уже более уверенно продолжила:

— Нет. Я думаю, что эта ваша версия — совершенно исключается. Некому было… — уже менее уверенно закончила она.

— Вы так думаете? Ну, что ж. Ладно. — Я немного поколебалась, но потом все же произнесла: — Наташа, а вы знаете, что с Борисовым?

— С Олегом? А что с ним? — удивилась Наташа, и я поняла, что нет. Не знает. Но разговор был начат, а уж если сказано «а», то надобно и «б» говорить. И я сказала:

— Его вчера убили.

Наташа сдавленно ойкнула:

— Не может быть!

— К сожалению, очень даже может. Этим сейчас милиция занимается. Скорее всего, к вам тоже сегодня приедут или вызовут, поскольку вы его неплохо знали, так что готовьтесь.

— Хорошо, — едва прошелестела Наташа в трубку. — А как у вас вообще дела? — еле слышно спросила она.

— Двигаемся потихоньку, — соврала я. — Думается, еще пара деньков, и все будет закончено. — Это было куда как более чем самоуверенно, но… Ничего другого мне не оставалось, так уж мне, матерой циничной сыщице, захотелось приободрить Наташу.

— Это хорошо, — выдохнула она. — Тогда не стану вас больше отвлекать. А сказки вы все же, Таня, почитайте…

— Обязательно. — На этом и распрощались.

Я села, закурила и решила собрать мозги в кучу, как говорится. Итак, круг основных подозреваемых.

Первое. Лукашов. Тут даже рогатый ногу сломал бы. Долг, срок погашения которого совпадал со сроком, назначенным братками, ссора из-за денег — а вот поди ж ты, по интеллигентику-то и не скажешь, что на бабулечки ведется! — поездка на дачу, якобы для примирения, странные «чуйства» ко вдовушке — а ведь Лукашов далеко не аскет, вчера я в этом самолично убедилась, ну, почти убедилась, скажем так, или хорошо, что не убедилась, так все же лучше, — изначальное умалчивание, то есть сокрытие важных фактов. Да и белая «бэха», которая вкупе со страстной нелюбовью к Борисову…

Стоп. При чем здесь Борисов? Пусть этим делом Лялька занимается со товарищи, а нам дал бы бог со своим покойничком разобраться… Хотя… Вполне возможно, что эти убийства как-то связаны, тогда и нам не грех об этом поразмыслить…