Наталья Никольская - Двойной портрет Страница 20

Боже мой! Я только сейчас вспомнила о Полине. Ведь я ее даже не предупредила, что еду с Дрюней! А она там поди теперь с ума сходит! Да как же я так? Все так быстро получилось...

Ох, мысли были слишком тяжелы, чтобы загружать ими свою бедную голову, и я поскорее отогнала их. Я потом улажу все с Полиной, а сейчас нужно заниматься Дрюней.

Я выхватила у него пузырек со спиртом и приказала:

- Ложись!

- Ты чего? - недоуменно уставился на меня Мурашов.

- Ничего, - ответила я. - Совсем не то, о чем ты подумал. Не дождешься. Ложись, я буду тебя натирать. А если рыпнешься, я сейчас же вылью содержимое этого замечательного пузыречка на землю.

От такой кощунственной мысли Дрюня сразу же стал послушен и покорно лег на живот на сиденье. Я стащила с него куртку и штаны, села ему на спину и принялась яростно растирать Дрюнино тело спиртом. Дрюня стонал и охал, но, боюсь, что не от наслаждения.

- А! - вдруг коротко вскрикнул он.

- Чего ты? - испугалась я.

- В рану спирт попал! - проныл Дрюня. Я присмотрелась и увидела у него на спине крохотную ссадинку. Сдерживая смех, плеснула на нее спиртом. Дрюня дернулся и завизжал.

- Терпи, терпи, - уговаривала я его. Мурашов отчаянно извивался подо мной. Наконец, я прекратила экзекуцию, завернула его в куртку, а ноги обмотала найденной в багажнике одеялкой. Мокрые трико я повесила сушиться на дерево.

Потом я, окончательно расчувствовавшись и разжалобившись, развела спирт водой, налила в стаканчик и дала Дрюне выпить. Сама сделала то же самое. Дрюня благодарно смотрел на меня преданными глазами.

- Лелька... - прошептал он. - Ты самая классная... Спасибо тебе. Ты... Ты совсем не корова!

- Ладно тебе, - ласково и растроганно проговорила я, накрывая Дрюню покрывалом. - Знаю я, что ты подлец и подхалим. Но обаятельный, черт тебя побери!

Дрюня постанывал и дрожал. Я легла с ним рядом, обняла, как маленького ребенка... Дрюня доверчиво прижался ко мне, уткнувшись носом в мое плечо. Я гладила его по спине и плечу, дышала ему в макушку и думала, какие все мужики дети малые...

Уснули мы быстро. Даже не уснули, а вырубились, вымотанные за день.

Наутро меня разбудил солнечный зайчик, весело запрыгавший по моему лицу. Я открыла глаза и сразу же зажмурилась. Потом повернулась в сторону Дрюни. Он сладко спал, посапывая у меня на плече. Сон его был настолько безмятежен и светл, что я почувствовала прилив прямо-таки материнской нежности...

Решив дать поспать ему еще немного, я стала думать над тем, чем первым делом заняться в Москве. Вспомнила папу Андрея Витальевича, тележурналиста, мать его... Блин, чего это я так на отца? Это все Полинино вредное влияние вкупе с мурашовским. Так и матом начнешь ругаться.

Стоп! Папа же тележурналист! А Полина говорила, что этот Перехватов будто бы вел какую-то передачу на телевидении...

Есть! Вот кто мне поможет - Андрей Витальевич, родная душа!

Я даже прихлопнула кулаком по подушке, но попала по Дрюниной голове. Он сразу зашевелился и открыл глаза, ошалело захлопав ресницами. Потом изумленно уставился на меня.

- Ты чего? - хриплым спросонья голосом спросил Дрюня, протирая глаза.

- Ничего, - ласково ответила я ему. - Поспи еще.

- А сколько времени?

- Не знаю, - пожала я плечами.

- Надо вставать, - решил Дюгоня и завозился. Я вздохнула и вытащила руку из-под его головы.

- Выспался?

- Ага.

Дрюня выбрался на улицу и сладко потянулся. Одеялка, которой я обматывала его ноги, слетела, и теперь Дрюня стоял в одной куртке, совсем, очевидно, забыв, что у него нет трусов. Я честно старалась не смотреть в его сторону. Да и чего там смотреть - не на что, вчера убедилась.

- Леля, а где мои штанишки? - поинтересовался Дрюня.

- На дереве висят, - не поворачиваясь, ответила я.

- Где? - удивился Дрюня.

- Да вон же, - недовольно ответила я, поворачиваясь и показывая на ветку.

Дрюня еще выше задрал голову, но штанов не увидел.

- Нету их там! - уже начиная злиться, заявил он.

Я подошла поближе и посмотрела наверх. Штанов не было!

- Где же они? - растерянно спросила я у Дрюни. - Ведь были же! Это что же, выходит, украли?

На лице Мурашова ясно читалось, что он обо мне думает. Лицо его пошло красными пятнами. Похоже, до него дошло, в каком положении он оказался...

- Кто тебя просил вешать их на улице? - зловещим шепотом спросил он и двинулся на меня.

Я отошла на шаг, инстинктивно поднимая руки.

- Дрюня! - жалобно вскрикнула я. - Не расстраивайся! Мы что-нибудь придумаем, непременно!

- Да что ты придумаешь? - взвыл Дрюня. - Ни штанов, ни трусов! Как я в Москву поеду?

- Дрюнечка, ты только не волнуйся... - ласково проговорила я. - Ну хочешь, я тебе свои трусы дам?

- Издеваешься, да? - взревел Дрюня. - И буду я в бабских трусах и в куртке по Москве рассекать!

- Дрюня... - голос мой задрожал от обиды. - Не надо так со мной... Я же не нарочно. Я с тобой провозилась вчера, хотела как лучше...

Дрюня смягчился. Он даже подошел и неловко обнял меня.

- Ну ладно, - примиряющим тоном проговорил он. - На самом деле, придумаем чего-нибудь. В Москве купим сразу, деньги, слава богу, есть. Хорошо еще, что только штаны украли, а могли и нас прибить!

- Да это бомжи какие-нибудь, - радостно оттого, что Дрюня больше не сердится, проговорила я. - Кому еще твои штаны нужны?

- Никому, кроме меня, - буркнул Дрюня и пошел к машине.

Я - за ним. Дрюня открыл багажник, порылся в нем и извлек какие-то летние шортики. Шортики были явно женские и не спортивные: с кружевными оборочками.

Дрюня зашел за машину и кряхтя натянул их на себя.

- Ну как? - с тревогой спросил он, пытаясь рассмотреть себя в боковое зеркало.

- Откуда они у тебя? - только и вымолвила я.

- Да... Оставила какая-то лярва, мать ее! - выругался Дрюня и еще раз спросил:

- Ну как?

Я старалась не покатиться от смеха. Дрюня был уморителен в этих шортиках с оборочками, обтянувших его зад. К тому же из-под них торчали его худые волосатые ноги.

- Нормально, - ответила я глухо, боясь, как бы Мурашова не хватил инфаркт.

Дрюня обессиленно посмотрел на меня.

- Поехали! - обреченно скомандовал он и махнул рукой.

Я села на переднее сиденье, и поездка наша продолжалась.

Благодарение богу, больше по пути никаких происшествий не случилось. А то я бы точно не перенесла.

Подъезжая к Москве, Дрюня мрачнел все больше. Когда по пути нас еще раз остановили гаишники, Дрюня молча протягивал им документы и на вопросы отвечал вежливо и корректно. При этом он старательно прятал ноги под одеялкой.

Наконец мы приехали. Дрюня вышел из машины и пошел регистрироваться, как это всегда и делается, если въезжаешь в столицу на своем автомобиле. Идя, он ловил восторженные от обалдения взгляды москвичей. При этом он отчаянно старался выглядеть невозмутимым, делая вид, что так оно и было задумано.

Я сидела с каменным лицом, во всем поддерживая своего спутника.

Дрюня зарегистрировался и с непроницаемым лицом вернулся в машину. Кроме мурашек, высыпавших на его ногах, ничто не выдавало его состояния.

- Дрюня, я горжусь тобой! - волнуясь, проговорила я. - Ты просто молодец!

- Ладно тебе, - хрипло откликнулся Дрюня и отвернулся.

Я порывисто обняла его за шею и поцеловала. Дрюня совсем смутился.

- Ты это... Лелька... - отстраняясь, проговорил он в сторону, не глядя мне в глаза. - Ты только не говори никому.., про это самое... Ладно?

Тут Дрюня повернулся, и я увидела в его глазах такое отчаяние, что...

- Никогда не скажу! - горячо пообещала я ему. - Я же тебе друг!

- Самый лучший! - подтвердил Дрюня и осторожно поцеловал меня в щеку. - Ты это, Лелечка... Еще штанишки мне сбегай купи, пожалуйста...

- Конечно, конечно, - закивала я головой, выскакивая из машины.

В Москве я ориентировалась очень плохо. Наверное, потому что бывала редко. Папочка Андрей Витальевич очень неохотно приглашал нас к себе. Вернее, даже не приглашал, а просто, когда мамочка Ираида Сергеевна в письме ясно сообщала, что было бы неплохо нам наведаться в Москву, папочка тут же отвечал, что он будет просто счастлив, но, к его величайшему сожалению, сие прекраснейшее для него событие придется перенести на неопределенный срок, поскольку он срочно, буквально через пару минут, улетает в Нью-Йорк. А потом - в Париж. Когда вернется, сразу же позвонит. Но так как папаша отродясь не знал номера нашего телефона - ни моего, ни материного, ни Полининого, - то и звонка, естественно, мы не дожидались.

Но теперь я была настроена решительно. Пусть отец хоть раз в жизни поможет своим дочерям!

Короче, подошла я к одному почтенному дядечке и спросила:

- Не подскажете ли вы ближайшее место, где можно было бы купить штаны?

Дядечка внимательно на меня посмотрел, потом хмыкнул, потер подбородок и сказал:

- Сто метров вперед, потом направо. Увидите магазин.

- Спасибо!

Я поблагодарила его и побежала вперед.